Хозяйка Забытой Академии
Мини-пролог
Через круглое окно миров группа демиургов наблюдала за своим миром.
– Так, в Северную Академию двух светлых к темным закинули, – принялась рассуждать одна фигура, закутанная в балахон с капюшоном. – Хаос они там создадут. Проконтролируйте, чтоб никто сильно не пострадал, у нас и без того видовые потери выше ожидаемого.
Три другие фигуры согласно кивнули.
– Темных и Светлых тоже столкнули. Позаботьтесь о том, чтобы наследник Темных узнал, с кем проводит время его избранница, – продолжал рассуждать командир группы.
Снова согласный кивок.
– На Срединный материк Темные своих уже отправили, можно убирать часть плетений, пусть маги начинают шевелиться, – распорядился командир, жестом сворачивая окно.
– Южная академия, – напомнила одна из фигур. – Жаль детишек, они почти сдались.
Все задумались.
– И они могут быть полезны в будущем, Пустошь никуда не денется, нам ее не закрыть, – добавил второй Создатель.
– Может к ним тоже отправить стимулирующий фактор? – внес предложение третий.
– Академия с аномальной магией, Пустошь, кишащая тварями, и ожившие кошмары. Кто согласиться отправиться в такое место, где все готовы умереть в любой момент? – засомневался командир.
– Тот, чья жизнь похожа на кошмар и кто не боится смерти, – сказала одна из фигур. – Я знаю, где таких искать.
– Пф, – фыркнула другая, – да в любом мире, где идет война полно нужных объектов.
– Нет, – возразила третья фигура. – Детям не надо сражений, им нужно любовь и внимание.
– Лучше твердая хозяйская рука, – настаивала вторая.
– Им достаточно поверить в себя, и они справятся со всем сами, – продолжила спор первая. – Им нужен лидер!
– Нет, любовь!
По их голосам и внешнему виду было совершенно непонятно, кто скрывается за одеяниями, и это было неслучайно. Группа молодых демиургов проникла к окну миров и против всех правил собиралась нарушить негласный запрет на вмешательство в становление мира.
Но они же напрямую и не вмешиваются, так чуть-чуть. Потоки можно поправить и защиту на свежесозданный мир наложить, чтоб туда не лез кто ни попадя, это разрешено. Просьбы выполнить тоже можно Плату за услугу потребовать – и тут они в своем праве. Ну, а стимулирующий фактор – вообще святое! Подумаешь, он из другого мира позаимствован. Если попросят, они непременно вернут его обратно. Ну и с вероятностями игра не приветствовалась, но если чуть-чуть, самую малость просто подтолкнуть в нужную сторону… Главное, не быть пойманными.
– Так, стоп, – прекратила дебаты центральная фигура. – Расшумелись. Пусть будет стимулирующий фактор. Чего там не хватает в этой Академии?
Одна из фигур снова активировала и отрегулировала окно, и демиурги некоторое время наблюдали за происходящим. На их лицах под капюшонами застыли унылые выражения. Но признавать, что они совершенно забыли про один из материков своего мира, они не собирались.
– Про них вообще кто-то помнит? – высказалась вслух одна из фигур.
– Подтолкните Канцелярию Светлых отправить им денег, – вздохнула центральная фигура. – Идиоты, такие хорошие маги пропадают, как можно было про них забыть? Найдите им завхоза и давайте перенесем туда защитные плетения. Пусть у них будет шанс. А со своими землями Темные и Светлые как-нибудь сами разберутся. Заодно на своей шкуре прочувствуют, к чему привела их жадность.
Все демиурги согласно кивнули и дружно принялись за работу. Надо было торопиться.
Глава 1. Когда праздник не в радость.
Я ненавижу Хэллоуин. Страх, сжимающий тисками горло и не дающий кричать, – самое яркое впечатление моего осознанного детства.
Я сидела у окна и смотрела на то, как ветер лениво шевелит на дорожке опавшие листья, а толстый кот прижимает их лапой. Мне хотелось потрогать и кота, и листья, но я понимала, что вряд ли кто-то позволит мне это.
– Кари-и-и-на, – позвали меня, и я обернулась.
В комнату вошли существа с уродливыми лицами и в странных костюмах, похожих на залитые кровью лохмотья. Зловеще смеясь и улюлюкая, они выкатили меня в центр комнаты, окружили, принялись хватать за одежду и что-то требовать, но я не могла понять ни слова.
Я пыталась крикнуть, позвать на помощь, но не могла выдавить из стиснутого горла ни звука. А они злились и толкали меня все сильнее. Я закрыла лицо руками, надеясь, что кошмар исчезнет, но существа отрывали мои руки от лица, что-то визгливо кричали и толкали мое кресло друг другу, пока не опрокинули его.
Потом я долго лежала на полу одна в комнате, боясь пошевелиться и открыть глаза. Встать я не могла, поэтому так и уснула.
До сих пор мне иногда снится ночами, как я безмолвно кричу, задыхаясь от страха, и испытываю самое мерзкое чувство, которое осталось со мной на всю жизнь – ощущение полной беспомощности. Когда ты не можешь ни дать отпор, ни спрятаться или убежать и понимаешь, что на помощь тебе никто не придет.
