«Интересно, — с усмешкой подумал вдруг Граков, — кто с нее стряхивает пыль во время длительного бездействия? Или она сама временами — этак раз в полгода или год — отряхивается от пыли перед зеркалом?»
Следуя за девушкой по переходам здания, пилот с удовольствием разглядывал ее стройную фигуру в униформе администратора. Впрочем, точно так же он осматривал прекрасные статуи в музеях.
«А ведь наверняка для копирования выбрали самую красивую шаррянку. Хотя, если космопорт строили земляне, они выбрали ее, сообразуясь с земным представлением о красоте, которое может вовсе не совпадать с шаррянским. Кстати, недурно бы увидеть хоть одну настоящую шаррянку… гм… для сравнения… — внезапно сказал себе Граков. — Решено! Затребую экскурсию по планете. Вдруг получится?»
Андроид-администратор привела его в номер для гуманоидов, ровным голосом сообщила, что в его распоряжении время до завтрашнего утра. А утром, после завтрака, Граков должен спуститься в холл для соблюдения некоторых формальностей.
С легким недоумением он согласился. В других промежуточных космопортах он никогда не сталкивался ни с какими формальностями. Однако порты строились в разные века и разными цивилизациями, так что, несмотря на единый проект, определенные варианты были возможны, — это предусматривалось еще при создании проекта. И особенно широкие вариации затрагивали программирование персонала портов.
Граков не стал уточнять, что за формальности ожидают его завтра, он посчитал это несущественным. Проще все выяснить утром.
Администратор вежливо пожелала Гракову приятного отдыха и ушла. Он оглядел номер, стандартный, как весь космопорт. Свет в номере был тускло-желтый, неприятный — нежилой. Граков немедленно установил регулятор на свой вкус — он любил свет поярче. Мимоходом выглянул в окно. За пределами космопорта — плотная чернота, ни одного огонька.
На узком подоконнике стоял шлем-ментопроектор. Мебель здесь вырастала по желанию постояльца — практически на любой вкус. Для этого следовало всего лишь надеть шлем и тщательно представить желаемую обстановку.
Огромный пищевой синтезатор давно устаревшей конструкции, загромождал соседнюю комнату. Он вызвал у Гракова добродушную улыбку.
Затем пилот вернулся к шлему и осторожно надел его. В первую очередь представил кабину душевой с массажным полем. Осмотрел результат — подходяще. Тогда он снова закрыл глаза и постарался предельно сосредоточиться. Когда почувствовал, что нужный психический тонус достигнут, начал представлять обстановку маленького загородного коттеджа из музея-заповедника «Быт правителей Земли с древних времен до начала межзвездной эры». Коттеджик этот из двадцатого века был довольно прост и очень уютен. Он покорил Гракова еще в далекой юности, когда он однажды побывал в музее со школьной экскурсией. С тех пор он повсюду, где было возможно, проецировал именно эту обстановку.
Окончив менто-сеанс, он придирчиво обследовал плоды мысленных усилий и, оставшись доволен, сказал себе, что пора бы слегка расслабиться. Бросив шлем на кресло, Граков неторопливо разделся и вошел в душевую.
После завтрака Владимир Граков неторопливо спустился в холл, где за украшенным сложной шаррянской резьбой полукруглым столиком поджидала его давешняя администратор. Она встретила Гракова служебной улыбкой. Пилот подошел к столику, облокотился и уставил на нее пристальный взгляд. Улыбка выглядела нарисованной, а большие красивые глаза были бесстрастными глазами автомата.
— Вы просили подойти к вам утром, — произнес Граков, не удержавшись от вежливой ответной улыбки, словно разговаривал не с андроидом, а с живой девушкой.
— Да, — сказала она ровным голосом. — Заполните, пожалуйста, декларацию на пребывание у нас.
— Что-о-о? — изумился Граков. — Какую декларацию?
Администратор выложила на стол глянцевую брошюрку без картинок. В ней шаррянскими иероглифами, а рядом на Едином — были напечатаны и пронумерованы вопросы. Всего… Граков ошарашенно потряс головой. Всего вопросов было — сто двенадцать. Он бегло просмотрел их. По его мнению, девяносто процентов этих вопросов были поразительно глупы и совершенно никчемны. К тому же он никогда не слышал, чтобы в договоры о промежуточных космопортах когда-нибудь включали пункты о каких-либо анкетах или вообще о чем-то подобном.
Но тут он вспомнил информацию о Шарре, о его немыслимо развитом бюрократическом аппарате. «Так, может, здешний договор — исключение из правил? С учетом местной специфики? — подумал он. — Или же… самостоятельная затея шаррян?.. Однако в это трудно поверить».
— Я впервые встречаю подобное новшество с какими-то бумажками, — заявил он недовольно и помахал листком. — И поэтому требую объяснить, кто и когда его выдумал.
— Анкета создана Всепланетным Министерством Шарра, — по-прежнему бесстрастно, доложила администратор.
— Зачем?
— Зачем — не знаю. Но заполнить ее должен каждый прибывший в космопорт инопланетянин.
— А если пришелец окажется безруким?
— Безруким?
