муки, как далекие отголоски собственных чувств.
Только эта их связь и позволила найти похищенных, до того как Вальтера убили. Он ничего не сказал, не дал палачам того, чего те требовали. Сам Робин не был уверен, что не сломался бы от подобной пытки. Сомневался и в том, что смог бы сохранить рассудок и жизнь. А брат смог! И в качестве награды — он калека.
Жизнь — дерьмо!
Из коридора раздались быстрые шаги нескольких человек и отрывистые крики-команды.
— Что там? — спросил Вальтер.
Робин открыл дверь и вопросительно уставился на одного из охранников.
— Там, — волк глазами указал на палату с девочкой. — Говорят малышка умерла…
— Что?! — голос брата прозвучал с надломом.
— Вальтер… — повернулся волк к брату.
— Оставь меня, Роб, — прошептал он, отвернувшись к окну.
Огромное, безграничное пространство. Нет ни стен, ни потолка. Только плиты пола, которым больше лет, чем некоторым мирам. Здесь все должно напоминать о ничтожности любого разумного, независимо от расы, возможностей и прожитого опыта. Оказываясь здесь, любой осознает что он — ничто. Меньше, чем пыль.
И я не была исключением. Здесь всегда оказываются только те, из Слуг и Посланниц, что вызвали гнев Госпожи. Будь иначе она бы встретила разумного в саду. Но я-то знала, что не просто разгневала Великую. Я перешагнула через Канон, наплевала на Законы. Я в шаге, в одном слове от полного развоплощения души.
Было бы смешно сейчас лгать самой себе. Говорить, хотя бы в мыслях, что я боюсь или сожалею. Нет, я знала на что шла. У меня были сотни, если не тысячи возможностей все переиграть. Я знала, что закончу свою историю, все свои истории в этой Зале или в этом пространстве, в этой Вселенной без границ.
Сейчас мне вынесут Приговор — и я перестану быть, в любом виде, в любой форме, в любом мире Веера. И никто не вспомнит обо мне. Любой мой образ в памяти разумных «заменится» на что-то другое. Мое лицо станет иным, как и голос, как и поступки. И все…
Окончательная, бесповоротная смерть. Смерть с большой буквы, с самой большой, должна пугать. Должна останавливать от ошибок. Она и останавливала, и с каждой новой жизнью останавливала все больше и больше. Я всегда желала жить, даже в те моменты, когда все молят о смерти.
И если бы мне сказали, что я сама пойду и сделаю то, что и сделала — не поверила, рассмеялась бы в лицо пророка. Но, я совершила то, за что есть лишь одна Кара — развоплощение. Полное уничтожение того, что можно назвать фундаментом моей души.
Я стояла на одном колене, склонив голову и упираясь руками в плиты пола. В абсолютной тишине у меня было достаточно времени, чтобы лишний раз подумать — и уверится в правильности своих поступков. Иногда все-таки случаются события за которые можно и нужно умереть.
В этом месте не было судилища. Нет и адвокатов или обвинителей. Оказавшись здесь, единственное, что можешь и должен сделать — услышать Приговор. Но, даже если бы у меня была возможность оправдаться, я бы не стала ничего говорить. Да, я уверена в правильности своего решения и поступков, но это не значит, что я не преступница. Она самая, да еще какая…
— Посланница, — громыхнул Ее голос. — я лишаю тебя этого положения.
Первый Приговор, который можно было бы назвать «разжалованием», если бы не дикая боль, словно от тебя отрывают огромные куски. Именно отрывают, а не откусывают или отрезают. Из меня вырывали те куски матрицы, что отвечают за возможности Посланницы.
Я бы кричала, если бы могла. Но, на деле эманации моей боли просто растворились в пространстве вокруг. Моей фантазии явно не хватает, чтобы представить число всех тех, кто «кричал» тут за всю историю Веера.
— Слуга, — снова обратилась Она ко мне, когда я смогла связно мыслить, — я лишаю тебя этого положения.
Второй Приговор. Это еще не конец, но уже близко. И снова боль, которую не описать словами.
Тишина. Остался Третий Приговор, но его не было.
— Моя воля — твое служение, — прозвучал спокойный совсем не царственный голос рядом.
Я так удивилась, что вскинула голову. Привычка. Захотелось увидеть лицо голоса. Конечно, никого рядом не было. Она, если задуматься, была везде. Сейчас ей не нужно тело.
— Служение кому? — смогла спросить я.
— Оборотень, — прозвучало над ухом. — От его жизни теперь зависит и твоя, дитя. Ты слишком плохо понимаешь, что такое служение, что есть верность и преданность.
— Оборотень? — повторила я, еще не веря в свое избавление от развоплощения. Неужели я буду жить?!
— Служи ему, как мне, — продолжила Великая. — Его судьба — твоя ответственность.
— Слово, моя Госпожа, — начала я ритуальную фразу, но остановилась в попытке сглотнуть. В горле пересохло, несмотря на то, что сейчас у меня не было настоящего тела, а ощущения остались реальными. — Я даю свое Слово.
— Храни Волка, Тень… — последний шепот-наставление. Он же намек и насмешка.
С последним звуком в мою структуру проник образ нужного оборотня. Точнее, образ не его внешности, а рисунок ауры его души.
