Храмовый раб — страница 15 из 34

— Что, раб, думаешь, и Мардук не поможет?

— Думаю, не поможет, господин.

— Почему?

— Я вчера видел торговца сандалиями. Он ходил по лагерю, но его губы шевелились. Он считал, господин. Поэтому царь Ассирии будет точно знать, сколько у нас войска, как оно вооружено и когда оно выдвинется. Он будет ждать, господин, и он будет готов. При чем тут какие-то быки? Я думаю, великий бог Мардук поможет умному, который потом принесет ему жертву, а не дураку, который эту жертву обещает.

— В твоих словах нет богохульства, но они оскорбительны для войска великого царя.

— Простите, господин, но мне жаль всех этих людей. Они ни в чем не виноваты, но большая часть из них погибнет или попадет в рабство. В любом случае, их семьи больше не увидят отцов, мужей и сыновей.

— Они воины и знают, что могут погибнуть.

— Да, господин. Конечно, господин.

— Ну а ты, что бы сделал, о величайший из сборщиков ослиного навоза?

— Я не воин, господин, и никогда им не буду. Но, наверное, я организовал бы разведку и знал каждый шаг войска царя и его планы. Потом, отрезал бы отдельные отряды на марше и бил их по одному, только из засады и только из луков. Заваливал бы их в ущельях, травил бы колодцы по пути. Нападал бы ночью на лагерь, не давая спать, лишал бы поставок продуктов, угоняя население вглубь страны и вывозя зерно. Пустил бы легкие отряды конницы в тыл армии ассирийцев, чтобы исключить подвоз припасов с севера. И дал бы главное сражение тогда, когда мне было бы выгодно. Когда ассирийцы были бы ослаблены, голодные, без подкреплений, а их мидийские скакуны ели жухлую траву вместо ячменя.

— Ты страшный человек, раб, — задумчиво проговорил жрец. — Так никто не делает. Даже великий Хаммурапи, известный своими подлыми способами ведения войны, не травил колодцы.

— Глупый воин гонится за славой, а умный — за победой, господин.

— Ты про нашего командующего?

— Да, господин.

— Он совершенно точно не будет так делать, потому что это недостойно воина.

— Именно поэтому мы проиграем, и никакие быки нам не помогут. Я могу обратиться с просьбой, господин?

— Попробуй.

— Можем мы пройтись по городу?

— Зачем?

— Я хочу увидеть его красоту.

— Помоги мне Иштар! — воскликнул жрец. — Раб-говночист просит меня прогуляться по Вавилону, чтобы оценить его красоту! Я схожу с ума, или грядет конец времен, или снова будет всемирный потоп. Пойдем, я сам хотел это сделать. Я никогда не был в Вавилоне, такая возможность может больше не представиться.

Они пошли к лагерю кружным путем, пройдя кварталы Эриду и Кадингирра, где находился главный дворцовый комплекс. Толкаясь на запруженных толпами улицами, Макс вертел головой по сторонам. Старинные храмы, дворцы халдейской знати, статуи богов на площадях, крылатые быки и грифоны у входов, все это перемешалось в причудливый калейдоскоп.

Царский дворец поражал. Три уступа его возвышались над площадью. Здание было облицовано разноцветной глазурованной плиткой, окрашенной в насыщенные синий и красный цвета. Многочисленные квадратные колонны окружали каждый этаж, охраняемый по периметру копьеносцами в бронзовых шлемах и в чешуйчатых панцирях. Каждый уступ был меньше предыдущего, больший уступ образовывал площадку, на которой росли пальмы, кустарники и цветы. Таким образом, царь и его семья, жившие на верхнем этаже, могли выйти в небольшой сад. Точно так же поступала и местная знать, что превращало богатые районы в цветник. Впрочем, основная резиденция царя находилась на окраине, вне городской суеты. А суета тут была, и еще какая. На улицах были толпы людей, одетых в привычные уже туники до колен с поясом, отличающиеся только цветом. Большинство шло босиком, иногда — в сандалиях с задниками. Бедняки были только в набедренных повязках, а нищие и дети ходили вовсе голышом, и никого это не смущало. Люди богатые и знатные ехали на носилках, и поверх рубах с рукавами носили длинные, немыслимо пестрые накидки, собранные в причудливые складки, подпоясанные поясом с кистями. Волосы были завиты в локоны и уложены рядами. На голове богачи имели какое-то подобие тюрбанов, завернутых в причудливый узел.

А бороды! Это была сказка! Любой сотрудник барбершопа удавился бы от зависти, если бы увидел это. Смуглые, с густыми смоляными волосами жители Вавилона и Ассирии, ухаживали за бородами с маниакальной страстью. Если финансы позволяли, конечно. Борода до пояса, которая была заплетена в мелкие косички в пять рядов, перемежающиеся завитыми вертикальными локонами, служила законным поводом для гордости владельца и свидетельствовала о его замечательных моральных качествах. Собственно, человек, который имел возможность тратить кучу времени и денег, чтобы делать вместо бороды такую конструкцию, однозначно был отмечен богами. По крайней мере, в материальном плане. Аншанский судья Темпти-Шилхак, так поразивший в свое время Максима, теперь казался ему нищебродом, лишенным всякого чувства стиля. По крайней мере, в его бороде не было золотых нитей, бус и лент. Деревенщина, что с него взять.

