Барабаны южан же ни разу ни дрогнули, ни разу не сбились с ритма. Войска Дорна и тысячи умелых всадников на породистых лошадях, эти свирепые и горячие кавалеристы из южных пустынь, часть из которых уже отправились штурмовать укрепления теннов, вдруг возникли из-за толп бегущих просторцев и безудержно ринулись на одичалых, разбившихся на отдельные группы. Этим лорды пустыни также хотели показать своим давним соперникам — Простору, что их войска намного более умелы, сильны и дисциплинированны.
Дорнийские всадники быстро и безжалостно истребляли разрозненные группы войск Вольного Народа, ставя жирную точку на очередном участке поля боя.
Везде и повсюду дикари отдавали свою жизни, постепенно всё больше сосредотачиваясь на бегстве, а не сражении. Так отрезанный от своих людей Иганн — вождь, возглавляющий полуночников, отступил за ближайшие укрепления теннов, настоящий лабиринт деревянных шалашей и простеньких домишек, вперемешку с баррикадами, да вырытыми ямами. Он попеременно взывал то к Старым богам, то к своим людям. Одичалые, рассыпавшиеся по лугу, образовали круги, обнесённые стеной щитов, и сражались с поразительным упрямством, потрясённые встречей с врагом, чья ярость не уступала их собственной. Хоуд, один из командиров, отчаянно сзывал своих всадников и даже парочку каким-то чудом оставшихся великанов, но их задержали у земляных укреплений, вынуждая прятаться от потока стрел.
Огромное сражение разбилось на множество битв поменьше — более отчаянных и гораздо более ужасных. Куда бы ни смотрели вожди, повсюду видны были лишь отряды полклонщиков, скачущих по полю. Там, где «железные люди» превосходили противника численностью, они шли в атаку и брали верх. Там, где им не удавалось одолеть Вольный Народ, его окружали и начинали изводить обстрелом. Многие всадники одичалых, охваченные тревогой, в одиночку кидались на врага, но под ними убивали коней, а их самих затаптывали.
Теперь даже самые упрямые вожди начали понимать: они проиграли.
***
Лагерь одичалых, взгляд со стороны
Манс скакал изо всех сил, проклиная себя за то, что сбился с пути в бесконечных проходах и переходах лагеря. Он натянул поводья, остановив вороного у участка, огороженного шатрами Хармы Собачьей Головы. Их он узнал сразу. Не только по тяжёлым, прочными каркасами, но и по тушам убитых, безголовых собак. Харма ненавидит псов и каждые пару недель требует себе новую собаку, которую убивает, а голову насаживает на пику, повсюду таская с собой.
Налётчик взглянул на север, выискивая приметные верхушки круглых шатров, излюбленных людьми Тормунда, ведь палатка самого Манса и Даллы была рядом...
Словно бы ниоткуда вылетело трое женщин, они стрелой промчались через лагерь Хармы, в сторону севера, где и исчезли за шатрами на дальней его стороне. Мгновение спустя за ними последовала еще одна, черноволосая, что-то неразборчиво вопящая на про поклонщиков и пожары. Король-за-Стеной взглянул на юг и увидел десятки столбов чёрного дыма. Ветер на миг стих и пологи окружающих шатров повисли.
Манс заметил синюю накидку для лошади, брошенную у дымящегося костра. Кто-то вышил на ней солнце и три звезды...
Мужчина слышал крики - тысячи криков.
Где она?
Налётчик знал, что происходит, и, что более важно, он знал, как это будет происходить. Первые костры были зажжены как сигналы для тех одичалых, кто сейчас сражался на поле боя, дабы убедить их в том, что их и вправду одолели. В противном случае лагерь бы сперва обыскали как следует, прежде чем уничтожать. Даже теперь южане наверняка кружили по территории, выискивая добычу, особенно такую, которая бы кричала и извивалась. Если он не найдет Даллу в самое ближайшее время...
Манс пришпорил коня и поскакал на северо-восток.
Осадив вороного у шатра, расшитого изображениями животных, мужчина проломился через извилистый коридор со стороны солнца, чуть ли не светясь в его лучах, и увидел троих рыцарей на конях в нарядной сбруе. Они обернулись, заслышав его приближение, но тут же отвернулись снова, приняв его за своего. Как же хорошо, что он зашёл со слепой стороны! Ведь его дикарский наряд вряд ли мог сравниться с изящными латами.
Кажется, всадники о чём-то спорили. Выхватив свой меч, Налётчик послал коня в галоп. Первый раз проскакав мимо этой троицы, он убил двоих. Хотя их товарищ в оранжевом плаще, в последний момент заорал, рыцари даже не успели на него взглянуть. Манс натянул поводья и развернул коня, но уцелевший всадник уже удрал. Налётчик не стал за ним гнаться и направился на восток, поняв наконец-то, - во всяком случае, он так надеялся, - в какой части лагеря он сейчас находится.
