и, больше похожими на легенды, но в них угадывались черты реальности. Крылатые существа, живущие в высокогорье. Подземные жители, никогда не выходящие на поверхность. Даже что-то похожее на роботов или андроидов.
Фурия была гораздо более населённой планетой, чем казалось.
На пятый день произошло событие, окончательно определившее характер отношений. На поселение напала стая крупных хищников — тварей, напоминающих смесь гиены и ящерицы. Обычно фурианцы справлялись с такими угрозами сообща, но на этот раз стая была особенно большой и агрессивной.
Бой завязался на подступах к пещерам. Фурианцы сражались храбро, но их примитивное оружие не могло сравниться с когтями и зубами хищников. Несколько воинов уже были ранены, когда в дело вступил арбалет.
Первый болт пронзил вожака стаи, валящегося от неожиданности и боли. Второй сразил самого крупного хищника. Третий и четвёртый заставили остальных отступить, воя от ужаса перед невидимой смертью.
Эффект на фурианцев был не менее впечатляющим. Они окружили его, прикасаясь к арбалету и болтам с благоговейным трепетом. В их глазах он читал нечто большее, чем благодарность — почти религиозное поклонение.
С этого момента его статус в племени изменился кардинально. Он стал не просто гостем, а почётным членом сообщества. Фурианцы предложили ему постоянное место в поселении, долю в общей охоте, даже право голоса в племенных советах.
Предложение было заманчивым. Жизнь в сообществе себе подобных, пусть и принадлежащих к другому виду, могла быть более полноценной, чем одиночество на базе. Но что-то удерживало его от окончательного решения.
Он не был готов отказаться от своей независимости, от проектов, которые осуществлял в одиночку. Фурианцы были дружелюбны и гостеприимны, но их уровень развития был слишком низким. Они могли многому научиться у него, но и он мог получить от них ограниченную пользу.
Компромиссом стал союз. Он оставался жить на своей базе, но регулярно посещал поселение фурианцев. Обменивался с ними товарами — его керамика и металлические изделия на их знания местности и продукты охоты. Помогал в случае серьёзных угроз, получая взамен разведывательную информацию о дальних районах.
Самым ценным стало их согласие на создание промежуточных баз на пути к отдалённым регионам. Фурианцы знали места, где можно было безопасно устроить склады припасов и инструментов. Это открывало возможности для дальних экспедиций, которые раньше были невозможны.
Уходя из поселения через неделю после знакомства, он оглянулся на пещеры в скале. Там остались существа, которые из врагов стали союзниками, а возможно, даже друзьями. Первый контакт с разумной жизнью на Фурии прошёл успешно.
Планета больше не казалась абсолютно враждебной. Где-то среди скал и пустынь существовали островки цивилизации, пусть и примитивной. А значит, была надежда на то, что одиночество рано или поздно закончится.
Фурианцы махали ему вслед, выкрикивая искажённое «Ри-тик» и что-то вроде пожеланий удачи. Он ответил тем же, обещая вернуться с новыми товарами и технологиями.
Впереди лежала дорога домой, к базе и привычной работе. Но теперь она имела новый смысл. Каждое изобретение, каждое усовершенствование могло быть передано союзникам, ускоряя их развитие. А их знания и поддержка открывали новые горизонты для исследований.
Фурия начинала превращаться из тюрьмы в дом. И это было только начало долгого пути к превращению враждебной планеты в цивилизованный мир.
Глава 6
Возвращение с территории фурианцев заняло два дня неспешного перехода по знакомым маршрутам. Голова была полна планов — как использовать новые знания, какие технологии передать союзникам, где организовать промежуточные базы для дальних экспедиций. Именно эта задумчивость чуть не стоила ему жизни.
Он шёл по узкому ущелью в километре от базы, когда инстинкт вдруг заставил остановиться. Что-то было не так. Воздух, обычно наполненный звуками — шорохом ящериц, писком насекомых, далёким воем хищников — стал подозрительно тихим. Даже ветер словно затих, не желая нарушать зловещую тишину.
Он медленно снял арбалет с плеча, взвёл тетиву и зарядил болт. Глаза сканировали окрестности, ища источник опасности. Скалистые стены ущелья были изрезаны расщелинами и выступами — идеальными укрытиями для засады.
Ничего. Ни движения, ни звука, ни даже подозрительных теней. Но чувство опасности не покидало. Наоборот, с каждой секундой оно усиливалось, превращаясь в уверенность — где-то рядом притаился смертельный враг.
Первым признаком присутствия хищника стал запах. Слабый, почти неуловимый аромат мускуса, смешанный с чем-то металлическим. Не кровью — запах был свежим, без гнилостного оттенка. Скорее, это напоминало запах разогретого металла или озона перед грозой.
Запах усиливался справа, от расщелины в скальной стене. Там, среди теней и каменных обломков, что-то наблюдало за ним. Что-то терпеливое, умное и смертельно опасное.
