Ни Гоблина, ни Одноглазого.
А беспокоиться не стоило. Настигли они нас близ Мейстрикта, крепости в Клину, которую Отряд, будучи на службе у Госпожи, когда-то удерживал. Съехав с дороги в рощу, мы готовились к ужину, когда услыхали перебранку.
– А я настаиваю, что ты во всем виноват, – верещал голос, принадлежащий, несомненно, Гоблину, – ты, червеобразный заменитель рыбачьей наживки! Да я бы тебе мозги в кисель превратил за то, что ты втравил меня в это дело, если бы только у тебя были мозги!
– Я виноват? Я виноват?! О боги, да он даже себе не способен сказать правду! Это я его втравил в им затеянную авантюру? Слушай, ты, пожиратель навоза, за этим холмом – Мейстрикт. Там нас помнят еще лучше, чем в Розах. А теперь спрашиваю еще раз: как пройти через город, чтобы нам не перерезали глотки?
Сдержав понятное облегчение, я не кинулся к дороге.
– Верхом едут, – сообщил я Следопыту. – Как по-твоему, где они взяли коней? – Я попытался отыскать хоть что-то светлое. – Может, выиграли в карты, шулера несчастные? Если Одноглазый не лез Гоблину под руку.
Шулер из Одноглазого такой же паршивый, как и честный игрок. Иногда мне кажется, что он склонен к самоубийству.
– А все ты с твоим проклятым амулетом! – пискнул Гоблин. – Госпожа не сможет его найти! Отлично! Так и мы не можем.
– Мой амулет? Мой амулет?! Да кто, чтоб ты сдох, вообще говоря, ему амулет подарил?
– А нынешнее заклятие кто придумал?
– А накладывал кто? Ну скажи мне, жабий сын, скажи?
Я выбрался к опушке. Колдуны уже миновали нас. Следопыт полз за мной. Ради такого зрелища с места сдвинулся даже пес Жабодав.
– Стоять, мятежники! – взревел я. – Первый, кто двинется, – мертвец!
Глупо, Костоправ. Очень глупо. Ответили они быстро и радостно. Чуть меня не прикончили.
Колдуны исчезли в сияющих облаках. А вокруг нас со Следопытом возник гнус. Оказывается, на свете намного больше жучков, чем я себе представлял, и каждый из них стремится мной пообедать.
Пес Жабодав зарычал и защелкал челюстями.
– Хватит, шуты базарные! – взвыл я. – Это я, Костоправ!
– Что еще за Костоправ? – спросил Одноглазый у Гоблина. – Ты знаешь какого-нибудь Костоправа?
– Да, но прекращать не стоит, – ответил Гоблин, высунувшись из облачка и найдя меня. – Он заслужил.
– Точно, – согласился Одноглазый. – Но Следопыт-то ни при чем. А я не могу перенести чары на одного Костоправа.
Гнус вернулся к своим гнусным делишкам – наверное, принялся жрать сам себя. Я сдержал гнев и поприветствовал колдунов. Оба изобразили оскорбленных невинных овечек.
– Ну что скажете в свое оправдание, ребята? Хорошие у вас лошадки. Интересно, а хозяева их не хватятся?
– Погоди! – пискнул Гоблин. – Ты нас обвиняешь…
– Я вас знаю. Слезайте с коней и пошли есть. Завтра решим, что с ними делать.
Я повернулся к колдунам спиной. Следопыт уже возвратился к походному костру. Он раскладывал по тарелкам ужин; я взялся помогать, внутренне все еще бушуя. Придурки, конокрады! Мало им того шума, что они уже подняли… У Госпожи везде свои люди. Мы, может быть, и не худшие из ее врагов, но уж какие есть. Кто-то обязательно придет к выводу: Черный Отряд вернулся на север.
Заснул я с мыслью о возвращении. Меньше всего нас будут искать на дороге к равнине Страха. Но я не мог наплевать на приказ. Слишком многое от нас зависело. Хотя первоначальный мой оптимизм подвергался серьезной опасности.
Чертовы безответственные клоуны.
Наверное, когда-то сгинувший под Можжевельником Капитан чувствовал то же самое. У него хватало для этого причин.
Я приготовился к золотым снам. Дремал беспокойно, но видения так и не пришли.
Следующим утром я запихал Гоблина и Одноглазого в фургон, под мешки с той ерундой, что мы сочли жизненно важной в экспедиции, отвязал их коней и двинул в Мейстрикт. Пес Жабодав трусил под колесами, Следопыт шел рядом. Я правил. Гоблин и Одноглазый шипели и бранились под мешками. Стража в крепости поинтересовалась, куда мы направляемся, с такой скукой в голосе, что я понял: им на все наплевать.
Эти земли были замирены еще в те времена, когда мы проходили тут с Отрядом. Здешний гарнизон и помыслить не мог, что беда вновь поднимет голову.
Успокоившись, я свернул на дорогу, которая вела к Вязу и Веслу. И к Великому лесу за ними.
27Весло
– Уймется эта погода когда-нибудь? – проныл Одноглазый.
Уже неделю мы тащились на север, ежедневно поливаемые дождями. Дороги развезло, и обещало размыть совсем. Попрактиковавшись в форсбергском диалекте на встречных крестьянах, я выяснил, что такая погода стоит в здешних краях годами. Урожай трудно доставить в город, а пуще того – вырастить. В Весле уже случилась вспышка огненной пляски – болезни, связанной с поражением зерна головней. И мошкары прибавилось, комарья в особенности.
