ие - десятую часть в свою пользу, с тем чтобы остальные девять десятых шли в королевскую казну.
Заокеанская экспедиция рассматривалась короной прежде всего как связанное с риском торговое предприятие. Королева колебалась, пока безвестный чужестранец развивал свой проект, ссылаясь на древних авторов и средневековых путешественников; она окончательно решилась лишь тогда, когда увидела, что проект поддерживают трезвые финансисты. Луис Сантанхель в компании с представителем севильского купечества дал взаймы кастильской короне 1 140 000 мараведи (около 12 тысяч золотых рублей). В распоряжение будущего адмирала, дона Кристоваля Колона, были предоставлены два корабля. Экипаж был принудительно набран из жителей Палоса, приговоренных к годичным каторжным работам за оскорбление величества, и пополнен уголовными преступниками. Колумб снарядил третье судно. Собрать необходимые для этого средства ему помогли корабельщики братья Пинсоны, искусные моряки родом из порта Палое.
Колумб поднял адмиральский флаг на "Саита-Марии", самом крупном корабле флотилии (100-130 т), который он сам характеризовал как "плохое судно, непригодное для открытий". Капитаном второго корабля, "Пинта" (55-90 т), был назначен старший Пинсон, Мартин Алонсо; капитаном третьего, самого маленького корабля, "Нинья" ("Детка", 40-60 т), - младший Пинсон, Висенте Яньес.
По вопросу о том, какую ближайшую цель преследовала первая экспедиция Колумба, существует обширная литература. Среди историков группа скептиков отрицает, что Колумб ставил себе в 1492 г. цель достигнуть Азии. Этот скептицизм основан на неправильном толковании двух основных документов, исходивших от "католических королей", - письменного согласия с проектом договора с Колумбом от 17 апреля 1492 г. и так называемого "свидетельства о пожаловании титула" от 30 апреля того же года. Дело в том, что в этих документах не упоминаются ни Азия, ни какая-либо из азиатских стран, ни какой-либо из азиатских архипелагов или островов; там вообще нет ни одного географического названия. Напротив, цель экспедиции формулируется в нарочито туманных, крайне неопределенных выражениях: "Поскольку вы, Кристоваль Колон, отправляетесь по нашему повелению для открытия и приобретения некоторых островов и материка в море-океане..." Однако такая неопределенная формулировка вполне объяснима именно тем, что в этих официальных документах, исходящих от испанских королей, нельзя было упоминать об "Индиях" (т. е. о Южной и Восточной Азии), так как во второй половине XV в. римские папы несколько раз постановляли, что право на открытие новых земель к югу от Канарских островов и "вплоть до индийцев" предоставляется только Португалии. Поэтому Колумб за Канарскими островами взял курс прямо на запад от острова йерро (Ферро), а не на юг. Однако глухое упоминание о материке в договоре с Колумбом все же могло относиться только к Азии: никакого другого материка, кроме Азии, - по древним и средневековым представлениям - не могло быть в северном полушарии к западу от Европы, за океаном; новые материки могли быть только в южном полушарии. Далее, следует обратить внимание на то, что в договоре давался перечень товаров, которые короли (и сам Колумб) надеялись найти за океаном: "жемчуг или драгоценные камни, золото или серебро, пряности и другие вещи". Все эти товары средневековой географией приписывались именно "Индиям".
Состав экипажа первой флотилии Колумба был подобран только с целью завязать торговые сношения с какой-то нехристианской страной, а не для завоевания значительной страны; не исключалась, однако, возможность "приобретения" отдельных островов. Для крупных завоевательных операций флотилия, очевидно, не предназначалась: слишком она слабо была вооружена, слишком малочислен ее экипаж, и не было среди людей Колумба профессиональных военных. Не была целью данной экспедиции и пропаганда христианской (католической) веры, несмотря на позднейшие утверждения Христофора Колумба. Напротив, среди участников экспедиции не было ни одного священника или монаха - необычайный в то время факт.
Таким образом, и короли, и Колумб стремились наладить торговую связь со странами Восточной и Южной Азии, и именно эти "Индии" были основной целью первой экспедиции. То, что Колумб по возвращении в Испанию сообщил, что открыл на западе "Индии" и привез оттуда "indios" (индейцев), не было позднейшим измышлением. Колумб, по собственному мнению, побывал там, куда его направляли и куда он сам хотел попасть, сделал то, что ему следовало сделать. Это мнение разделяло и подавляющее большинство инициаторов и участников первой экспедиции. Этим объясняется немедленная организация второй, большой экспедиции. Скептиков в Испании тогда почти не было: они появились впоследствии.
* * *
3 августа 1492 г. на рассвете Колумб приказал поднять паруса, вывел свои корабли из гавани Палоса и взял курс на Канарские острова. Острова Гомеры он достиг без всяких приключений, но там обнаружилось, что "Пинта" давала течь. Ремонт ее отнял много времени, и только 6 сентября 1492 г. корабли вышли из гавани прямо на запад.
