Вот и реши после всего этого: красавица она или уродина? Тихие споры продолжались до отбоя, а Полина долго лежала, всё думая, каким будет завтрашний день.
Глава 5
Наверное, ей голову с утра напекло, если она пошла поить пленного эльфа. И не только для того, чтобы тайком сделать несколько колоритных снимков.
Дрожащей рукой она навела крошечную камеру на главу клана и фотографировала его, стыдясь того, что не испытывает к эльфу особого сочувствия. Благородный профиль зрелого нелюдя скорее настораживал, чем вызывал уважение, но собственная совесть грызла из-за того, что она делает, прикрываясь подачей воды.
— Ты странная, — напившись и смотря в сторону леса, произнёс пленник.
— Странная потому, что принесла воды?
— Доброта — это слабость, развращающая близких, делая их злейшими врагами, — неожиданно начал поучать эльф. — Доброта — это открытые ворота для врагов.
Полина сначала опешила от подобных откровений, но потом осуждающе покачала головой.
— Ваша философия… — она замялась, подыскивая точные слова, — больна и уродлива. Возможно, это происходит из-за вашей общеэльфийской эмоциональной скудости, — Полина гордо приподняла подбородок, видя, что эльф не ожидал возражений. — Я надеялась, что воины врут про вас, но ваши высказывания развеяли мои сомнения.
— Глупая человеческая девочка! — устало усмехнулся он. — Ничего-то ты не понимаешь… Я прожил не одну сотню лет и выстрадал свою «философию»! За каждым моим словом стоят поломанные судьбы!
Эльф был убедителен, а точнее, харизматичен, и Полину тянуло поддаться его словам, засомневаться в себе… Наверное, с какой-то стороны он прав, но так можно далеко зайти и запутаться.
— Нашли, чем кичиться! — немного наиграно фыркнула она, только чтобы избавиться от его влияния. — «Не одну сотню лет…» — передразнила она его и, постучав по своей голове, снисходительно добавила:
— У меня здесь память множества поколений людей из разных стран и мне даже не надо самой анализировать их жизнь, потому что это сделали за меня философы и умнейшие люди в разные времена. И вот к чему все они неизменно приходят: если не жить по совести, не искать гармонии в душе, которую питают доброта и любовь, то в конце концов душа истончается, и ничто не приносит радости, а значит, теряется смысл жизни. Я молода, и для меня пока есть смысл в любом проявлении жизни, но глядя на вас, понимаю, что имели в виду жившие до меня философы.
— Ты… — разозлился эльф, но сжав кулаки, замолчал.
— Вы думаете, что люди глупы, потому что вам кажется наша жизнь сравнимой с жизнью бабочки однодневки? — разошлась Полина, видя, что пленника зацепило её иное мнение. — Ваше выражение лица, тон и взгляд — всё кричит об этом, но вот что я вам скажу! У вас на лбу написано, что жили вы только тем, что ставили перед собой цели, и достигая их, спешно искали новые, чтобы не чувствовать пугающую пустоту в душе.
— Что ты можешь знать об этом?! — с ненавистью зашипел он. — Ты никогда ни за кого не несла ответственности, чтобы рассуждать на такие темы.
— Ошибаетесь! Я несу ответственность, как дочь перед родителями, с недавних пор моя ответственность выросла и надеюсь, что я с честью исполнила свой мажеский долг, и ваше пленение тому свидетель. Я уже не со слов философов, а на собственном опыте знаю, что проявлять доброту сложнее, чем демонстрировать равнодушие или показать злость. — Полина сердито потрясла пустой кружкой. — В моём распоряжении память предков, их рассуждения и выводы, и я пользуюсь ими, чтобы делать свою жизнь счастливой.
— Думаешь, что избежишь ошибок, если будешь руководствоваться советами умерших?
— Да, я так думаю, — согласно кивнула Полина, — но я понимаю, что от всего не убережёшься, и мне придётся набивать собственные шишки, падать и подниматься, страдать, и после этого с особенной трепетностью ценить простые счастливые моменты. Об этом предупреждают те, кто уже прожил жизнь, и просят не бояться этого.
— Ты… не подходи ко мне больше, — отвернувшись, велел эльф.
— Не подойду. Вы самое моё большое разочарование! — выразительно произнесла она.
— Ты знала меня раньше? — он спросил с таким недоумением и ужасом, как будто ожидал от неё признания в кровном родстве.
— Я говорю обо всех эльфах! — не удержалась и посмотрела на него так же, а обида, подтолкнула к злому высказыванию:
— Первый шаг к деградации — это осознание собственного величия, а когда вы начали истреблять людей, то стали болезнью для мироздания. А болезнь надо лечить, да так, чтобы следа от неё не осталось, — выкрикнула в сердцах, развернулась и ушла.
Если бы вчера, после баньки, она не лежала, думая о том, права ли была, взявшись поучать солдат и помощника командира, то не нашла бы сегодня нужных слов для ответа эльфу. А так получилось, что она ненароком подготовилась к столь странному разговору. Вот пусть ушастый сидит и думает о своей жизни, о том, куда ведёт свой народ и таким ли уж хорошим примером является он сам. Ведь очевидно, что её слова болезненны для него, и он не ожидал их от молодой девчонки!