Зимы же, пусть снежные и слякотные, были мягче, чем когда Отряд стоял тут лагерем. А мягкие зимы обещают плохой урожай. С другой стороны, меньше стало и дичи – звери не могли кормиться в глубоком снегу.
Циклы. Просто циклы, так учат нас древние. После прохождения Великой кометы наступают плохие зимы. Но этот цикл – всем прочим цикл.
А сегодня погода была особенно впечатляющей.
– Сделка, – объявил Гоблин.
Он ничем не торговал – впереди громоздилась крепость, давным-давно отбитая Отрядом у мятежников. Дорога петляла под ее ухмыльчивыми стенами. Меня мучили предчувствия, как обычно, стоило нам оказаться вблизи имперского бастиона. Но в этот раз для беспокойства не было причин. Госпожа была столь уверена в Форсберге, что огромная крепость осталась без гарнизона. Следовало бы сказать – заброшена. Соседи, как это в обычае крестьян по всему миру, растаскивали ее по кусочку. Полагаю, это единственное, что они получали в обмен на свои налоги.
– Завтра в Весло, – сказал я, когда мы вылезали из фургона у постоялого двора в паре миль от Сделки. – И в этот раз чтоб никаких выходок. Все слышали?
У Одноглазого хватило совести изобразить смущение. Но Гоблин полез в бутылку.
– Поговори-поговори мне, – посоветовал я. – А Следопыт тебя тем временем оглушит и свяжет. Мы не в игры играем.
– Жизнь – это игра, Костоправ, – ответил Одноглазый. – Ты слишком серьезно ее воспринимаешь.
Тем не менее они вели себя прилично – как той ночью, так и на следующий день, когда мы въехали в Весло.
Я нашел постоялый двор для мелких торговцев и путешественников в квартале, куда мы прежде не заглядывали. Внимания не привлекли. Мы со Следопытом присматривали за колдунами, но те вроде бы не собирались делать глупости.
На следующий день мы со Следопытом отправились искать кузнеца по имени Песок. Гоблин и Одноглазый остались при имуществе под угрозой самых страшных кар, какие я только мог придумать.
Найти заведение Песка оказалось несложно. В своем деле он был давно известен и снискал уважение. Мы следовали полученным указаниям. Проходили по знакомым мне улицам. Тут Отряд претерпел немало приключений.
По дороге я обсуждал те приключения со Следопытом.
– Появилось немало новых домов, – заметил я. – Мы тут изрядно накуролесили.
Пес Жабодав шел с нами – последнее время у него случались приступы активности. Внезапно он остановился, подозрительно огляделся, сделал несколько осторожных шажков и опустился на брюхо.
– Неприятности, – перевел Следопыт.
– Какие?
На вид – ничего особенного.
– Не знаю. Говорить-то он не умеет. Просто показывает: «Поберегись».
– Ладно, осторожность денег не просит.
Мы свернули в лавочку, где торговали и чинили упряжь. Следопыт поболтал с приказчиком – якобы нужно ему охотничье седло, собрался на крупного зверя. Я стоял в дверях и осматривал улицу.
Опять-таки ничего примечательного. Люди, как обычно, носятся по своим делам. Но чуть погодя я приметил, что у лавки Песка не толпится народ. И звона кузнечного не слыхать – а ведь Песку полагалось бы присматривать за толпой подмастерьев и учеников.
– Эй, хозяин! А что у того кузнеца случилось? В последний раз, как мы заглядывали, он нам кой-какую работенку делал. А сейчас пусто вроде.
– Серые парни за него взялись. – Шорник явно чувствовал себя не в своей тарелке.
Серые парни – это имперцы. На севере они носят серые мундиры.
– Не пошла дураку впрок наука. Мятежник он.
– Паршиво. Кузнец-то хороший был. И что нормальных мужиков на политику тянет? Нам бы хоть на жизнь заработать.
– Да я понимаю, приятель. – Шорник помотал башкой. – Вот что скажу. Если вам к кузнецу, идите-ка вы со своими делами отсюда подальше. Серые тут все время ошиваются, кто ни спросит – мигом забирают.
В этот самый момент из-за кузни вышел имперец и пристроился рядом с торговцем пирожками.
– Как невежливо, – упрекнул я.
Ремесленник глянул на меня косо, но Следопыт поспешил отвлечь его. Не так и туп мой спутник, как мне показалось сперва. Просто необщителен.
Потом Следопыт сказал, что подумает над предложением шорника, и мы отошли.
– Что теперь? – спросил Следопыт вполголоса.
– Можно после заката привести Гоблина с Одноглазым, чтобы наложили сонное заклятие, зайти и посмотреть. Но вряд ли имперцы оставили что-то интересное. Можно выяснить, что случилось с Песком, и попытаться на него выйти. Или можно отправиться в Курганье.
– Самый безопасный вариант.
– С другой стороны, мы не будем знать, что нас ждет. Мало ли почему арестовали Песка. Лучше обсудить с остальными. Одна голова – хорошо…
Следопыт хмыкнул:
– Много ли времени пройдет, прежде чем этот торгаш нас заподозрит? Чем дольше он думает, тем вернее приходит к мысли, что интересовались мы кузнецом неспроста.
– Может быть. Но сон из-за этого я терять не собираюсь.
Весло – город немалых размеров. Перенаселенный. Полный соблазнов. Теперь я понимал, чем Розы соблазнили Гоблина и Одноглазого. Последним крупным городом, который Отряд осмелился посетить, был Дымоход. Случилось это шесть лет назад, и с той поры только глушь и деревни. Я с трудом справлялся с собственными искушениями. Я знал в Весле пару местечек.