В течение первых трех дней был почти полный штиль; затем попутный ветер повлек флотилию на запад с такой быстротой, что моряки вскоре потеряли из виду йерро, самый западный из Канарских островов. Многие из экипажа пали духом, думая, что навсегда прощаются с землей. Колумб понимал, что их тревога будет усиливаться по мере удаления от родины. И тогда он решил показывать в судовом журнале и объявлять командам преуменьшенные данные о пройденных расстояниях, верные же расстояния заносить в свой личный дневник.
С 16 сентября "начали замечать множество пучков зеленой травы и, как можно было судить по ее виду, трава эта лишь недавно была оторвана от земли". Однако флотилия три недели продвигалась на запад через водное пространство, где иногда было "столько травы, что, казалось, все море кишело ею". Несколько раз бросали лот, но он не достигал дна. Так было открыто "Саргассово море", покрытое пловучими водорослями, - гигантское водное пространство (несколько миллионов кв. км) в западной части Атлантического океана.
С начала октября матросы и офицеры все настойчивее требовали, чтобы Колумб переменил курс: до этого времени он неуклонно стремился прямо на запад. Наконец, 7 октября Колумб сдался, вероятно опасаясь мятежа, и повернул на юго-запад, вслед за стаей птиц, проносившейся над его судном. Прошло еще три дня, и "люди теперь уже не могли больше терпеть, жалуясь на долгое плавание". Адмиралу удалось немного успокоить матросов, убедив их, что они очень близки к цели, и напомнив, как далеко они от родины. Он уговаривал одних и обещал награды другим. 11 октября все свидетельствовало о несомненной близости земли. Сильное возбуждение охватило моряков.
В 2 часа пополуночи 12 октября 1492 г. матрос "Пинты", шедшей впереди, закричал, что вдали видна земля. С "Пинты" подали сигнал выстрелами. На всех кораблях убрали паруса. Утром открылась земля, которую Колумб характеризует так: "Этот остров очень большой и очень ровный и здесь много зеленых деревьев и воды, а посредине расположено очень большое озеро. Гор же никаких нет". 33 дня длился переход через океан к этому западному острову.
С кораблей спустили лодки. Колумб с обоими капитанами Пиисонами, с нотариусом и королевским контролером причалил к берегу - теперь уже как "адмирал моря-океана" и вице-король - и водрузил на берегу кастильское знамя.
На острове испанцы увидели нагих людей. И Колумб так описывает первую встречу с народом, который через 20-30 лет был совершенно истреблен испанскими колонизаторами: "Они вплавь переправлялись к лодкам, где мы находились, и приносили нам попугаев и хлопковую пряжу в мотках, и дротики и много других вещей... С большой охотой отдавали они все, чем владели... Все они ходят нагие, в чем мать родила... И все люди, которых я видел, были еще молоды... и сложены они были хорошо, и тела и лица у них были очень красивые, а волосы грубые, совсем как конские, и короткие, а кожа у них такого цвета, что у жителей Канарских островов, которые не черны и не белы... Они не носят и не знают [железного] оружия: когда я показывал им шпаги, они хватались за лезвия и по неведенью обрезали себе пальцы. Никакого железа у них нет..."
Туземцы называли свой остров Гуанахани. Колумб дал ему христианское имя Сан-Сальвадор (Спаситель) и это название закрепилось за одним из Багамских островов, расположенным у 24° с. ш. Нет, однако, полной уверенности, что Колумб впервые высадился именно здесь; историки называют еще по меньшей мере пять других предполагаемых мест первой высадки Колумба; самое северное из них (Кэт) расположено несколько севернее 24° с. ш., самое южное - у 22°.
Колумб обратил внимание на кусочки золота в носу у некоторых островитян. Насколько можно было их понять, золото доставлялось им откуда-то с юга. С этого момента адмирал не устает повторять в дневнике, что он "с помощью господа нашего найдет золото там, где оно родится".
Через день испанцы на лодках обогнули остров и нашли там несколько жалких селений.
Острова и берега Америки, открытые Христофором Колумбом и его 'соперниками'
Вдали виднелись другие острова, и Колумб убедился, что открыл целый архипелаг. Чтобы найти дорогу к южным островам, где "родится золото", Колумб приказал захватить несколько индейцев. Пользуясь указаниями пленников, он переходил от острова к острову, постепенно продвигаясь на юг, но нигде не находил и признаков месторождений золота, хотя продолжал встречать индейцев, носивших кусочки золота в виде украшений. Высаживаясь на берег, он видел много незнакомых растений со странными цветами и плодами, но среди них не было знакомых ему ценных красильных, лекарственных или пряных растений. Его поражало и то, что он совершенно не видел у островитян домашних животных.
Последний из Багамских островов, где высадились испанцы, был назван Изабеллой (теперь Крукед). Там моряки услышали о расположенном к югу "острове Куба, который, по словам индейцев, очень велик и ведет большую торговлю". На этот остров Колумб взял курс и 28 октября бросил якорь у северо-восточного берега Кубы. По жестам туземцев Колумб понял, что Куба так велика, что ее нельзя обойти на судне даже в двадцать дней, и тогда он решил, что находится у одного из полуостровов Китая. Но и здесь не было ни богатых городов, ни царей, ни золота, ни пряностей.