– Надо валить отсюда, Шед, – заныл Аса.
– Берись за веревку.
Работают они, конечно, не за просто так. Две дюжины урн с каждой мумии – это куча денег.
– Шед…
– Куда ты собрался бежать, Аса?
День ясный и теплый не по сезону. Но все равно это зима. Из Можжевельника не выбраться.
– Он найдет тебя. Держи веревку. Ты уже влип, нравится тебе это или нет. – Шед снова принялся копать.
Ворон послал наверх шесть мумий, и с каждой – кучу урн. Затем вылез обратно. Он посмотрел в пепельно-серое лицо Асы, потом оглядел Шеда, который не скрывал недовольства.
– Твоя очередь, Шед.
Тавернщик сглотнул, открыл было рот, но подавил протест и двинулся к расщелине. Он был на волосок от бунта.
– Пошевеливайся, партнер. У нас не так много времени.
Маррон Шед спустился в царство мертвых.
Ему казалось, что он провел в Катакомбах уже целую вечность, оцепенело отбирая трупы, складывая в мешок урны, подтаскивая свою жуткую добычу к веревке. Разум не воспринимал происходящего. Это просто сон, обычный ночной кошмар. Шед даже не сразу понял, когда Ворон позвал его наверх.
Он выкарабкался в сгущающиеся сумерки.
– Этого хватит? Можно идти?
– Нет, – ответил Ворон. – Мы подняли только шестнадцать. По моим прикидкам, на две телеги поместится тридцать.
– А-а… Ну ладно…
– Теперь ты наверху, – распорядился Ворон. – А мы с Асой внизу.
И Шед тянул. В серебристом свете неполной луны мертвецы, казалось, смотрели обвиняюще. Тавернщик, подавив отвращение, складывал трупы в кучу, потом опустошал урны.
Его подмывало взять деньги и убежать. Останавливала скорее жадность, чем страх перед Вороном. В этот раз они партнеры. Тридцать трупов по тридцать лев каждый – это девятьсот лев.
Даже малая часть этой суммы – богатство, о котором он и не мечтал.
Что это? Нет, не приказ Ворона опять тянуть веревку. Больше похоже на вопль… Шед чуть не обратился в бегство. Какое-то мгновение он просто разрывался на части. В чувство его привел рев Ворона. От холодной надменности этого человека не осталось и следа.
Шед метнулся к расщелине. Тяжелый он… Кряхтя, Шед тянул изо всех сил. Ворон выбрался наверх: одежда порвана, на щеке багровая отметина, лезвие ножа в крови. Он развернулся, схватился за веревку.
– Тяни! – заорал он. – Тяни, черт!
Через секунду показался Аса, обвязанный веревкой.
– Что произошло? Боже, что случилось?
Аса тяжело дышал. И больше он был ни на что не способен.
– На нас кто-то набросился. И прежде чем я его убил, он успел порвать Асу.
– Охранитель. Я тебя предупреждал. Возьми факел, посмотрим, что с Асой.
Но Ворон не двинулся с места. Он только с хрипом втягивал морозный воздух. Шед зажег факел.
Раны оказались не такими уж страшными. Крови вытекло много, и Аса был в шоке, но не умирал.
– Надо убираться отсюда, Ворон, пока не явились сторожа.
Ворон уже пришел в себя.
– Больше там никого нет, а мы все равно уже здесь. Так давай сделаем все как надо.
– А что с Асой?
– Не знаю. Продолжаем работать.
– Ворон, я устал.
– Ты еще не так устанешь. Надо привести здесь все в порядок.
Они перетащили трупы к фургонам, отнесли инструменты, затем взялись за Асу.
– Что делать с ним? – спросил Шед, когда они пропихивали носилки через пролом в стене.
Ворон посмотрел на него как на дурака:
– А ты как думаешь?
– Но…
– Теперь это нетрудно, правильно?
– Нетрудно…
Однако это было не так. Аса, конечно, не бог весть что, но Шед давно знал этого человека. Они не питали взаимных симпатий, но иногда помогали друг другу.
– Нет, Ворон. Он может выкарабкаться. Был бы я уверен, что сдохнет, тогда да. Нет трупа, нет и вопросов. Но я не могу убить Асу.
– М-да. Вижу, ты осмелел наконец. Но как иначе мы заставим его молчать? Болтовня этого шибздика может стоить кое-кому перерезанной глотки.
– Об этом я позабочусь.
– Как скажешь, партнер. Глотка – личное имущество.
До Черного замка они добрались уже глубокой ночью. Первым въехал Ворон, Шед – сразу за ним. Остановились под той же аркой, что и раньше. Да и процедура была прежняя. После того как разгрузились, высокий и тощий обитатель замка пошел вдоль ряда трупов.
– Десять… Десять… Тридцать. Десять… Десять…
Ворон яростно спорил. Больше десяти предлагали только за бандитов, что следили за Вороном у Выгородки, и за Асу, который остался в фургоне.
Длинный повернулся к Ворону:
– Они слишком давно умерли, поэтому почти ничего не стоят. Если цена не устраивает, увози их.
– Хорошо-хорошо, договорились.
Длинный отсчитал монеты. Шесть из каждых десяти Ворон положил себе в карман, остальные отдал Шеду. Затем повернулся к длинному:
– Этот человек – мой партнер. Он может приехать один.
