Взятые не бессмертны. Просто их трудно убить, особенно если они ждут нападения. А тот, с кем нам предстоит иметь дело, будет начеку.
Молчун пошел в лес с семьей толстяка, а вернулся с ястребом, которого приручил в рекордное время. Теперь эта птица наблюдала за дорогой на Опушку. Нас не застанут врасплох.
Хозяин смазал ядом тарелки, хотя я сказал ему, что Взятые едят очень редко. Затем он обратился к Молчуну за советом относительно собак. Толстяк держал целую свору злющих мастифов и хотел пустить их в дело. Молчун отвел им роль в нашей операции. Мы сделали все, что могли, оставалось только ждать. Когда меня сменили с караула, я не упустил возможности немного отдохнуть.
Пришла Госпожа. Кажется, в тот самый момент, как я закрыл глаза. На мгновение я запаниковал, пытаясь выбросить из головы мысли о трактире, забыть, где я нахожусь. Но какой в этом смысл? Ведь она уже разыскала меня. Что надо скрывать, так это план нашей засады.
– Лекарь, ты не передумал? – спросила она. – Тебе не скрыться от меня. Настигну рано или поздно.
– Для этого ты и послала Шепот с Хромым? Они убили половину наших людей, потеряли почти всех своих, разрушили город и не приобрели ни единого союзника. Так ты пытаешься вернуть нас на службу?
Госпожа, конечно, не имела к этому отношения. Ростовщик сказал, что Взятые действовали на свой страх и риск. Я лишь хотел ее рассердить и сбить с толку.
– Они должны были возвратиться в Курганье, – сказала Госпожа.
– Несомненно. А они просто творят что хотят, пытаются свести счеты десятилетней давности.
– Они знают, где ты?
– Пока нет. – Мне показалось, что она все-таки не сумела точно определить мое местонахождение. – Я за городом, затаился.
– Где?
Я решил слегка уточнить:
– Недалеко от места, где растет новый замок. Это ближайший ориентир.
Я подумал, что небольшая доля правды не повредит. В любом случае Госпожа должна найти подарочек, который я собираюсь ей оставить.
– Не покидай этого места. Не привлекай к себе внимания. Я скоро буду.
– Гм…
– Не испытывай судьбу, лекарь. Ты забавляешь меня, но не более того. И ты не бессмертен. Мое терпение и так уже на исходе. Шепот с Хромым слишком часто шли мне наперекор.
Отворилась дверь в комнату.
– Ты с кем разговариваешь, Костоправ? – спросил Одноглазый.
Я вздрогнул. Он стоял по другую сторону золотистого облака и не видел его. Я уже очнулся.
– Со своей подружкой, – ответил я и хихикнул.
И тут нахлынула тошнота, что-то вышло из меня, отделилось, оставив след – легкое веселье пополам с раздражением. Я пришел в себя и обнаружил, что Одноглазый стоит на четвереньках и ругается.
– Что за дьявольщина?! – вскричал он.
Я потряс головой:
– Такое ощущение, будто башку развернули кругом. Не надо было пить здешнее пиво. А что такое?
Он подозрительно сощурился:
– Вернулся ястреб Молчуна. Они идут. Пошли вниз, надо менять план.
– Они?
– Хромой и с ним девять человек. Поэтому и надо пересмотреть план. Я бы не назвал наше положение выгодным.
– Согласен.
Наверняка это парни из Отряда. Значит, на таверну они не клюнут. Такие заведения – средоточия жизни в глубинке, и Капитан часто их использовал, чтобы приманить мятежников.
Молчун ничего не добавил к этому, лишь сказал, что у нас в запасе ровно столько времени, сколько требуется преследователям, чтобы пройти оставшиеся шесть миль.
Озарение всегда приходит слишком поздно. Я вдруг понял, зачем Взятые подались в Опушку.
– У тебя есть телега? – спросил я хозяина.
Я до сих пор не узнал его имени.
– Ну есть. Я вожу припасы из города, с мельницы и от пивоваров. А что?
– Да то, что Взятым нужны бумаги, о которых я говорил. Теперь придется объяснить их происхождение.
– Те самые, что мы откопали в Облачном лесу? – спросил Одноглазый.
– Да. Однажды Душелов сказала мне, что в них упомянуто истинное имя Хромого. Там еще тайные записи колдуна Боманца, якобы содержащие истинное имя самой Госпожи.
– Ого! – воскликнул Гоблин.
– То-то и оно.
– Ну а мы здесь при чем? – недовольно спросил Одноглазый.
– Хромой хочет заполучить свое истинное имя. Теперь прикинь: он видит, как горстка людей садится на телегу и рвет отсюда когти. Что он подумает? Аса растрезвонил, что бумаги были у Ворона. Он же не знает, что мы не нашли их на корабле.
– Аса – с Хромым, – прервал нас жестами Молчун.
– Прекрасно. Он сделал все, как я хотел. Хромой решит, что это мы пытаемся удрать вместе с бумагами. Особенно если вокруг ветер будет носить какие-нибудь исписанные клочки.
– Понял, – сказал Одноглазый. – Только нас слишком мало, чтобы все это проделать. Вол да трактирщик, о котором Аса не знает.
– А не хватит ли тебе чесать языком? – спросил Гоблин. – Не пора ли заняться делом? Они уже близко.
Я подозвал толстяка:
– Твоим друзьям с юга придется оказать нам услугу. Скажи им, что это единственный шанс выбраться отсюда живыми.
