Хроники Фурианца
Глава 1
Боль была первым, что он почувствовал. Не острая, режущая боль от раны, а глубокая, всепроникающая агония, словно каждая клетка тела горела изнутри. Сознание возвращалось медленно, пробиваясь сквозь густой туман забытья, и вместе с ним приходило понимание — что-то кардинально изменилось.
Открыл глаза и увидел небо цвета ржавой крови. Два солнца висели над головой — одно больше и ярче, второе поменьше, тусклее, но их объединённый свет окрашивал мир в багровые и медные тона. Воздух дрожал от жары, поднимающейся от раскалённых камней, а в ноздри проникал острый запах серы и металла.
Попытался вспомнить, где находится, кто он такой, как сюда попал. Но память была пуста, словно кто-то стёр все важные воспоминания, оставив лишь обрывки знаний и инстинктов. Знал, что надо дышать. Знал, что нужна вода. Знал, что этот мир враждебен любой форме жизни.
Поднявшись на локти, он осмотрел своё тело. Мускулистая фигура, покрытая шрамами и старыми ранами. Кожа загорелая до бронзового оттенка, руки жилистые и сильные. На запястьях виднелись следы от оков — кто-то держал его в плену. Голова была обрита наголо, а когда он провёл рукой по лицу, почувствовал жёсткую щетину.
Но самое странное было с глазами. Когда он посмотрел на свои руки, то заметил, что видит каждую мельчайшую деталь с неестественной чёткостью. Каждую трещинку на коже, каждую песчинку на ладонях. Зрение было обострённым до болезненности, словно кто-то настроил его на максимальную чувствительность.
Он встал, покачиваясь от головокружения. Вокруг простиралась пустошь из красного камня и песка. Изрезанные каньоны тянулись к горизонту, а между ними торчали острые пики базальта, словно зубы гигантского хищника. Ни растений, ни воды, ни признаков цивилизации — только мёртвая, враждебная планета под чужим небом.
Планета. Это слово всплыло в сознании само собой, принося с собой обрывки знаний. Фурия. Тюремная планета. Место, куда отправляют тех, кого нельзя казнить, но и нельзя оставить среди людей. Каким-то образом он знал это, хотя не помнил, откуда пришла эта информация.
Жажда ударила внезапно и беспощадно. Горло пересохло, язык прилип к нёбу, а в висках застучала пульсирующая боль. Нужна была вода, и срочно. Но где её найти в этой выжженной пустыне?
Он огляделся, пытаясь найти хоть какие-то признаки влаги. Инстинкт, происхождение которого он не мог объяснить, подсказывал искать низины, трещины в скалах, места, где конденсат мог бы скапливаться во время редких ночных похолоданий.
Спустившись в ближайший каньон, он начал обследовать расщелины. Камень был горячим, обжигающим ладони, но он продолжал поиски. В третьей по счёту трещине пальцы нащупали влажность. Совсем немного, несколько капель, скопившихся в естественном углублении, но для умирающего от жажды человека это была живительная влага.
Он слизал каждую каплю, чувствуя, как влага впитывается пересохшими тканями рта. Вкус был солоноватый, с металлическим привкусом, но это была вода. Жизнь.
Пока он пил, до него донёсся звук. Тихий, едва различимый, но в абсолютной тишине мёртвой планеты он прозвучал как гром. Царапанье когтей по камню. Что-то двигалось в глубине каньона, что-то крупное и осторожное.
Инстинкт самосохранения вспыхнул с первобытной силой. Каждая мышца напряглась, готовая к бегству или бою. Он медленно поднялся, стараясь не производить лишних звуков, и прижался спиной к стене каньона. Сердце бешено колотилось, но разум оставался холодным и сосредоточенным.
Из тени между камнями выползло существо, от одного вида которого кровь застыла в жилах. Размером с крупную собаку, но построенное совершенно по-иному. Шесть лап с длинными когтями, способными разорвать плоть как бумагу. Панцирь из костяных пластин, покрытый шипами. Голова хищника с множеством глаз и пастью, полной игольчатых зубов.
Тварь двигалась медленно, методично обследуя каждый камень, каждую расщелину. Охотилась по запаху, и судя по тому, как она двигалась в его сторону, запах человеческого пота был для неё как маяк в темноте.
У него не было оружия. Даже камня подходящего размера поблизости не видно. Только голые руки против существа, созданного для убийства. Но странное дело — страха не было. Вместо панического ужаса в груди разгоралось что-то другое. Холодная ярость. Жажда драки. Желание доказать этому миру, что он не лёгкая добыча.
Тварь подняла голову, и их взгляды встретились. В множественных глазах хищника горел примитивный голод, древний как сама жизнь. Но в его собственных глазах отражалось нечто более опасное — разум, способный убивать не только инстинктом, но и расчётом.
Несколько секунд они изучали друг друга — хищник и потенциальная жертва. Затем тварь издала шипящий звук и ринулась вперёд, когти высекли искры из камня.
