Пернатая бестия зашла на очередной вираж, и Вепрь мысленно выругался: навстречу, лоб в лоб, стремилась вторая птица, размером превосходящая первую вдвое. В жёлтых глазах тварины полыхал хищный огонь, а пронзительный крик напоминал боевой клич.
Погань!
Пальцы пришлось разжать, и Вепрь полетел вниз. Туда, где маячила груда костей высотой с часовню. Он знал, что разобьётся. Не сомневался даже. Поэтому искренне удивился, когда выжил. Ухнулся на что-то мягкое, приподнялся на локтях и… обнаружил себя в гнезде. Огроменном, размером с загон, гнездище, свитом из гибких южных вётел. Дно было устлано пухом, перьями и… окровавленными обрывками чьих-то одежд. Но не это привлекло внимание Вепря. А три буро-крапчатых яйца. Таких большущих, что для каждого потребовалась бы отдельная телега.
Рухов приплод. Вот же погань! Понятно теперь, кого они так стерегут.
Отчаянный клёкот раздался над самой головой. Вепрь приготовился быть сожранным, но ничего не произошло, хотя птичий грай становился всё громче и яростней. Рухи кружили над ним, но не атаковали. Почему? Боялись ненароком навредить потомству?
Возможно. Как ни крути, птенцы — это святое. А ещё возможно, что…
Ту-дум! Додумать Вепрь не успел: земля сотряслась, будто в недрах пробудились великаны. Ту-дум. Ту-дум!
Костяная гора заходила ходуном, и Вепрь ухватился за обод гнезда, чтобы не вывалиться. Птицы заверещали так, что заложило уши. От новой встряски гнездо накренилось, и одно из яиц — самое большое — быстро покатилось к краю.
Вепрь успел в последний момент. Под истошные крики пернатых он кинулся наперерез и перехватил сбежавшее яйцо, удачно подставив плечо. Пришлось поднатужиться, чтобы водрузить невылупившуюся тварину обратно к братьям и сёстрам. Так-то лучше!
Зачем спас птенца, понять не успел, да и не до этого было: очередная встряска сбила с ног. Вепрь потерял равновесие, вывалился из гнезда и повис, отчаянно хватаясь за торчащие из плотного плетения лозы.
Твою же медь. А падать-то далеко!
Однако испугаться как следует Вепрь не успел: мощный клюв ухватил за шиворот, больно царапнув спину. Сопротивляться не имело смысла, и Вепрь не сопротивлялся. Болтался болванчиком, пока Рух несла его куда-то, постепенно снижаясь.
Птица отпустила его. Просто отпустила и всё. Прицельно сбросила в кучу мелких косточек близ опрокинутого паланкина и улетела прочь.
Ну и дела…
— Ты цел? — встревожился Призрак, когда Вепрь выполз из груды мослов.
Чёртовы кости были везде: угодили под тунику, набились в сапоги, запутались в волосах. Даже во рту обнаружился какой-то хрусткий позвонок. Тьфу ты, пропасть!
— Почему тебя не сожрали? — вопросил подоспевший Служитель. Чёрные глаза его лихорадочно блестели, а рука сжимала ятаган. Не боевой — показушный. С замысловатой вязью по клинку и крупными рубинами в оголовье. Таким только на парадах размахивать.
Почему не сожрали…
Хороший вопрос! Вепрь и сам не знал, но понимал одно: Рухи взволновались не случайно.
Он нахмурился, когда особенно сильный толчок сотряс равнину так, что все кости подпрыгнули. Ту-дум!
Новый удар расколол земную твердь, и на поверхность выпростался небывалых размеров червь: Рухи в сравнении с подземной тварью казались голубями. Круглая, полная острых зубов пасть разверзлась, и монстр, взревев, изверг ядовитое, смердящее гнилью дыхание.
Вот же… погань!
Глава 4
Вепрь насилу успел выдернуть Служителя из-под смертоносного выдоха: знаток бестий явно впал в ступор.
— Не верю глазам… — пробормотал он. — Это салажан, древний песчаный червь. Они же все вымерли!
— Все да не все, — многозначительно изрёк Призрак.
«Похоже на то», — угрюмо подумал Вепрь.
— Где твой меч? — возопил Служитель, когда червяк-исполин исторг ядовитую струю.
Где-где… в гнезде!
Вепрь метнул взгляд на костяную гору. Червяка, видать, она тоже заинтересовала.
Рухи с клёкотом кружили вокруг гиганта. Догадаться, что именно он, а вовсе не заплутавшие караванщики, главная опасность для приплода, труда не составило.
Служитель попятился. Под сапогом хрустнула кость. Червь мгновенно повернул к нему безглазую морду, зашипел и выпростал длинные языки-щупальца. Огромная пасть его сделалась ещё шире: тварь готовилась брызнуть ядом.
Тратить время на раздумья Вепрь не стал. Выхватил из рук оторопевшего Служителя ятаган и выступил вперёд.
— Ума решился? — Служитель ухватил его за локоть. — Если нападешь, он сожрёт всех нас!
«Нет, — мрачно подумал Вепрь. — Только меня». Он сбросил руку и двинулся навстречу чудищу.
Смрадное дыхание сбивало с ног ураганом; камни, песок, мослы и кости — всё летело прямо в рожу. Вепрь закрылся предплечьем и пёр вперёд, а когда салажан пускал в ход ядовитые струи, нырял за валуны или укрывался под исполинскими черепами. Благо, их здесь хватало в избытке.
Вепрь грамотно менял траекторию, подбираясь сбоку: заходить сзади не рискнул — а ну как тварина шибанёт хвостом?