48Трактир. Засада
Четверо южан обливались холодным потом и тряслись. Они не понимали, что происходит, но то, что видели, им явно не нравилось. Впрочем, до них быстро дошло, что помочь нам – это единственный способ выжить.
– Гоблин! – крикнул я засевшему наверху колдуну. – Еще не видишь их?
– Уже почти. Сосчитай до пятидесяти – и давай.
Я принялся считать – медленно, не давая себе ускориться. Мне было страшно ничуть не меньше, чем этим южанам.
– Есть!
Гоблин скатился вниз. Мы выбежали из трактира и рванули к сараю, где уже ждала запряженная повозка, и с криками помчались по дороге на юг, изображая команду из восьми солдат, едва не застигнутую врасплох. Преследователи остановились, быстро обсудили ситуацию и двинули за нами. Я заметил, что Хромому приходится подгонять своих. Вот и хорошо, что эти люди не торопятся выяснять отношения с бывшими приятелями.
Я занял место в хвосте кавалькады, за Гоблином и Одноглазым, который правил упряжкой. Гоблин держал свою лошадь бок о бок с телегой.
Мы достигли того изгиба дороги, где она начинала взбираться по лесистому холму к югу от трактира. Хозяин говорил, что леса тянутся на многие мили. Сам он ушел вперед вместе с Молчуном, Волом и южанами.
– Эгей! – закричал кто-то сзади.
Мимо промелькнул клочок красной материи. Одноглазый встал на телеге и, не выпуская вожжей, изготовился для прыжка. Гоблин пришпорил лошадь, та поскакала впритирку с повозкой. Одноглазый прыгнул.
На какой-то миг я испугался за него. Он едва не промахнулся. Ноги Одноглазого волоклись по дорожной пыли, но вот он подтянулся и, уже лежа на животе позади своего друга, обернулся ко мне, ожидая моей улыбки.
Я улыбнулся.
Телега налетела на заранее подготовленное бревно, подскочила, перевернулась. Лошади страшно заржали, силясь удержаться, но не смогли. С громом и треском повозка слетела с дороги, ударилась о деревья и под хрип и отчаянное ржание лошадей развалилась на куски. Люди, опрокинувшие ее, немедленно скрылись.
Я бросил своего коня вперед, обогнал Ростовщика и Гоблина с Одноглазым и закричал южанам, чтобы убирались к чертовой матери.
Через четверть мили я резко свернул на тропу, о которой говорил трактирщик, и углубился в лес, чтобы меня не могли увидеть с дороги. Здесь надо было дождаться Одноглазого. Наконец он появился, и мы быстро поскакали обратно к трактиру.
Сверху над нами Хромой и его банда прогрохотали к тому месту, где лежала развалившаяся телега. Лошади все еще ржали от боли и ужаса.
Началось.
Крики, визг, смерть. Шипение и рев колдовских заклятий. Я и не чаял, что у Молчуна есть какие-то шансы, но он вызвался сам. Телега предназначалась для того, чтобы отвлечь Хромого и дать моим товарищам возможность дружно атаковать его.
Когда мы выскочили на открытую местность, сзади все еще доносился приглушенный расстоянием шум драки.
– Все не так плохо, – прокричал я. – Иначе бы кончилось гораздо быстрее.
На самом деле я не испытывал оптимизма, который пытался изобразить. Мне не хотелось, чтобы продолжалась эта драка. Я бы предпочел, чтобы наши нанесли мощный удар и отскочили, а Хромой отошел бы к трактиру – зализывать раны.
Мы загнали лошадей в сарай и направились в свое укрытие.
– Знаешь, – пробормотал я, – нас бы тут не было сейчас, если бы Ворон его прикончил.
Давным-давно я участвовал в захвате Шепот, когда она пыталась переманить Хромого на свою сторону. Так вот, у Ворона была фантастическая возможность расправиться с ним. Ворон не смог, хоть и имел счеты с этим Взятым. А теперь по милости бывшего приятеля нам никак не отделаться от опаснейшего врага.
Ростовщик зашел в свинарник, где в соответствии с первоначальным замыслом мы установили наскоро сработанную легкую баллисту. Гоблин произнес простенькое заклинание и уподобился борову, неотличимому от прочих обитателей свинарника. Я, вообще-то, хотел, чтобы он держался от баллисты подальше. Сомневался, что она нам понадобится.
Мы с Гоблином взбежали наверх, чтобы наблюдать за дорогой и кромкой леса на востоке. По плану Молчун должен был помчаться в том же направлении, что и южане (чего он своевременно не сделал), потом лесом пробраться к опушке и посмотреть, что творится в трактире. Я надеялся, что кто-нибудь из людей Хромого повиснет на хвосте у южан. Парням на этот счет не было сказано ни слова, но я молил Бога, чтобы у них хватило здравомыслия не останавливаться ни на секунду.
– А вот и Молчун! – сказал Гоблин. – У него получилось.
Вскоре показались люди. А кто они – мне было не разглядеть.
– Только трое, – пробормотал я. Значит, четверо остались там. – Проклятье!
– Сработало, – сказал Гоблин. – Иначе бы они вообще не появились.
Это меня не успокоило. Мне нечасто приходилось командовать в бою, и я не набрался опыта в этом деле. Не научился преодолевать ощущения, которые возникают, когда погибают люди, выполняя твои приказы.