Время замедлилось. Он видел каждое движение нападающего: как сокращаются мышцы под панцирем, как разворачиваются когти для максимального урона, как раскрывается пасть, готовая вцепиться в горло. И в этот момент тело само знало, что делать.
Шаг в сторону. Поворот. Руки схватили камень размером с кулак — откуда он взялся, не важно, важно было то, что он оказался в нужном месте в нужное время. Удар сверху вниз, всей силой обрушенный на череп твари.
Хруст костей. Брызги тёмной крови. Существо рухнуло к его ногам, дёргаясь в предсмертных конвульсиях. Он стоял над ним, тяжело дыша, камень всё ещё сжат в руке. Первая победа. Первое убийство на этой планете.
Но вместе с победой пришло понимание — это только начало. Тварь была небольшой, вероятно, молодой особью. Где один хищник, там могут быть и другие. Более крупные. Более опасные. И рано или поздно они найдут запах крови и придут посмотреть, что случилось с их собратом.
Нужно было двигаться. Но сначала — поесть. Голод терзал желудок не менее жестоко, чем жажда терзала горло несколько минут назад. А перед ним лежала туша, полная белка и других необходимых веществ. Отвращение к мысли о поедании сырого мяса боролось с инстинктом выживания — и проиграло.
Он осмотрел тушу, пытаясь понять, как лучше её разделать. Панцирь был твёрдым, но между пластинами виднелись мягкие участки. Острый край разбитого камня мог служить ножом. Первобытные навыки, о существовании которых он не подозревал, направляли его руки.
Разрез вдоль брюха. Удаление внутренностей — некоторые из них выглядели съедобными, другие источали тошнотворный запах. Отделение мышечной ткани от костей. Кровь текла по рукам, въедаясь под ногти, но он продолжал работать с методичной сосредоточенностью.
Мясо было жёстким и имело металлический привкус, но содержало влагу и питательные вещества. Он ел медленно, тщательно пережёвывая каждый кусок. Тело принимало пищу с благодарностью, направляя энергию на восстановление сил.
Пока он ел, разум работал над планами выживания. Нужно найти более надёжное укрытие. Источник постоянной воды. Способ добывать огонь — сырое мясо насыщало, но приготовленная пища была бы более питательной и безопасной. А главное — нужно было понять, что это за место и как отсюда выбраться.
Обрывки воспоминаний всплывали в сознании как пузыри в болотной воде. Корабли, летящие между звёздами. Технологии, способные превратить планету в пепел или дать ей новую жизнь. Тюрьмы, откуда не было побега. И имена — смутные, ускользающие, но несущие в себе отзвук чего-то важного.
Риддик. Это имя отдавалось эхом в черепе, как будто кто-то крикнул его в пустой пещере. Было ли это его имя? Имя того, чьё тело он сейчас занимал? Или просто случайное слово, всплывшее из глубин повреждённой памяти?
Неважно. Имена были роскошью для тех, кто мог позволить себе прошлое. Здесь, на этой мёртвой планете под чужими солнцами, важны были только инстинкты и воля к жизни. Всё остальное — философия для сытых и находящихся в безопасности.
Он поднялся, стряхивая с рук остатки крови. Туша была разделана наполовину, но уносить с собой всё мясо было невозможно — оно быстро испортится на жаре, а запах привлечёт других хищников. Лучше взять небольшой кусок на дорогу и найти новое место для лагеря.
Выбравшись из каньона, он огляделся в поисках ориентиров. Солнца уже заметно сместились по небу — день клонился к вечеру. А значит, скоро наступит ночь, и неизвестно, какие твари выходят охотиться в темноте.
На востоке виднелись более высокие скалы, образующие что-то вроде естественной крепости. Там могли быть пещеры, защищённые от ветра и любопытных глаз. Стоило рискнуть и попытаться добраться туда засветло.
Путь оказался труднее, чем казалось. Острые камни резали босые ноги, а раскалённый песок обжигал подошвы. Но он продолжал идти, игнорируя боль. Боль была временной — смерть постоянной.
По дороге он нашёл ещё несколько капель воды в расщелинах и даже кое-что, что могло сойти за съедобные корни — жёсткие, горькие, но содержащие влагу клубни каких-то пустынных растений. Каждая маленькая победа над враждебной средой добавляла уверенности.
Скалы оказались выше и круче, чем казалось издалека. Подъём потребовал всех сил, а несколько раз он едва не сорвался в пропасть. Но когда солнца коснулись горизонта, он нашёл то, что искал — небольшую пещеру, достаточно глубокую для укрытия, но с широким входом, через который можно было следить за окрестностями.
Пещера была не пуста. В дальнем углу белели кости — останки какого-то животного, давно мёртвого. Но кости могли пригодиться — из них можно было сделать орудия, более прочные и острые, чем обломки камня.
Он устроился у входа, спиной к стене, лицом к выходу. Положение, позволяющее видеть любую опасность задолго до того, как она станет критической. Мясо, принесённое из каньона, он разделил на несколько частей — одну съел сразу, остальные спрятал в прохладной глубине пещеры.