«Дело было вечером, делать было нечего!» — бормотала Поля, сидя возле своего шатра.
Очередной день тянулся медленно и единственным развлечением были завтрак, обед и ожидание ужина. Исключительно от скуки девушка поглядывала в сторону эльфа и пыталась понять, что он всё время пытается высмотреть в лесу. Его настойчивый взгляд в ту сторону был подозрителен!
Пленник всё же глава клана и, наверное, его захотят выручить свои? Или не захотят, но тогда чего он ждёт?
Полина, руководствуясь прочитанным фэнтези, уже смогла научиться ощущать свою магию. Её было много, и она теперь легко отзывалась, словно бы вливаясь в творческое вдохновение. Конечно, это непрофессионально, ведь не всегда приходится что-то делать на подъёме эмоций, но пока пусть будет так.
Взбудораженная своими необычными возможностями девушка развлекла воинов небольшим представлением из танцующих бабочек с вальсирующими цветами. На что Лог сказал, что в истории не было иллюзиониста, который мог бы одновременно создавать музыку и движущуюся картинку. Высшим пилотажем у предшественников иллюзионистов было создание артефакта с иллюзией новой внешности, одежды, архитектуры.
— Такие украшения стоили дорого, — закончил он.
— Артефакты? Не представляю, как моё умение запихнуть в артефакт, — расстроено заметила Полина. Такое по наитию не сделаешь.
— Хм, думаю, что научитесь, — как-то сдавлено прогудел командир Лог, когда девушка преобразовала одну из бабочек в фею Динь-динь и посадила её на плечо бородачу.
Вот тут было уже сложновато следить за действиями деловой Динь-динь, которая достала лупу и с умным видом начала разглядывать украшения в бороде командира и продолжать вальс цветов с бабочками для других зрителей. Но Поля использовала готовые наработки из мультиков, поэтому она с лёгкостью визуализировала сразу же полнометражные картинки, которые подправляла уже на ходу, действуя, как художник с кистью наготове. Ну, а держать музыку в голове для современника Полины вообще пустяк. Бывает наоборот: сложно избавиться от привязчивой мелодии!
Так вот, как оказалось, самым трудным для здешних иллюзионистов было детально визуализировать предметы. Они начинали с малого и постепенно усложняли себе задачу. Полина понимала их, так как стоило ей представить какую-нибудь схему в виде голограммы, то получалась ерунда. Часть была хорошо прорисована, а часть расплывалась пятном, потому что представляемый предмет необходимо было знать досконально.
Наигравшись в свою магию, Полина задумалась о её практической пользе и с сожалением вынуждена была признать, что без умения делать артефакты быть ей массовиком-затейником на праздниках, а шум и гам она не любила.
Вот после этого девушка взялась за изучения аур, надеясь, что это приблизит её к медицине и тогда можно зарабатывать деньги диагностом, визуализируя то, что увидела для понимающих людей. Идея была так себе, но больше заняться было нечем.
И вот, ей показалось, что от эльфа вроде как тянется серебристый лучик в сторону леса, а может, это игра света… В общем, посмотрев, что до ужина ещё есть время, она решительно поднялась и отправилась туда, к чему прикипел взгляд главы клана Луны.
Идти там, где проходило сражение, было страшно. Всего несколько шагов от лагеря — и уже совершенно другая атмосфера. Под ногами сломанные стрелы, втоптанные наконечники, взрытая земля и кровь.
Полина ступала осторожно, как будто её шаг мог потревожить кого-то, а лёгкое беззаботное настроение испарилось. Она уже пожалела, что отправилась на поиски того места, куда поманила кажущаяся ей серебристая нить.
В последний раз бросив взгляд на пленника, стараясь вновь увидеть путеводную паутинку, Полина поняла, что стоит именно там, где надо, и что эльф с тревогой следит за ней. Отступив и опустив взгляд на землю, девушка увидела почти полностью втоптанный в землю кулон. Она подняла его, очистила — и крупная хрустальная капля засверкала в лучах заходящего солнца.
Уже после того, как Полина разглядела подобранное украшение, ей пришло в голову посмотреть ауру этого предмета, и стоило ей использовать «косой» взгляд, который позволял видеть энергетику, как она в страхе выпустила кулон из рук. От эльфийской вещицы исходила сила, и чудо, что глупой Поле не оторвало руки или любопытный нос.
Растерянно постояв, переживая момент свой оплошности, она всё же решила не бросать находку и потянула за разорванный грязный шнурок, стараясь больше не касаться самого кулона. Всё это время эльф неотрывно смотрел за ней, а Полина продолжала корить себя за то, что, не подумавши, схватила вражеский артефакт.
И что теперь с ним делать?
Глава Луны прожигал её взглядом, но Поля специально больше не поворачивала в его сторону голову. Она прогулочным шагом вернулась в свой шатёр, ополоснула хрустальную каплю, и всё так же держа её за шнурок, положила на стол, прикрыв салфеткой. Потом она очень медленно ужинала, постоянно ощущая взгляд эльфа на себе, и когда уже темнота опустилась на лагерь, подошла к пленнику.