делятся по магии и расам, только по государствам. Есть еще Западный континент, где находятся родовые цитадели Темных магов. А есть Восточный, где обосновались Светлые.
Ниримаске рассказал, что деление у магов вышло стихийно, и основа в том, что Светлые получают силу, созидая что-то, а Темным проще брать ее от разрушения и смерти. Но оно и понятно, потому что у них в родословной демоны потоптались, которые только-только, когда мир возник, пришли на Окенчар. Но потом тут заварушка вышла из-за нарушения баланса энергий, и открылся проход в демонические миры, а оттуда всякие низшие сущности полезли. Пришлось совместно от них избавляться и демонов просить временно мир не посещать, пока он не стабилизируется. Но в нем все равно что-то сломалось, и Создатели пытаются найти причину и исправить это.
– А меня приставили, чтобы я за порядком следил и, если что, Создателям сообщал обо всем. Но как сообщать, если тут магии нету? – делился наболевшим хранитель.
Сейчас, когда он не мерцал, не становился полупрозрачным, а спокойно сидел напротив и рассказывал, я рассмотрела его. Определение “Седой, как лунь” подходило ему, как никому другому. Седые волосы, борода и усы, крючковатый загнутый нос и пронзительный взгляд желтоватых глаз делали его похожим на хищную птицу, а не на старого добродушного ворчуна, которым он старался казаться.
– Так академия не магическая? – уточнила я.
– Почему не магическая? Очень даже магическая. Тут получше многих магии учат, – обиделся хранитель.
– Магическая академия без магии? Так разве бывает? – усомнилась я в словах старика.
И тогда он нехотя пояснил:
– Уходит магия отсюда. На север идет вся в академию, а тут почти ничего не остается. Светлые академию на самом юге потому и построили, чтоб детей без магии оставить.
– То есть ученики тут не маги? – снова спросила я.
– Как это не маги? Очень даже маги, самые магические маги, – снова затянул свою песню призрак.
Дальше дискуссию продолжить не удалось. Хранитель внезапно исчез, а в комнату вошла женщина, села на его место и уставилась на меня. А мне стало интересно – хранитель невидимый, но в кресле, и она сидит на нем, или он исчезает совсем? Дурацкий и бессмысленный вопрос, но мне часто такие в голову приходят. Наверное потому, что в детстве этап “почемучек” прошел мимо, некому и некогда было вопросы задавать, поэтому сейчас мне интересны такие странные вещи. А еще я люблю все трогать руками, нюхать и пробовать на вкус. Баба Глаша, с которой я живу, со знанием дела заявляет, что это оттого, что меня “в детстве недолюбили”.
– И что с тобой делать? – спросила женщина в необычном костюме – юбка по щиколотку, свинцово-серая, пиджак такой же с серебряной отделкой, пояс расшитый чем-то вроде бисера. Руки зачесались все потрогать, но порыв я быстро укротила.
– Полагаю, действовать согласно инструкции, – ответила я.
Инструкции я любила. В них, как правило, есть ответы на все вопросы. Просто делаешь, как за тебя решили умные люди, ни о чем не думаешь и не переживаешь за результат.
– Да вот как-то нет у меня инструкции, что делать с разумной едой, – развела руками женщина.
Я попала к каннибалам? То есть зря переживала, что снова в инвалидное кресло сяду? Меня на самом деле в пищу употребить хотят?
Да нет, не выглядел мужчина людоедом. Впрочем, Ганнибал Лектер тоже весьма харизматичный дядечка был…
– Вероятно, есть какое-то другое положение или постановление на этот счет, – не сдавалась я. – Во всех цивилизациях есть протокол, как действовать, если встречаешь инопланетную разумную жизнь.
В последнем была не очень уверена, а сделала вывод, исходя из фантастических фильмов. Кино я тоже любила. Меня баба Глаша много фильмов заставила пересмотреть и советских, и штатовских. Пыталась понять “загадочную душу эмигрантки”.
– Умная, значит? – спросила женщина. – А скажи мне, раз такая умная, что будешь делать, когда узнаешь, что из этой Академии ты не сможешь никуда выйти?
Задумалась. Я уверена, что нет такого места, из которого нельзя выбраться. В большинстве случаев это дело времени, потраченных усилий или везения. Вот даже Эдмон Дантес, будущий граф Монте-Кристо, когда он был узником замка Иф… Так, опять отвлеклась. Я в Академии. Что мне здесь делать? Учиться? Нет, не готова. Тем более тут маги. Светлые, как я поняла. А я нет. Не хочу снова стать отверженной. В конце концов, меня сегодня даже мужчина в объятиях почти подержал. Ладно не в объятиях, а под мышки, и держал не он меня, а я его. Но все равно. Это большой прогресс, если сравнивать с моей обычной жизнью.
– Попрошу взять меня на работу, – ответила женщине.
– Вот как? – удивилась она. – А ну-ка, ну-ка, что ты умеешь делать?
– Могу организовать работу учебного заведения,– осторожно сказала я.