Удаляясь от богатых районов, Макс замечал, что улочки становятся уже, дома ниже, исчезла растительность. Жилища вавилонян, как и Аншане, были построены вплотную друг к другу и выходили на улицу глухими стенами без окон. Двери, для отпугивания злых духов, были выкрашены в красный цвет. Но настоящим шоком для Макса было то, что тут была настоящая канализация. Сбора верблюжьего дерьма с улиц никто не отменял, но под городом были проложены обожжённые глиняные трубы, которые собирали стоки и сбрасывали их в Евфрат ниже того места, где брали питьевую воду. В общем, это был настоящий, очень сложно устроенный мегаполис с серьезным городским хозяйством, которым руководили вполне компетентные люди.

Выйдя из соседних ворот, они затемно пришли в лагерь, где узнали, что завтра с рассветом войско уходит к городу Кута.

Сварив еду и купив свежие лепешки, Макс позвал на ужин эну Хутрана и доктора Шимута. Жрец был задумчив, и на вопросы врача отвечал невпопад. Что-то явно его беспокоило, и Макс догадывался, что. Несусветный бардак огромного войска, который усилился при присоединении к нему вавилонских отрядов, не внушал жрецу оптимизма. Но война есть война, и только боги решают, кто достоин победы. Что бы там ни плел пытающийся казаться очень умным раб.

Во все концы лагеря помчались гонцы, ища командиров отрядов с последними распоряжениями командующего. Те, в свою очередь, начали искать сотников и передавать распоряжения им. Сотники искали десятников, и в результате лагерь превратился в пчелиный улей. Несколько торговцев, оперативно свернув бизнес, помчали в город, из которого вскоре выехали юноши на резвых конях, все, как один, помчавшиеся галопом на север.

Глава четырнадцатая,где Макс узнает, что герой и отморозок-синонимы

С рассветом, под осточертевший рев верблюдов и ослов, войско двинулось на север. Клубы пыли, поднимаемые ногами тысяч людей, были видны на многие километры. Они шли к древнему городу Кута, что был в одном переходе от Вавилона. С большой долей вероятности, именно там и случится сражение, потому что, по слухам, передовые отряды войска уже видели разъезды вражеской кавалерии.

Было нереально скучно. Однообразный пейзаж, который успел всем приесться, начал неимоверно раздражать. И Макс решился:

— Господин, простите. А что за всемирный потоп, о котором я постоянно слышу?

— Как, ты не слышал Песнь о Гильгамеше? — жрец так удивился, что даже не обратил внимания на дерзость раба.

— Нет, господин.

— Но его даже дети знают.

— Я не из этих мест господин. У нас свои сказки.

— Сказки? Да это эпос о величайшем герое, потомке богов! Слушай.

Эну Хутран, который, как и положено образованному человеку античности, знал наизусть несколько десятков обширных текстов. В любой школе детей заставляли заучивать их наизусть, причем объемы заучивания не шли ни в какое сравнение с тем, что приходилось учить российскому школьнику. И жрец начал рассказ. Макс, боясь дышать, слушал в оба уха. Некоторые, особо удачные пассажи, вроде:.

Буйный муж, чья глава, как у тура, подъята,

Чье оружье в бою не имеет равных, —

Все его товарищи встают по барабану!

По спальням страшатся мужи Урука:

«Отцу Гильгамеш не оставит сына!»

Днем и ночью буйствует плотью.

в полной мере показывали, как здорово жилось жителям Урука под мудрым руководством царя Гильгамеша. То есть, здоровенный отморозок со своей бандой терроризировал жителей, насиловал баб, и никто ему ничего не мог сделать. И тут боги сделали противовес ему — Энкиду, которого поселили вместе со зверями. А Гильгамеш, не будь дурак, нашел оригинальный способ превратить Маугли в человека:

Гильгамеш ему вещает, охотнику:

«Иди, мой охотник, блудницу Шамхат приведи с собою

Когда он поит зверей у водопоя,

Пусть сорвет она одежду, красы свои откроет,

Ее увидев, к ней подойдет он.

Покинут его звери, что росли с ним в пустыне».

Шесть дней миновало, семь дней миновало —

Неустанно Энкиду познавал блудницу.

Однако, нестандартный способ очеловечивания в виде сексуального марафона сработал, и два отморозка познакомились, подружились и стали буянить вместе, убив некого Хумбабу. Богиня Иштар влюбилась в Гильгамеша, восхитившись его подвигами, но он знал, что на ней пробы ставить негде, и отказал в грубой форме.

Но в жены себе тебя не возьму я!

Ты — жаровня, что гаснет в холод,

Черная дверь, что не держит ветра и бури,

Дворец, обвалившийся на голову герою,

Слон, растоптавший свою попону,

Смола, которой обварен носильщик,

Мех, из которого облит носильщик,

Плита, не сдержавшая каменную стену,

Таран, предавший жителей во вражью землю,

Сандалия, жмущая ногу господина!