Доктор Чэнь, что приехал забрать меня, сильно ругался. Что он говорил, я тогда не понимала и только спустя время узнала, что он был зол на моих приемных родителей, и выговаривал, что стресс мешает его исследованиям.
Мне было три. Именно тогда меня удочерили и увезли в Штаты.
Прошло 20 с лишним лет, но я все также ненавижу Хэллоуин. В Штатах Вечер Всех Святых приобретает какой-то ненормальный размах и сводит людей с ума. Мои приемные решили, что стоит ребенку снова увидеть этот кошмар, то он перестанет бояться. Каждый год все десять лет, что я прожила в лечебнице доктора Чэнь, 31 октября они забирали меня домой, чтобы отпраздновать его.
Их родные дети вместе с друзьями исправно, масштабно и качественно пугали меня, как в первые дни после моего приезда. Проблема была в том, что я не понимала, что мне говорят, и чего от меня хотят. К трем годам я и на родном говорила не так чтобы хорошо. Пока доктору Чэнь не надоело, что я все время молчу и не понимаю его. Тогда ко мне приставили няню, которая говорила со мной и по-русски, и по-английски. И она же сдала мужчину, когда вышел закон Димы Яковлева, и доктор решил избавиться от пациентов своей лечебницы. (ФЗ-272, который запрещает усыновление российских детей гражданам США, получил название по имени мальчика, погибшего от рук усыновителей).
Мне было 13, и я вернулась в приемную семью.
Доктор Чэнь хотел получить какой-то супер грант на исследование способов лечения ДЦП, и ему нужны были добровольцы. Он платил семьям, готовым усыновить и привезти ему детей, на которых он проводил свои эксперименты. Ценность жизни для него не имела большого значения, и методы у него были на грани.
Возможно, кто-то скажет, что ученый был злым гением, но я благодарна ему. Несмотря на свои довольно жесткие и порой откровенно бесчеловечные методы, он смог поставить меня на ноги. Пусть подволакивая ногу и раскачиваясь из стороны в сторону, но я хожу. Согласитесь, это немало для той, от которой отказалась мать, узнав, что ее ребенок всю жизнь проведет в инвалидном кресле.
***
– Карина Евгеньевна! А зайдите к нам! – завопили дети, толпой вылетев в коридор и окружая меня.
Все разрисованы и в масках. В нашем училище Хэллоуин тоже очень любят. Детки тут учатся особые. У нас не просто училище, а единственное в области Специальное учебно-воспитательное учреждение для обучающихся с девиантным (общественно-опасным) поведением. И этот праздник пришелся им по душе. Как и традиция устраивать “осенний бал” в этот день.
И вот сейчас мне в лучшем случае предстоит восхищаться их костюмами и не очень умелым гримом, а в худшем стать жертвой какого-нибудь розыгрыша.
Я привыкла. Неприметный секретарь, который не может ничем ответить. Хромая, невзрачная, с замедленными реакциями, еще и заикание осталось после “счастливого” детства. Ну как не устроить такой, как я, какую-нибудь гадость?
Я не обижаюсь, нет. Эти дети похожи на меня. Они тоже никому не нужны. За меня мать боролось пару лет после рождения, а потом отказалась. Половина из наших учеников – сироты при живых родителях. Все оказались здесь по разным причина, но у всех за плечами КДН, ПМПК и вдобавок какой-нибудь диагноз (Комиссия по Делам Несовершеннолетних и Психолого-Медико-Педагогическая комиссия).
Есть просто запущенные дети, а есть и опасные с преступными наклонностями. Вот так легла карта их судьбы. Училище позволяет им получить профессию и устроиться в этой жизни, ведь большинство из них не сдали бы пресловутое ОГЭ в 9 классе. А тут у них есть шанс, только не все из них это понимают.
Зашла в кабинет. “Повешенный”. Глупая жестокая шутка, повторяющаяся из года в год. Как говорят дети, “пранк”. Я должна испугаться, поднять панику, начать метаться по классу, сбивая парты и ударяясь об углы.
В первый раз так и было. Потом, когда оказалось, что это розыгрыш, я получила выговор от завуча. Мне доходчиво объяснили, что надо быть жестче, спокойней и не поддаваться на провокации, иначе шутки наших учащихся будут принимать все более масштабный размах. Так и случилось. Меня спасало то, что реагирую я медленнее, чем от меня ждут. И сначала только улыбаюсь в ответ на подкинутую крысу или такого вот “висельника”. Тот страх, который я пережила в детстве, когда вокруг меня водили хороводы раскрашенные в кроваво-красный клоуны и ведьмы с резиновыми лицами, стал неплохой прививкой.
– Д-дискотека скоро, – сказала я. – С-с сигаретами н-нельзя.
Этим только 14-15, а курят из них три четверти. И мальчики и девочки. Подростки удивительные люди. В минус тридцать с голым животом – модно. С подвернутыми штанами и синими обмороженными лодыжками – модно. С электронной сигаретой в зубах – модно. “Все так ходят, а я чем хуже”. Хорошо учиться – кринж и треш, завести “масика” или хотя бы “краш” – высшее благо и цель существования. У нас даже спец.курс есть для молодых родителей, потому что слишком рано они ими становятся. Не все же “масика” находят.