Храмовый раб — страница 14 из 34

Устроив словесную баталию с доктором Шимутом по поводу военных перспектив этого похода, он неожиданно повернулся к Максу и спросил:

— А ты что думаешь?

Макс, который готовился отойти ко сну, чуть не подавился и в изумлении уставился на жреца.

— Что я думаю? — спросил он в изумлении. Если эну спросил бы о чем-то осла, жующего рядом траву, Макс удивился бы меньше.

— Ты-ты. Говори.

— Я думаю, что мы проиграем, господин.

Эну Хутран и доктор Шимут выпучили на него глаза.

— Почему ты так думаешь?

— Наша армия- разномастный сброд, говорящий на разных языках. Разное оружие, разные умения. Не было ни одной попытки провести учения, чтобы понять, как будут вести себя на поле боя незнакомые друг с другом командиры. Нет единой системы команд. Многие солдаты воевали десять лет назад и забыли, что это такое. Единственный шанс для нас- расстрелять пехоту из луков, а потом задавить их числом. Но я думаю, что ассирийцы прекрасно знают, сколько нас, и готовы к этому.

— Но нас же намного больше!

— Разве десять крестьян лучше вылечат больного, чем один уважаемый доктор Шимут?

— Но мы же побеждали их раньше.

— Да, один раз и только царский отряд, который издалека расстреляли из луков конные персы-наемники. Причем тот отряд просто ушел, а не погиб. Сейчас идет вся армия. Если то, что я слышал об ассирийцах, правда, то нам крышка.

— Заткнись, раб. Если кто-то услышит, то тебя возьмут на пытку, чтобы узнать, кому ты еще такое рассказал, а потом отрежут язык. Да какой там язык, сразу на кол посадят. Лучше молчи, раб, во имя Хумпана. Иначе и мы с тобой пропадем. — И жрец лег на спину, пытаясь унять дрожь.

— Проверил, на свою голову, — думал он. — Не дай боги, ляпнет где-нибудь, быть беде. Но каков стервец! Ведь в самый корень смотрит. У меня тоже такие мысли мелькали. Нергал-Нацир — великий воин, но тут голова нужна, а не ярость в бою и умение махать оружием. Тут раб прав. Помоги нам боги!

Наутро эну Хутран, взяв с собой Макса, решил сходить в храм Энлиля в Ниппуре. Старинный город, заставший еще Гильгамеша, был намного меньше, чем Аншан или Сузы, но древний зиккурат в центре внушал трепет, несмотря на почтенный возраст.

Макс прошел ворота в кирпичной стене и увидел знакомую картину, состоящую из кривых улочек, домиков с плоскими крышами, стоящих вплотную, и крикливой восточной толпы, одетой в стандартные рубахи до колен, перевязанные поясом. Главная дорога шла к центральному храму Энлиля, верховного бога шумерского пантеона. Шумеры давным-давно забыли родной язык, живя под властью Вавилона и Ассирии. И только сами себя продолжали называть так же, как тогда — черноголовые. Ну и боги, конечно же, остались прежними. Ступенчатая пирамида из кирпича с идущей наверх пологой лестницей, была высотой метров пятьдесят. На верхушке ее находился главный храм, куда и направлялся жрец. Они встали в очередь в толпе паломников, двигающихся к заветной цели. Насколько Макс понял, храмы были главной туристической достопримечательностью и градообразующим предприятием многих городов, обрастая сопутствующей инфраструктурой. Вокруг кипела целая жизнь. Работали кабаки, гостиницы, лавки на любой вкус, харчевни и публичные дома. Гостей города кормили, поили, продавали им местные сувениры, заботились об их верблюдах и ослах, а местные дамы отрабатывали священный долг храмовыми блудницами очень и очень быстро. Убери этот храм, и город моментально превратился бы в сонную деревню, потеряв две трети торгового оборота и три четверти купцов.

Поднявшись по главной лестнице на самый верх, Макс увидел небольшой храм, перед которым стояли жрецы, собирающие пожертвования. Эну Хутран передал им небольшой мешочек с серебром, и они вошли в прохладную тень. Зал был небольшим, в конце его стояла бронзовая статуя самого великого бога, сурово взиравшего на смертных. По сторонам горели богато украшенные масляные светильники, дающие тусклый свет.

Жрец поклонился, и Макс последовал его примеру. Не хватало еще на местный уголовный кодекс нарваться.

— Великий Энлиль, прошу, даруй нам победу. Если ты это сделаешь, то я обещаю тебе в жертву тысячу быков.

И они покинули храм под внимательным взглядом бронзового бога. Выйдя на площадку, Макс увидел зрелище, от которого захватило дух. Он видел город и окружающую его долину с высоты крыши шестнадцатиэтажного дома и это было необыкновенное зрелище. Внизу зеленели квадратики полей, на которых копошились крошечные фигурки, по реке плыли кораблики под косым парусом, а к городу шел караван из маленьких верблюдов. Это зрелище так захватило Макса, что он застыл.

— Ты чего встал? — пихнул его в спину жрец.

— Простите, тут так красиво, господин.

— Красиво? — жрец посмотрел на раба внимательным взглядом, словно видел его впервые. — Что ты думаешь о моей просьбе богу?

— Бить не будете?

— Не буду, говори.

— Думаю, ничего не выйдет.

— Да что б тебя! — воскликнул жрец. — Почему? Тысяча быков — это небывалая жертва.