— А-р-р-р-г-г-г-г-х-х-х! — Червь снова дыхнул, и от лютой вони чуть не вывернуло наизнанку.
Ну и погань!
— Вернись, безумец! — раздался за спиной голос Призрака. — Ты погибнешь!
Пусть.
— Ты должен жить, идиотина упрямая! Иначе…
Что за «иначе» Вепрь не расслышал: голос утонул в рёве, а земля содрогнулась и пошла трещинами. От новой струи яда Вепрь еле увернулся. Прыгнул, откатился и метнулся к ближайшему валуну. Но не успел: длинный язык с присосками обвился вокруг лодыжки, и Вепрь хряпнулся мордой в землю, как подкошенный. Салажан поволок его к пасти с такой скоростью, с какой песеголовцы, развлекаясь, таскают за конями связанных пленников.
Собирать разодранной рожей каждую кочку — то ещё удовольствие. Вепрь перевернулся на спину и на полном ходу уцепился за обломок ребра ближайшего скелета. Затык червя явно расстроил — он утроил старания и вырвал бы Вепрю ногу… если б не нарядный ятаган: сталь прошлась по осклизлому отростку, и обрубленный язык, заметавшись, разразился мерзким писком.
Так-то!
Вепрь рывком сократил дистанцию и со всей дури обрушил град ударов на бочину червя-переростка, но…
Всё бесполезно: ятаган не оставил на толстой, покрытой редкими щетинками шкуре даже царапины.
Вот же…
— Осторожно! — возопил кто-то, и Вепрь разглядел Призрака, который кричал, сложив ладони трубой.
Кричал невидимый не зря: салажан извернулся и с невероятной для его размеров прытью кинулся на жертву. Вепрь шарахнулся в сторону, оступился и чуть не провалился в самую глубокую трещину.
Он непременно разбился бы, но его подхватили сильные когтистые лапы.
Рух взмыла в воздух вместе с ношей и, пронзительно клекотнув, кружанула над червём.
Салажан вздыбился, вынырнув из земной тверди почти на всю длину тела, раззявил пасть, а Вепрь высвободился из птичьей хватки… и спрыгнул прямиком в зубастый зёв.
— Эй, Владивой! Негоже отроку княжьего рода цаплей стоять! — кричит чернявый малый, но не двигается с места.
Стоят они и впрямь по-идиотски. Каждый на своём колышке да на одной ноге — вторая попросту не вмещается и потому поджата, а руки растопырены, точно крылья.
— Не хочешь цаплей стоять, поставлю раком. Да так ремнём отхожу, вмиг позабудешь, какого роду!
Угроза звучит основательно: наставник шуток не признаёт. А рука у него тяжёлая — успели убедиться.
Но чернявый не ведёт и бровью. Приосанивается, рокочет аистом и украдкой подмигивает, усмехаясь.
— Э-э-э, божедурье неотёсанное, — беззлобно ворчит наставник, подмечая их переглядки. — Вам говорили — не лезть. Зачем сунулись? Пара болванов! Дай вам волю, вы бы сутки её зазря охаживали, пока в конец клинки не иступили. Это ж сталешкурая гидра, такую тварюгу запро́сто так не зарубишь! Здесь подход особый нужон.
— Какой? — тут же вопрошает чернявый.
— Особый, — многозначительно изрекает наставник, воздев к небесам указательный палец. — Коли до первой звезды, не пикнув, продержитесь, научу. А ну-ка подбородки выше, руки в стороны, салаги! См-и-ирно!
На всё про всё имелось три удара сердца, но Вепрь успел. Он вспорол тварюгу изнутри. Очутившись в глотке, ощетинился клинком и всадил ятаган в мягкую поверхность нёба, вложив всю силу, которая имелась. Он точно знал, куда бить. Откуда — не помнил.
Кольчатое нутро червя заходило ходуном. Вепрь полетел куда-то вниз и плюхнулся в «ароматные» желчные соки, но ятаган сделал своё дело: в скользкой полости образовалась длинная узкая брешь. Через неё Вепрь и выбрался.
Поверженный салажан распластался среди Сада костей. Огромная туша червя конвульсивно подёргивалась и воняла, как тысяча тысяч протухших яиц. Даже блевотина, и та пахнет приятней.
Поскальзываясь на кишках, Вепрь вылез из-под горы мёртвой плоти. Его заметно шатало — успел хватануть ядовитых паров, — зловонная слизь покрывала с головы до пят, и смердел он не хуже дохлого червя.
— Поздравляю! — усмехнулся Призрак. Он сидел на высоком валуне, свесив ноги. — Теперь салажаны действительно вымерли. Если только у тварюги не осталось братьев и сестёр.
Вепрь косо глянул на него, мысленно послав в зад. Призрак зашёлся хохотом.
Чтоб его разворотило!
— Ты выжил… — Оторопевший Служитель смотрел на Вепря во все глаза. — Ты… Да кто ты… Кто ты такой?
Вепрь не ответил. Молча приблизился, сжимая ятаган.
Служитель мазнул взглядом по клинку и нервно сглотнул. Попятился. Упёрся спиной в здоровую каменюку. Физиономию перекосило от страха.
Вот же…
Вепрь ловко перехватил ятаган и протянул рукоятью вперёд. Зависнув на полмгновения, Служитель принял оружие.
Когда острый серп месяца засиял среди россыпи звёзд, уцелевшие караванщики продолжили путь через барханы. Облачённый в чёрные одежды Призрак спрыгнул с валуна и поплёлся за ними. Сад костей опустел. И только Рухи огромными тенями кружили над мёртвым салажаном, готовясь начать кровавый пир…