Пространство вокруг завертелось в водоворот перехода. Миг — и все распалось в вихре взрыва.
Какая ирония! Раньше служила Творцу, а теперь буду в рабах у простого оборотня…
Глава 1Ребекка
Да! О, да! Как же здорово жить! Как же прекрасно ощущать собственное сердце, даже если оно пытается пробить ребра!
Я самый счастливый человек! Тьфу, оборотень! И плевать, что в сознание уже пробивается боль искалеченного тела! Плевать, что трудно дышать! Плевать, потому что я жива! Я жива!
Распахнув глаза, поняла, что зря я так резко. Вокруг расплывались разноцветные пятна и серый дымок, если бы захотела что-то разобрать сейчас, не смогла бы.
И тут пришла боль. Болели руки, голова, живот, остро отдавая в спину. Впрочем, это нормально. Новое тело всегда доставалось мне поломанным. Еще не случалось, чтобы на новой шкурке не было ран. Вот и сейчас я ощущала нарастающую, как шум волн, боль травм.
Кто-то очень сильно постарался, чтобы убить мое тело. И у него, конечно, получилось, учитывая, что я здесь.
Мы всегда приходим после смерти тела и ухода души в тонкие планы. Я попыталась сесть, чтобы еще лучше прочувствовать новую себя. Хотелось, как можно раньше ощутить, положение себя в новой жизни. Это как обследовать новый дом, в котором планируешь жить. Вспыхивает любопытство, которому просто не можешь и не хочешь сопротивляться.
Но сесть не получилось. В руки тут же укололо что-то. Мушки перед глазами запрыгали активнее. Я попыталась вздохнуть глубже, чтобы унять приступ резкой тошноты, но вместо воздуха ощутила, что вся глотка забита чем-то.
Жуткое, пугающее ощущение! Последний раз я себя так чувствовала, когда меня засунули в тело гномы. Девушку перед этим выбросило после кораблекрушения в какую-то заводь и горло забил вязкий холодный ил. Те минуты, пока пыталась избавиться от грязи, помню до сих пор, и тогда была уверена, что умру от удушья.
Сейчас ощущения были схожи, и вспышкой разбудили страх. Я задергалась, в попытке перевернуться на бок. Но, не тут-то было. Чьи-то большие руки, как тиски прижали, фиксируя. Я задергалась еще сильнее, и попыталась закричать. Руки снова прострелила боль, как и горло.
— Энн, ну что ты встала?! Срочно беги за Руном! — пробился ко мне чей-то крик.
Вогнать тело в легкий транс, и чуть успокоить собственные нервы в этот раз оказалось почему-то трудно. Отстраниться от ощущений, отделить сигналы тела от себя. Обычно это выходило легко, но не сейчас.
Прикрыла глаза, из которых от боли катились крупные слезы, и заставила себя отстраниться. Мое тело — лишь вместилище. Его ощущения — не я. Оно — не я!
— Сейчас! Сейчас, маленькая, потерпи! Какие мы прыткие, уже и сами задышали! Умничка какая, сильная девочка! Упертая кроха! — ласковый, убаюкивающий голос звучал где-то совсем рядом.
Ясно, целитель! Только они так говорят с разумными, будто с дикими зверями, снисходительно-покровительственно, будто выполняя обряд, ласково, но без настоящих эмоций. Только они так играют в сочувствие и сопереживание, сохраняя собственный разум за непробиваемой стеной настоящего равнодушия.
Мужчина проделал какие-то манипуляции, и из горла выдернули что-то, обдирая внутренности. Собственный долгий, протяжный хрип первого вздоха через рот, показался сладкой музыкой.
Наконец-то удалось взять маленькое тело под контроль, и сморгнуть слезы. Они все еще текли ручьями, но уже не мешали осмотреться.
Светло-зеленые стены, приборы в белом пластике. Белый халат и медицинские брюки худого мужчины рядом. Не целитель. Врач. Технический мир! Великая, кто бы знал с каким облегчением я выдохнула, осознав, что эта моя жизнь пройдет в техническом, а не магическом мире!
Терпеть не могу магию и магические миры, точнее магия есть везде, даже в мертвых мирах. Но там, где магия победила или опередила науку, а точнее ее техническую сторону, я не любила. Даже ненавидела! И какое же счастье, что Великая, в безмерной милости своей, засунула меня в мир, где есть лекарства в форме таблеток, самолеты, машины и водопровод!
Мужчина пощелкал длинными пальцами у меня перед носом, дождался, когда я посмотрю на него, и только потом спросил:
— Девочка, как тебя зовут? Помнишь свое имя?
— Где я? — просипела.
И вздрогнула, потому что даже через хрипотцу больного тела пробивалась детскость. Я судорожно принялась себя ощупывать, проверяя очевидное. Мать вашу, я — ребенок! Пока я пыталась уложить сей факт в сознании, мои руки зафиксировали на кровати.
— Не дергай руками! — рявкнул врач.
Я проследила за его взглядом. Две иглы капельниц, которые, видимо, были моими, сейчас болтались, а вот медицинская тряпка, противного розового цвета, в которую меня облачили, хорошо пропиталась моей кровью. Похоже, пока дергалась, умудрилась иголками напротыкивать себе вены… Н-да, мне почти стыдно.