Пронзительный визг, от которого мурашки пробежали по коже, раздавшийся не далее как в сотне шагов от него, заставил Короля-за-Стеной перевести коня на рысь. Привстав в стременах, он заметил каких-то людей, носящихся между битком набитыми шатрами. Новые крики взвились в воздух — на этот раз срывающиеся, и совсем рядом. Внезапно из-под прикрытия окружающих шатров и палаток выскочила целая толпа обслуги, следовавшей за войском: жёны, проститутки, рабы, жрецы... Кто кричал, кто просто молча мчался, куда глаза глядят, не разбирая дороги. Некоторые вопили, завидев Манса и пытались пробиться подальше от него. Другие не обращали на мужчину никакого внимания, то ли сообразив, что он не враг, то ли понимая, что он не сумеет перебить сразу столько народу. В считанные мгновения их поток поредел. Молодые и здоровые сменились старыми и немощными. Манс заметил Кумела, пожилого смотрителя за лошадьми, подгоняемого молодыми помощниками.
Он видел множество обезумевших от страха матерей, которые тянули за собой перепуганных детей. Немного позади них, несколько перевязанных воинов, примерно человек двадцать, отделилась от потока беглецов и заняла боевую позицию. Они подняли щиты и приготовились встретить врага.
Налётчик услышал приближающийся хор хриплых победных воплей, фырканье и топот лошадей... Он натянул поводья и вынул клинок.
Буквально через десяток секунд Манс увидел их. Рыцари быстро ехали между палатками, толкая друг друга. На мгновение они напомнили ему отряд, пробирающийся через бурный прибой. Южане из Штормовых земель...
Манс вздрогнул и опустил взгляд. Молодая женщина с окровавленной ногой и младенцем, привязанным к спине, уцепилась за его колено, умоляюще бормоча что-то, так быстро и неразборчиво, что он не понял ни слова. Мужчина поднял ногу, чтобы пнуть её, потом отчего-то вдруг опустил. Он наклонился и посадил её перед собой в седло. Женщина залилась слезами. Манс развернул вороного и поскакал через толпу бегущих людей.
Мимо уха у него свистнула стрела.
Вороной всхрапнул и издал пронзительное ржание. Мимо проносились шатёр за шатром, холст крашеный и холст полосатый, разрисованная кожа, кости и разные рисунки. Безымянная женщина у него в седле дрожала, тщетно пытаясь взглянуть на своего ребенка. Топот коней поклонщиков был всё ближе, они скакали колоннами по узким проходам и разворачивались в шеренги на редких просветах. «Небесный Клинок! - кричали они. - Так угодно моему Богу!»
Такие же колонны грохотали и по параллельным проулкам. Дважды Королю-за-Стеной приходилось прижимать женщину с ребёнком к шее своего коня, когда над ними свистели стрелы.
Он снова пришпорил вороного, в этот раз аж до крови. Манс услышал крики и понял, что догоняет новую группу беженцев. Вдруг вокруг него оказалась толпа обезумевших, спотыкающихся мужчин, вопящих матерей и бледных как мел детей. Налётчик бросил коня влево. Он узнал преследующего его рыцаря. Это был печально знаменитый инквизитор Джареми Риккер, изводивший Вольный Народ, чуть ли не каждого подозревая в колдовстве и ереси. Все пленные южане, кого только приходилось допрашивать Мансу, слыхали о нём.
Налётчик вылетел на одну из огромных площадей, которые тенны использовали для строевой подготовки, и его вороной полетел вперёд с новым воодушевлением. Манс вставил стрелу в лук, натянул тетиву и ловким выстрелом убил ближайшего всадника, мчащегося за ним через клубы пыли. Вторая стрела вошла в шею коню следующего преследователя, и лошадь рухнула вместе со своим наездником, подняв новое облако пыли.
Король-за-Станой издал гортанный боевой клич, на что женщина завизжала от ужаса. Манс же лишь взглянул вперёд и увидел, как на западную оконечность поля вылетают несколько десятков рыцарей.
«Грёбаные южане!»
Мужчина развернул выдыхающегося вороного и погнал его к северному выходу с площади, благодаря теннов и их точность при подготовке сей площадки. Она была ухоженной и выравненной. В воздухе висели отдалённые крики и резкие вопли войска «железных солдат». Уже не только из Штормовых земель, но и постепенно приближающихся остальных. Безымянная женщина плакала от страха и беззвучно молилась.
Аккуратные палатки теннов уходили на север, напоминая ряды подточенных зубов. Проход между ними всё приближался. Женщина попеременно то смотрела вперёд, то оглядывалась на южан, и то же самое проделывал её черноволосый младенец.
«Странно, - подумалось Мансу. - Младенцы откуда-то знают, когда нужно вести себя тихо».
Вдруг и из северного прохода хлынул очередной поток кавалеристов. Манс моментально свернул вправо и поскакал вдоль лёгких светлых палаток, выискивая, где бы проскочить между ними. Так ничего и не обнаружив, он погнал коня к углу. Всё больше и больше всадников войска Моустаса вылетали из восточного выхода и рассыпались по площади. Те, кто гнался за ним, опасно приблизились, судя по топоту копыт. Ещё несколько стрел вспороли воздух у них над головами. Налётчик резко развернул вороного и скинул женщину на пыльную землю. Младенец тут же завопил. Король-за-Стеной сунул ей нож — прорезать холст шатров.
- Быстро! - приказал он, надеясь, что она сумела правильно разобрать его слова в таком шуме, а главное — понять их, несмотря на стрессовое состояние.
Воздух загудел от грохота копыт и криков поклонщиков.
- Беги! - рявкнул Манс на женщину. - Беги и режь палатки!