— Медузой, например? В кислоте и со щупальцами. И разговаривать будет совсем не так, как мы с вами. Тогда что? Как он ее заполнит?
— Меня это не касается.
— Кстати, у вас тут были аннэры. Змеюки такие здоровенные и головастые. Они как заполняли это?
— Не знаю.
— А можно посмотреть, что там они понаписали?
— Нет.
— А почему?
— Не положено.
— А почему не положено и кем не положено?
— Не знаю.
— Тогда, значит, можно…
— Нет.
— Но почему же!?
— Секретные материалы.
Граков расхохотался.
Андроид бесстрастно пережидала приступ веселья у пришельца. Наконец Граков замолчал, потом, плавно помахивая брошюркой в воздухе, задумчиво проговорил по-русски:
— Ну, да, как говорили у нас в древности: «Без бумажки ты… гм… какашка…»
— Не понимаю, — объявила администратор на Едином.
— Правильно, — сказал Граков — снова по-русски. — И не понимай.
— Не понимаю, — повторила администратор.
Граков небрежно сунул анкету в карман штанов и сообщил на Едином:
— Ладно, заполню как-нибудь на досуге. Раз надо. — И мысленно добавил: «Дудки, как бы не так! Скорее ты развалишься, чем я засяду за эту белиберду. Не станете же вы стрелять в мой корабль, если я смотаюсь, не заполнив этот дерьмовый листок». Активная неприязнь к любым бюрократическим закавыкам доставляла порой неприятности Гракову даже на Земле, где после долгого сопротивления бюрократия в конце концов проиграла, но при малейшей возможности пыталась взять хотя бы небольшой реванш.
Еще вчера, когда он совсем было собрался спать, механики сообщили, что ремонт продлится никак не меньше двух, а то и трех дней. Перед сном он размышлял: отправиться на экскурсию по планете или в Договоре это не предусмотрено? И сейчас у Гракова опять возникла мысль о путешествии. Помолчав, он задумчивым голосом произнес:
— У меня оказались два свободных дня…
— Слушаю вас.
— Так вот… Я хотел бы устроить себе, если разумеется, такое возможно, небольшую экскурсию по самым интересным местам Шарра.
— Очень хорошая мысль, — начала администратор живо, но тотчас осеклась. — Однако… для этого надо соблюсти небольшую формальность.
Граков насмешливо хмыкнул.
— Опять формальность…
— Да. Без формальностей нельзя.
— Ох уж эти мне канцелярские крысы!
— При чем здесь крысы?
— М-да… Крысы здесь действительно ни при чем. Надеюсь, формальность — без пыток на дыбе?
— Не понимаю, — снова объявила администратор.
Граков неожиданно с раздражением подумал: «Да почему я распинаюсь перед заводной куклой?» И сухо спросил:
— Что за формальность, глупая ты машина?
После короткой заминки последовал холодный ответ:
— Разрешение шаррянской администрации на ваше путешествие.
Граков представил себе, как придется куда-то ехать, кому-то объяснять понятное и без объяснений, отвечать на дурацкие, как в анкете, вопросы, чтобы в конце концов, уже безо всякого интереса, только ради принципа наспех облететь планету.
«Да ну вас к бесу! — подумал он. — Обойдусь как-нибудь». Молча повернулся и пошел к лифту, но вдруг на ходу представил себе целых два или три дня отчаянного безделья. Душа его содрогнулась, он остановился, решив рискнуть, обернулся и безнадежным тоном спросил:
— А что хоть представляет собой эта формальность?
Он очень надеялся, что для ее выполнения не придется следовать какому-нибудь отвратительному — на его, разумеется, взгляд — местному ритуалу. Ему попадались планеты, на которых ритуалов было видимо-невидимо. И большинство из них до сих пор вызывали у пилота чувство омерзения. Если и здесь дело обстоит именно таким образом, он со всей решительностью и немедленно откажется от своего замысла.
— Пустяк, минутное дело, — заверила администратор. — Нужна всего лишь справка о том, что вам разрешается путешествовать по планете.
Граков успокоился. Действительно пустяк. Бумажные дела уже сами по себе ритуал, как правило, устаревший и никому не нужный, кроме хранителя его — бюрократа.
— И где же требуется соблюсти эту глупость… то есть формальность?
— Во Всепланетной Канцелярии.
— Далеко отсюда?
— В трех ажах от космопорта.
— Из окон моего номера видно какое-то квадратное здание… Это не она?
— Да, она самая.
— А рядом что — полукруглая такая постройка?..
— Это Энергостанция Канцелярии.
— Ничего себе. Энергостанция специально для одной Канцелярии?
— Канцелярия одна, но зато Всепланетная.
Он пожал плечами и направился к выходу из здания. На ходу пробурчал через плечо:
— Всепланетная или нет, а хорошо, что всего лишь одна.
По пути к звездолету он вдруг вспомнил, что в космопортах все роботы запрограммированы — раз и навсегда. И что самопрограммирование, как, например, у экспедиционных андроидов, у них не предусмотрено. А потому никаких посторонних поручений, наподобие этой анкеты, они выполнять не могут.