- Ладно, верю, что не помнишь... Но ты постарайся вспомнить!
Оззи вздохнул:
- Хорошо...
- И ещё... - Геронтий нагнулся поближе и проговорил почти шепотом: - Мог это быть "когтистый дровосек", а?
- Этого я не знаю... - Оззи от этого разговора сделалось плохо, даже затошнило. - Раньше в заповеднике "дровосека" не было, это точно...
- Вот именно, мой друг! Именно, что не было за все десять с лишним лет, как этот заповедник существует в поднадзорном виде! А если сей "дровосек" ныне появился, то, значит, что-то изменилось, как думаешь?
Оззи только неопределенно мотнул головой.
"Может, я и зря так однозначно сформулировал последний вопрос, - подумал Геронтий, - как бы он чего лишнего не надумал!"
Опасения Геронтия были справедливы: Оззи, действительно, задумался над его словами. Допустим, это и вправду "дровосек"... Но раньше, кроме таинственного и опасного "Радиоактивного леса" возле Эллизора, ни о каком "дровосеке" в других местах слышно не было. Что же может означать появление этого монстра в Маггрейдском заповеднике? Похоже, что это отнюдь неспроста и, скорее всего, далеко не к лучшему. Однако в нестабильном послевоенном мире постоянно случалось что-либо непредвиденное, и для надежд на то, что "завтра будет лучше, чем вчера" чаще всего было трудно найти видимые основания.
- Эх, Оззи и когда же ты угомонишься! - сказала мамаша Зорро, после того, когда ушел Геронтий. - Вечно ты во что-нибудь вляпаешься!
Главврач особой тюрьмы Эллизора славилась своими грубыми манерами и шуткам, хотя и была натурой честнойи прямой, но на этот раз Оззи не поддержал её праведного негодования:
- А долго будет заживать рука? - спросил он. - К новогодним играм я должен быть в норме!
Сколько песен, поэм и книг сложено на тему о возвращении домой, на родину или, что ещё драматичней, на родное, та сказать, пепелище! Сколько переживаний, растроганных чувств и даже слёз, чаще всего, рождается у различных персонажей, а то и реальных людей, от прикосновения к камням родного очага, если, конечно, таковой сохранился! Впрочем, это и не удивительно, ибо, воистину, нужно иметь каменное сердце, чтобы совсем не дрогнуло оно при виде до боли знакомых закоулков, где блуждал ты ещё совсем ребенком и где твои помышления были вполне чисты, цельны и непосредственны!
Но, увы, не иначе, как сердце и впрямь окаменело, потому что не обнаружил в себе, в этом самом собственном сердце Яков никакой светлой ностальгии по Эллизору или своему детству - скорее, напротив, вынужденное возвращение к родному очагу было ему неприятно. Возможно, потому, что ежечасно напоминало о том, каков он - прошлый: трусоватый и вечно всем недовольный подросток, боящийся и пресмыкающийся перед своими бывшими друзьями, да и перед собственной матерью - тоже. Теперь, после пережитых потрясений детство не представлялось светлым, и вряд ли хотелось вновь пережить его, поскольку, даже не смотря на внешнее уродство, нынешний его статус, нынешнее самоощущение казалось Якову намного выше и важней всех прежних привязанностей и переживаний. Ныне сын покойных колдуньи и казначея Эллизора Яков, если и относился ко многим из окружающих его людей с презрением, то само это презрение он рассматривал как вполне законное или заслуженное. Раньше он и сам был слаб, но теперь он намного сильней, тогда как большинство вокруг по-прежнему слабы и не хотят знать своей силы, возможного её источника. Чего же ещё тогда, кроме презрения, они, эти людишки, заслуживают? Разумеется, и сам Яков пока ещё в самом начале пути к большой силе, но он хотя бы знает о её существовании и путях движения к ней, почему и имеет право на взгляд с высока, на презрительное отношение к слабакам и недоумкам, может и считающим, что они знают, зачем живут, но на самом деле лишь прожигающими жизнь, почём зря, коптя небо.
Не впечатлило Якова даже то, что ему выпала удача поселиться в том самом доме, где они не один год прожил вместе с матерью. Хотя, конечно, в определённой степени это получилось забавно. Наверное, если бы Яков ранее не был хорошо знаком с Леонардом, нынешним Главным хранителем Закона в Эллизоре, то в этом можно легко заподозрить хитрость или подвох. Но Яков знал, насколько Леонард прост и чужд всякого лукавства, и поэтому не стал подозревать здесь какую-либо сознательную провокацию. Конспирологические замашки вообще были чужды нынешнему главе власти Эллизора.
Он ещё раз вспомнил торжественную встречу и обед, посвящённый открытию в Эллизоре дипломатической миссии Маггрейда. Именно за обедом сидящий рядом с Яковом Леонард осторожно поинтересовался у него, какого рода помещение предпочтительно было бы для размещения дипломатического корпуса Маггрейда.
- Мы можем выделить пару комнат во Дворце Совета, это, конечно, немного, но они достаточно просторны, - сказал он. - А вот с отдельными домами ситуация довольно сложная: есть только один свободный, но в нем никто не хочет поселиться...
- Это почему же?
