— Так чем могу быть полезен?
— Вы, без сомнения, сочтете меня невоспитанным, но я не владею искусством оратора.
— Это не главное.
— Старик Небу только что был назначен верховным жрецом Амона.
— В то время как вы, второй жрец, рассчитывали получить этот пост, не так ли?
— Покойный глава Амона этого не скрывал, но Фараон не пожелал выполнить его волю.
— Критиковать решение Фараона довольно опасно.
— Небу не может управлять Карнаком.
— Бакхен, друг моего брата, станет неофициальным правителем Карнака.
— Простите за откровенный вопрос, а вы согласны с этими назначениями?
— Это воля Фараона, которая уже стала реальностью.
Доки был разочарован. Шенар поддерживал Рамзеса. Жрец встал.
— Не буду вас больше отвлекать.
— Минутку… Вы отказываетесь принять этот факт как свершившийся?
— Фараон хочет ослабить силу жрецов Амона.
— У вас есть средства, чтобы ему противостоять?
— Я не одинок в своем желании.
— Кого вы представляете?
— Большую часть иерархии и большинство жрецов.
— У вас есть план действий?
— Господин Шенар, мы не мятежники!
— Вы слишком слабы, Доки, и вы сами не знаете, чего хотите.
— Мне нужна помощь.
— Представьте сначала ваши доказательства и подтверждения ваших намерений.
— Но как?
— Как хотите.
— Я всего лишь жрец…
— Или вы тщеславны, или вы ни на что не годитесь. Если обида это единственное, на что вы способны, то вы меня не интересуете.
— А если мне удастся опорочить людей Фараона?
— Попробуйте, а дальше будет видно. Разумеется, этой встречи никогда не было.
У Доки снова появилась надежда. Он покинул резиденцию Шенара с невероятным количеством проектов.
Шенар был скептиком. Он считал, что у Доки хватит мужества совершить нечто стоящее, но он был слишком нерешительным и очень легко поддавался влиянию. Он боялся собственной тени, нет, он не сможет бороться против Рамзеса. Но никогда не следует отвергать союзника. Он выбрал верную стратегию, чтобы проверить этого второго жреца Амона.
Рамзес, Моисей и Бакхен проходили мимо стройки, где не прекращалась работа. Здесь строился гигантский колонный зал, задуманный еще Сети. Транспортировка и выгрузка строительных материалов велась бесперебойно, овальные камни, символизирующие папирусы, возвышались один над другим.
— Ты доволен своей командой? — спросил Рамзес Моисея.
— С Сари не так-то просто ладить, но я думаю, все будет нормально.
— Какие ошибки он допускает?
— Он обращается с рабочими с недопустимой жестокостью, пытается лишить платы, чтобы присвоить ее себе.
— Может, отдадим его под суд?
— Нет, я думаю, в этом нет необходимости. Я предпочитаю держать его при себе. Как только он перегибает палку, я сам начинаю заниматься им.
— Если ты переусердствуешь, он может пожаловаться.
— Не беспокойся, Рамзес, Сари трус.
— Не он ли был вашим воспитателем? — спросил Бакхен.
— Да, — ответил Рамзес, — и к тому же он был моим наставником. Но сейчас им овладела какая-то ненависть. Я надеюсь, что работа вернет ему разум.
— Однако, первые результаты не очень обнадеживающие, — с сожалением сказал Моисей.
— Твоя настойчивость далеко тебя заведет… но не будем об этом. Через несколько дней мы отправляемся на север страны, ты поедешь со мной.
Еврей казался раздосадованным.
— Но колонный зал еще не закончен!
— Я поручаю это Бакхену, четвертому жрецу Амона, которому ты дашь все необходимые советы. Он закончит эту работу и займется отделкой храма Луксора. Как будет красиво, когда пилон, обелиски и скульптуры увидят мир! Я хочу, чтобы работы продвигались как можно быстрее, судьба, может быть, не уготовила мне долгую жизнь, и я хочу увидеть все это великолепие.
— Ваше доверие — честь для меня, Ваше Величество.
— Я не назначаю подставных лиц, Бакхен. Старый Небу будет выполнять свои обязанности, а ты свои; он будет управлять Карнаком, а ты — великими стройками. И тот, и другой должны доложить мне, если возникнут какие-либо трудности.
Фараон и Моисей вышли со строительной площадки и направились к храму Маат, богини правды и справедливости. Они шли вдоль тенистой аллеи, по краям которой росли тамариски.
— Я хотел бы остаться здесь, в этом прекрасном месте. В этом священном месте душа моя находит покой и умиротворение. Я завидую жрецам, которые могут бродить здесь каждый день. В каждом камне живет душа богов, в каждой часовне они оставляют свои послания.
— Почему тебе надо уехать из Карнака?
— Меня ждет удивительное приключение, Моисей. Помнишь, мы разговаривали вместе с Аша, Амени и Сетау об истинной силе? Я был убежден, что только Фараон обладает этой силой. Она притягивала меня, как свет притягивает бабочку, и я бы сгорел от этого света, если бы отец не заставил меня жить. И даже когда я отдыхаю, я слышу: эта сила говорит во мне, приказывает мне строить.
— Какие у тебя планы?