Длинный слегка наклонил голову, вынул что-то из-под одежды и протянул Шеду. Это был серебряный кулон – две сплетенные змеи.
– Твоя охранная грамота, – объяснил Ворон. – Если придешь один, она должна быть при тебе.
Под его пристальным взглядом Шед спрятал кулон в карман, уже набитый серебром.
Тавернщик принялся торопливо считать. Его доля – сто двенадцать лев. Чтобы скопить такую сумму, понадобилось бы самое меньшее лет пять. Он богат! Черт побери, он сказочно богат! Теперь можно себе позволить все, что душе угодно. Никаких долгов! Карру не удастся медленно его задушить! Можно больше не экономить на еде, можно привести в порядок «Лилию». Найти место, где матери будет обеспечен хороший уход.
Женщины! Все женщины, которых Шед пожелает!
Разворачивая фургон, он заметил в стене блок, которого вроде в прошлый раз не было. А на поверхности блока – лицо.
Это было лицо человека, которого они с Вороном привезли еще живым. Глаза смотрели прямо на Шеда.
14Можжевельник. Черепица
Шепот доставила нас в полуразрушенный замок под названием Черепица. Он возвышался над всем Можжевельником, а Выгородка находилась непосредственно под ним. В течение всей следующей недели мы ни разу не общались с хозяевами. Язык, на котором они говорили, был совершенно не похож на наш. Затем мы имели счастье познакомиться с головорезом по имени Вол, худо-бедно болтавшим на языке Драгоценных городов.
Вол был кем-то вроде «смотрящего» от местной религии, которую я совершенно не понимал. На первый взгляд это похоже на культ мертвых. Но если приглядеться, можно заметить, что усопшим здесь не поклоняются, а скорее почитают их. И фанатично берегут, складывая в одном месте, для воскрешения, которое должно случиться через сотни или тысячи лет. На этом почитании выстроена жизнь всего Можжевельника, за исключением Котурна. У его обитателей есть гораздо более насущные проблемы, чем забота о покойниках.
Я сразу же невзлюбил Вола. Человек откровенно жестокий, он всегда был готов применить силу. Блюститель порядка, который все вопросы решает с помощью дубинки. Когда Госпожа захватит Можжевельник, он выживет. Ее военным губернаторам нужны такие мерзавцы.
Я ожидал, что захват этих земель произойдет сразу после прибытия Капитана. Пока он сюда добирается, мы выполним свою задачу – досконально изучим город. Как только поступит команда из Чар, дело будет сделано. И я не замечал ничего, что говорило бы о способности людей герцога воспрепятствовать нам.
Как только Перо и Шепот доставили сюда всех наших людей, включая переводчиков, Вол, герцог собственной персоной и Харгадон (главный могильный сторож, ведающий Катакомбами, куда складывали мертвецов) вывели нас на северную стену Черепицы, на самый лютый холод. Герцог вытянул руку:
– Видите крепость? Это из-за нее я послал за помощью.
Я посмотрел и содрогнулся. Было в этой крепости что-то такое, от чего мурашки побежали по телу.
– Мы ее называем Черным замком, – сказал он. – Этот замок стоит уже который век. – И тут герцог выдал такое, что мы все обалдели: – А началось все с черного камешка, который лежал рядом с мертвецом. Человек, нашедший камень, попытался его забрать – и умер. А камень принялся расти. С тех пор он так и растет. Наши предки как только не пытались разрушить камень – ничего не вышло. Всяк, кто дотрагивался до него, умирал. Ради сохранения своего рассудка люди решили просто не обращать на это диво внимания.
Прикрывая глаза от солнца, я разглядывал замок. Ничего необычного, за исключением того, что он совершенно черный и его вид вызывает жуткую оторопь.
– На протяжении веков он почти не рос, – продолжал герцог. – Но прошло всего несколько поколений с тех пор, как он перестал быть просто камнем. – Его лицо приняло измученное выражение. – Говорят, в нем кто-то живет.
Я улыбнулся. А чего он ожидал? Крепости существуют, чтобы кого-нибудь защищать, независимо от того, строят их или они растут сами.
Харгадон подтвердил рассказ правителя. На своем посту он уже очень давно, успел освоить напыщенный стиль поведения, надлежащий официальному лицу.
– В последние годы замок растет дьявольски быстро. Сторожевой департамент озабочен бродящими в Котурне слухами. Хотя они слишком дикие, чтобы быть правдой. Говорят, те, кто живет в замке, скупают мертвецов. Достоверны эти слухи или нет – о том в департаменте непрерывно ведутся жаркие споры. Однако нельзя не признать, что из Котурна теперь поступает мало трупов. Десять лет назад наши уличные патрули собирали больше. Времена нынче суровые, бездомных прибавилось, значит и умирать должно больше людей. Под открытым небом долго не протянешь…
Ну и лапочка этот Харгадон! Будто фабрикант жалуется на снижение прибыли.
– А еще говорят, – продолжал он, – что вскоре замку уже не потребуются трупы. Но можно ли доверять всем этим слухам – я судить не возьмусь.
Мне понравилось, что он честно поведал об истинном положении вещей.
– Население замка, – сказал он, – может достаточно вырасти в числе, чтобы добиться своей цели.
– Так ты подозреваешь, что кто-то из горожан продает замку трупы? – спросил Эльмо. – Тогда почему не сцапаешь преступников и не заставишь говорить?