— Если великий бог Энлиль всемогущ, то зачем ему ваши быки? У него что, своих нет? И что он будет с ними делать?

Эну Хутран был сбит с толку.

— Но так было всегда. Ты делаешь богатую жертву, а бог прислушивается к тебе. Если ты не делаешь жертву, то значит, не уважаешь бога, и он не слышит тебя. Это даже дети знают.

— Разве бог — мелкий лавочник? Мне кажется, что все наши проблемы для них — ничтожная возня. Боги слишком велики, чтобы обращать внимание на такую мелочь. Ведь кто бы ни победил, они получат жертвы от победителя.

— Лучше закрой свой рот, раб. Ты попадешь на костер, и я вместе с тобой просто потому, что стоял рядом и слышал твои слова.

И оставшуюся часть пути он прошагал молча, обдумывая сказанное Максом.

Глава тринадцатая,где Макс говорит страшные вещи

Переправившись через великий канал, соединявший Тигр и Евфрат, который называли «река Хаммурапи», армия через три дня подошла к Вавилону. Процветающая местность с множеством деревушек и городков, сотни идущих к городу караванов и телег с зерном, ясно давали понять, что именно здесь и бьется сердце мира. А когда Макс издалека увидел город с возвышающейся над ним пирамидой Этеменанки, то решил, что облазит его сверху донизу. Все-таки это был библейский Вавилон, прославленный ювелирным магазином с тем же названием в родном городе Макса, а не какой-нибудь провинциальный Аншан или совсем уж заштатный Ниппур. Да чего уж там, даже столичные Сузы были слабым отражением его величия.

Как обычно, войско стало лагерем недалеко от предместий, и поближе к солдатам потянулись местные торговцы, продающие одежду и обувь, кузнецы и шорники, фокусники и факиры, проститутки и разносчики еды. Были тут и вездесущие шпионы Ассирии, славившейся отлично поставленной разведкой. Они внимательно считали костры и палатки, оценивали вооружение и припасы, запоминали имена командиров и названия городов, откуда пришли солдаты. В общем, делали свое черное дело, кладя на весы победы дополнительную маленькую гирьку в сторону Синаххериба.

Эну Хутран пошел в город, и велел Максу сопровождать его. Тот был сильно разочарован, так как никаких висячих садов Семирамиды или ворот богини Иштар тут в помине не было. Не построили еще. Макс поинтересовался было, и выяснилось, что царица с похожим именем тут была лет двести назад, но никаких садов не высаживала. Макс, разинув рот, смотрел на кирпичные стены высотой с девятиэтажный дом, рассекаемые башнями через каждые двадцать метров. Московский кремль с его длиной стен в два с небольшим километра, нервно курил в сторонке. Укрепления города представляли собой ров, наполненный водой и земляной вал за ним. Потом начинались предместья, которые прижимались к внешней стене- Немет-Энлиль. В двенадцати метрах от нее шла вторая стена- Имгур-Энлиль, которая была еще выше и толще. По всей видимости, если враг брал внешнюю стену, то становился мишенью и расстреливался со стены внешней. Макс, попытавшийся привычно посчитать количество кирпича, завис, когда понял, что счет идет на миллиарды. Если бы он узнал, сколько настроят в ближайшие сто лет, то удивился бы еще больше. Ведь своего пика великий город достиг к моменту взятию его персами Кира Великого через полторы сотни лет. Но, к счастью, Макс об этом так и не узнал, что сберегло от перегрузки его чувствительную нервную систему.

Сразу за воротами Макс увидел совершенно нереальное сооружение, именуемое дорогой Мардука, которое представляло собой улицу шириной двадцать четыре метра, окруженную с двух сторон городской стеной с башнями. Надо полагать, после прорыва ворот, вражеские солдаты попадали в каменный мешок и расстреливались со стен уже внутри города. Дорога шла к кварталу Эриду, в котором располагались древнейшие храмы, в том числе и знаменитая Вавилонская башня Этеменанки, которая к этому времени еще не достигла своей рекордной высоты, но все равно, была самым высоким зданием в Междуречье. Макс, будучи жителем города-миллионника, был совершенно подавлен, разглядывая гигантские стены, на которых глазурованной плиткой были выложены рисунки гигантских животных и сценки из жизни богов. Какое впечатление этот город производил на пастухов-семитов или крестьян, попавших сюда впервые, он видел, так как шел рядом с ними в одной толпе. Каждый второй имел выпученные глаза и тыкал пальцем в особо впечатлившую его картинку на стене.

Эну Хутран и Макс шли поклониться Мардуку. Высоченная семиступенчатая башня, каждый из ярусов которой был существенно меньше предыдущего, с пологой лестницей, ведущей к вершине, на которой и располагался храм верховного бога Вавилона, возвышалась над городом. Вблизи это чудовищное сооружение совершенно подавляло. Макс даже представить не мог, как люди, стоящие существенно ниже по уровню развития, смогли построить что-то подобное. Тут поневоле в Мардука уверуешь, с таким-то храмом.

Поднявшись по лестнице, что заняло больше часа, Макс узрел похожую на виденную в Ниппуре картину. Небольшой храм на вершине пирамиды, сборщики пожертвований и суровый бронзовый дядька с роскошной бородой, освещенный масляными светильниками. Жрец повторил свою просьбу, пообещав тысячу быков, и они вышли на свежий воздух.