— Они такие грандиозные, что я не осмеливаюсь о них говорить; я буду обдумывать их во время путешествия. Я бы хотел, чтобы ты сопровождал меня, ты не будешь загружен работой, обещаю.
— Ты меня удивляешь.
— Почему?
— Я был уверен, что цари забывают своих друзей и беспокоятся лишь о своих придворных, да об интересах страны и власти.
— Ты плохо обо мне думал, Моисей.
— Ты изменился, Рамзес?
— Человек меняется, только если он хочет этого; для меня величие моей страны — постоянная и неизменяемая цель.
Глава 28
Сари, бывший наставник Рамзеса, не переставал сердиться. Его приставили руководителем к презренным строителям, его, того, кто воспитал царскую элиту! И к тому же этот Моисей, который постоянно угрожает ему, пользуясь своей непомерной физической силой! С каждым днем он все тяжелее переносил это унижение и насмешки. Он попытался подтолкнуть рабочих к бунту против Моисея, но популярность еврея была так велика, что его призывы оказались неуслышанными. Моисей к тому же лишь исполнитель. Нужно было низвергнуть того, кто обрек его на это несчастье и бесславие.
— Я разделяю твою ненависть, — говорила его супруга Долент, сестра Рамзеса, обиженная на своих братьев. — Но решение, которое ты предлагаешь, пугает меня.
— Чем мы рискуем?
— Я боюсь, дорогой.
— Ты забыта и уничтожена. Я должен нести эту омерзительную службу на стройке! Разве это может продолжаться?
— Я понимаю, Сари, я все понимаю… Но идти на то, чтобы…
— Ты будешь мне помогать, или я буду один?
— Я твоя жена.
Он помог ей подняться.
— Ты хорошо подумал?
— Я думаю об этом уже больше месяца.
— А если… нас разоблачат?
— Нет никакого риска.
— Как ты можешь быть так уверен?
— Я принял все меры предосторожности.
— Их будет достаточно?
— Я тебе обещаю.
— Может быть, можно обойтись без…
— Нет, Долент. Решайся.
— Идем.
Супружеская пара, очень скромно одетая, направилась к маленькой улочке, ведущей в бедный квартал Фив, где жило много иностранцев. Чувствуя себя не в своей тарелке, сестра Рамзеса шла, прижавшись к своему мужу.
— Мы не заблудились, Сари?
— Конечно, нет.
— Еще далеко?
— Через два дома.
Люди на улицах пристально смотрели на них, они были чужими в этом квартале. Но Сари упорно продвигался вперед, тогда как его жена все больше и больше дрожала.
— Вот мы и пришли.
Сари постучал в дверь темно-красного цвета, к которой был приколот мертвый скорпион. Пожилая женщина открыла дверь, супруги спустились по деревянной лестнице в подвал, где было очень сыро, и горела дюжина масляных ламп.
— Он пришел, — сказала старуха. — Садитесь.
Долент не решилась сесть, настолько это место пугало ее. Черная магия была запрещена в Египте, но некоторые маги, не колеблясь, предлагали свои услуги за очень высокую цену.
Толстый и угодливый ливанец неторопливо приблизился к клиенту.
— Все готово, — заявил он, — это необходимо вам?
Сари высыпал в правую руку мага содержимое маленькой кожаной сумочки: это была бирюза невероятной чистоты.
— То, что вы купили, находится в гроте: рядом вы найдете отравленную иглу, с ее помощью вы напишете имя человека, которого хотите околдовать. Затем вы разобьете то, что вы купили, и этот человек заболеет.
Во время разговора с магом Долент закрывала свое лицо шалью. Как только они остались одни, она кинулась на колени и стала умолять своего мужа.
— Давай уйдем отсюда, это слишком ужасно!
— Немного смелости, уже почти все кончено.
— Рамзес — мой брат.
— Ты ошибаешься, он стал твоим худшим врагом. Нам нужно действовать смело и не упрекать себя. Мы ничем не рискуем, он не узнает, откуда пришла эта беда, и кто виновник.
— Может быть…
— Отступать уже некуда, Долент.
В глубине грота стояло что-то вроде жертвенника, покрытого странными знаками, изображающими ужасных животных, на глиняной табличке лежала тонкая и острая отравленная игла. Глиняная дощечка была выпачкана багровыми пятнами. Без сомнения, это были пятна змеиной крови, которые маг использовал для усиления силы заклятья.
Сари взял иглу и начал выводить иероглифы, обозначающие имя Рамзеса. Испуганная жена закрыла глаза от ужаса.
— Теперь твоя очередь, — сказал он.
— Нет, я не могу!
— Если заклятье не будет написано обоими супругами, оно не подействует.
— Я не хочу губить Рамзеса!
— Он не умрет, маг обещал мне. Просто болезнь помешает ему управлять страной. Шенар станет регентом; и мы вернемся в Мемфис.
— Я не могу…
Сари вложил отравленную иглу в правую руку своей жены и заставил ее сжать пальцы.
— Напиши его имя.
Так как рука ее дрожала, он помог ей. Неловкие иероглифы сложили имя Рамзеса.
Оставалось только разбить именную табличку.
Сари приготовился, Долент закрыла глаза, она не хотела быть свидетелем этого ужаса.