- Боятся! В этом доме ещё года три назад жила одна женщина с сыном. Потом она вдруг внезапно исчезла, а когда осмотрели дом, оказалось, что она - колдунья!
- Ах, вот в чём дело! - невольно рассмеялся Яков. - Тогда этот вариант мне вполне подходит! А я и забыл, что в Эллизоре все так боятся колдовства...
- Да, магия и колдовство запрещены нашим Законом!
- Ничего, я совершенно не боюсь колдовства, а посему, почтенный хранитель, позвольте мне пожить в этом доме!
Леонард посмотрел на Якова с некоторым удивлением и, после паузы, сказал:
- Да простит мне, почтенный, слишком прямой вопрос, но, сколько вам лет отроду?
- Сорок! - не моргнув глазом, соврал Яков. "И чего это он интересуется моим возрастом? - мелькнула мысль. - По моему лицу можно дать и больше. И среди волос много седины. Голос тоже пострадал непоправимо, яд Скунса подействовал и на связки. Нет, узнать меня невозможно!"
- Возможно, мой вопрос мог показаться вам несколько бестактным, - начал извиняться Леонард, - но я, собственно, почему так спросил? К колдовству или магии может безбоязненно относиться или очень молодой человек, который совершенно в этой теме не разбирается, или, напротив, человек, который в этой теме разбирается слишком хорошо...
"Однако! - подумал Яков. - Умён хранитель, умён! Да он загнал меня в логическую ловушку! И что я должен ответить?" Сказать, что он тут не в теме, Якову не позволяла гордость - и поэтому ему пришлось выкручиваться:
- Скорее, второе, уважаемый хранитель, надеюсь, это для вас и всего Эллизора не является криминалом?
- В том случае, если вы не будете здесь, на территории Эллизора, прибегать к колдовским и магическим практикам, ваше прошлое и теоретические познания не могут считаться наказуемыми. Но, если вдруг вы, почтенный, окажитесь замечены в занятиях практической магией, то это неминуемо приведет вас к изгнанию с территории суверенного Эллизора.
- Хорошо, что не к смертной казни! - не очень удачно пошутил Яков.
- Почтенный Болфус! - (Яков, естественно, везде фигурировал не под своим собственным именем, а под тем, который ему рекомендовали в Маггрейде) - холодно сказал Леонард. - Мы с уважением относимся к традициям вашего клана, но на нашей территории ожидаем, что и вы будете уважительно относиться к нашим. И простите меня, что я вынужден все это высказать совершенно прямо и откровенно! Таков мой скверный характер, с которым вам придётся мириться!
Яков весь внутренне вскипел, но постарался это никак внешне не проявить.
- Простите меня, уважаемый хранитель, - напряженным, но ровным голосом произнёс он, - наверное, я неудачно пошутил... Я много чего знаю о магии, но совершенно равнодушен к ее практической стороне. Если же вам будем удобно, то я размещусь в том доме, а стражу и секретаря-делопроизводителя разместите где-нибудь отдельно.
Леонард, немного подумав, согласно кивнул. Яков-Болфус отпил из бокала местного пива и решил сменить тему:
- А неплохой у вас напиток, - сказал он, хотя к пиву и вообще спиртному был равнодушен.
- Да, нашего местного разлива, - ответил Леонард, - "магирусское"... Кстати, уважаемый Болфус, хотел у вас навести справки. Производитель этого пива, один учёный муж, звать его Магирус, года три назад был задержан в Маггрейде вашей тайной полицией и с тех пор мы не имеем о нём никакой информации...
- Я постараюсь что-либо разузнать, но ничего гарантировать не могу. В Маггрейде очень много людей, - ответил Яков, зная про себя, что ему нет никакого дела до этого самого Магируса. К тому же, скорее всего, поскольку тот и впрямь ученый, то его привлекли к секретному проекту в Вирленде, откуда его так просто никогда не выпустят.
Амбулатория при Совете Закона никогда не пустовала. Пусть Эллизор один из самых безопасных и стабильных кланов, но эллизорцы тоже люди, а этим самым людям, как известно, свойственно болеть, а то и даже порой - умирать. Уровень медицинских услуг в послевоенном мире крайне невысок, однако, как известно, не все зависит только от наличия или отсутствия медикаментов или квалификации врача, но кое-что зависит ещё и от доброго слова и любви к больным со стороны другого человека, можно сказать, что и медицинского персонала. С тех пор, как два года назад амбулаторию Совета возглавила дочь рыбаря Александра Белла, смертность в Эллизоре заметно снизилась. Белла всегда умела найти утешительное доброе слово для каждого больного, для любого человека, волею случая или, напротив, закономерной болезни попавшего в амбулаторные стены. Особенно целительным это оказалось для нескольких престарелых больных, находящихся на постоянном иждивении Совета и требующих не только каждодневного ухода, но и - утешения. Не всем труженикам амбулатории нравилось существование этой палаты "для престарелых", но содержание и общий уход за таковыми - требование Закона Эллизора, и, понятно дело, никто против подобного рода практики прямо возразить не мог. А с тех пор, как во главе амбулатории встала Белла, вообще не умер ни один из представителей "старческой палаты", что само по себе было удивительно.