А как иначе? Такое заведение, как у нас, оно одно на весь город. Даже на всю область. Директор постоянно в командировках, на встречах и в разъездах – выбивает финансирование, или ищет спонсоров, или договаривается с предприятиями, куда возьмут наших выпускников. Это же не обычная школа или стандартное ПТУ. Директор крутится, как белка в колесе. Есть замы, но как-то так сложилось, что всю бумажную работу делала я. Я ведь безотказная. На самом деле “нет” я сказать просто не успевала. Они придут, все на меня свалят и уйдут. А я работаю. Так что да, организовать работу я могу. Не быстро, зато тщательно.
– Ладно, давай тогда осмотрю тебя, и сообщу ректору, что у нас появился завхоз.
Она приложила ко мне штуку, похожую на бляху от фонендоскопа, и поводила ей по телу, по рукам, ногам и по голове, после того, как я сказала, что сильно ударилась.
– Странная ты какая-то, – сообщила мне женщина в итоге. – Но вроде никаких повреждений нет.
Она еще о чем-то подумала, потом достала другую штуку, приложила ее ко мне, подождала, потрясла и снова приложила. Потом растерла ладони и между ними появился голубоватый свет. Я замерла, затаив дыхание. Очень хотелось потрогать это свет, какой он – теплый, холодный? Просто светится или греет? Но сдержалась. Женщина же выставила ладони вперед и сидела некоторое время, прикрыв глаза.
– Слушай, а ты часом не умертвие? – спросила неожиданно.
– А как выглядят умертвия? Так же, как я? – поинтересовалась вежливо.
– Нет, но ты же сама говоришь, что ты иномирное умертвие. Наши не такие, а как выглядят ваши, откуда мне знать.
– Прошу прощения, о том, что я оживший труп, я не говорила. Но если бы это было так, то мне были бы обидны ваши слова.
Это у нас психологи учеников так учат – проговаривать все свои эмоции.
– Так, ладно, с тобой все в порядке, а я к ректору, – махнула на меня рукой женщина и поднялась. – Надеюсь, ты никого не сожрешь, пока меня нет, – сказала себе под нос, выходя из комнаты.
И словно вторя ей, у меня заурчало в животе. Но что-то ужинать тут мне совсем не хочется…
Глава 5. Новая должность
Я осталась одна. Чувствовала я себя на удивление хорошо, оттого все сомневалась, что это не сон. Как говорится, если вы проснулись и у вас ничего не болит, значит, вы умерли. По такой логике я была полным и абсолютным трупом. Хотя нет, единственное, что у меня болело – бедро, которое я нещадно щипала.
Я успела найти уборную с зеркалом, умыться, пригладить непослушные волосы и осмотреть себя. Вроде это все еще я – невысокая тощая сероглазая шатенка с неподвижным лицом. Усилием воли натянула улыбку и тут же стерла ее. Лучше не стоит, выглядит жалко. Ну какое из меня кровожадное умертвие? Если только жертва…
Но жертвой быть отчего-то не хотелось. Я хожу, я дышу, мое сердце бьется, что еще нужно для счастья? И сдается мне, что я получила второй шанс. Значит, в этом есть какой-то смысл, не так ли? Баба Глаша говорила, что не может умереть, пока из меня человека не сделает. Наверное, у меня тоже есть какое-то дело, которое я должна закончить, поэтому я живу?
Так я рассуждала, пока не вернулась женщина. Она обнаружила синяк и радостно залечила, поводив вокруг какой-то штукой.
– У нас сегодня магия есть, надо пользоваться, – сказала она.
Магия это как горячая вода?
Столкнулась со странной особенностью – в доме у бабули, у которой я снимала угол, летом отключали горячую воду. А тут отключают магию?
Спросить не успела, женщина развернула активную деятельность: она достала такой же, как у нее костюм, состоящий из длинной юбки и жакета, сказала, что это преподавательская форма, а я хоть и завхоз, а не преподаватель, но буду на обеспечении. Потому что у них этого добра навалом, а носить некому. Пояснила, что вышивка серебром – не просто так, а магическая, и чтобы я следила, чтобы она не стерлась.
Пока я переодевалась, госпожа Кинази сообщила, что она целитель и что работает тут одна, потому что никто сюда не едет, и что никому их Академия не нужна и все про них забыли.
– А напомнить? – спросила я.
На самом деле мне было странно слушать сетования на тему “Ах-ах, мы такие несчастные, никому не нужные”. Ненужными были те дети, которые попадали к нам в училище. И я прекрасно знаю, сколько сил все прилагали, чтобы это изменить. А если бы наш директор тоже сидел и вздыхал, что никому его начинание не нужно, разве что-то сдвинулось бы с мертвой точки? Чиновникам никогда ничего не надо, если только им за это не прилетит какой-нибудь бонус. Так что неудивительно, что и про эту академию предпочли “забыть”. А может и не забыли, просто поддержка, которая выделяется, не доходит до адресата. Увы, так тоже бывает.
А может, руководство академии не может сформулировать и озвучить свои потребности. Почему-то иногда люди считают, что там, “наверху”, все знают, какие у них проблемы и что им надо. И обижаются, что им не дают того, что, по их мнению, им должны.
– Да напомнили бы, – женщина вздохнула и принялась увешивать меня разными штуками, – но связи со Светлыми землями давно нет. Никто не знает, сколько нам тут сидеть и за территорию Академии лучше не выходить.