Он медленно повернулся лицом к расщелине, держа арбалет наготове. Прицелился в самое тёмное место между камнями, туда, где тени казались неестественно густыми. Палец лёг на спуск, мышцы напряглись в готовности к выстрелу.
И тут тень ожила.
Существо выскочило из укрытия с молниеносной скоростью, слишком быстро для прицельного выстрела. Всё, что он успел разглядеть — размытое пятно тёмного меха, блеск когтей, горящие жёлтые глаза. Инстинкт заставил нырнуть в сторону, и болт просвистел мимо цели, уходя в пустоту.
Перекат по острым камням, болезненный удар плечом о скалу, звук рвущейся ткани. Хищник приземлился там, где он стоял секунду назад, когти высекли искры из камня. Теперь можно было рассмотреть нападающего.
Это был кот. Но не обычный кот — что-то среднее между пумой и рысью, размером с крупную собаку. Тело было сложено идеально для охоты — мускулистое, гибкое, каждая линия выражала смертельную грацию. Мех был тёмно-серым с чёрными пятнами, создавая почти идеальную маскировку среди теней.
Но самым поразительным были глаза. Не просто жёлтые — они горели внутренним светом, как раскалённый металл. И в этом взгляде читался разум. Не примитивный животный интеллект, а нечто большее. Существо изучало его, оценивало, планировало следующий ход.
Арбалет был разряжен, до запасных болтов не дотянуться. В руках остались только нож и короткое копьё. Против такого противника — почти ничего. Кот был быстрее, сильнее, лучше вооружён природой. Единственным преимуществом был разум, но похоже, противник тоже не был лишён интеллекта.
Кот не спешил атаковать повторно. Он медленно кружил, держась на расстоянии трёх метров, изучая добычу. Движения были текучими, бесшумными, каждый шаг рассчитан с математической точностью. Хвост слегка подрагивал — единственный признак напряжения в идеально контролируемом теле.
Они смотрели друг на друга, два хищника, оценивающих силы противника. Человек с примитивным оружием против совершенного биологического убийцы. Разум против инстинкта. Технология против эволюции.
Кот атаковал без предупреждения.
Прыжок был настолько быстрым, что глаз едва успевал следить. Тело хищника вытянулось в струну, когти выдвинулись для максимального урона, пасть раскрылась, обнажая клыки размером с кинжалы. Целью была шея — одним укусом перерезать сонную артерию и покончить с сопротивлением.
Копьё встретило атаку острием вперёд. Наконечник вошёл в грудь кота, но не глубоко — удар пришёлся по касательной, скользнув по рёбрам. Кровь брызнула на камни, но рана была поверхностной. Зато инерция прыжка была нарушена.
Кот врезался в него всем весом, сбивая с ног. Копьё выскочило из рук, покатилось по камням. Они упали вместе, сплетённые в смертельных объятиях, катясь по острым обломкам скалы.
Когти рвали одежду и кожу, оставляя глубокие борозды на руках и груди. Клыки щёлкали в опасной близости от горла, дыхание хищника обжигало лицо. Кот был сильнее, но человек был тяжелее — это давало небольшое преимущество в борьбе.
Он перехватил голову кота руками, стараясь удержать пасть подальше от шеи. Мышцы напряглись до предела, жилы вздулись от усилия. Хищник рычал и извивался, пытаясь вырваться из захвата, задние лапы молотили по рёбрам, оставляя глубокие царапины.
Борьба длилась вечность и мгновение одновременно. Силы были почти равными, но у кота было преимущество — он сражался в привычной стихии, используя все природные дары. Человек полагался только на отчаяние и волю к жизни.
Кот попытался перевернуться, чтобы задние лапы могли достать живот противника. Эти когти легко вспороли бы кишки, превратив схватку в агонию. Но в момент поворота хищник на секунду ослабил давление на руки.
Этой секунды хватило.
Правая рука скользнула вдоль шеи кота, нашла нужную точку под челюстью. Пальцы сомкнулись на горле, большой палец нашёл трахею. Удушающий захват — один из древнейших приёмов рукопашного боя.
Эффект был мгновенным. Кот забился с удвоенной яростью, понимая смертельную опасность. Когти рвали руки держащего, оставляя глубокие раны до кости. Задние лапы молотили по бокам, ломая рёбра. Но захват не ослабевал.
Дыхание хищника стало прерывистым, затем превратилось в хрип. Жёлтые глаза налились кровью, язык высунулся из пасти. Движения стали менее координированными, удары — слабее.
Но кот не сдавался. Даже задыхаясь, он продолжал сражаться с отчаянной яростью умирающего зверя. Последний удар когтей прошёл в миллиметрах от сонной артерии, оставив глубокую борозду на шее.
Агония длилась минуты, хотя казалось часами. Постепенно движения хищника замедлялись, становились всё слабее. Жёлтые глаза потускнели, потеряли фокус. Тело обмякло, мышцы расслабились.
Кот был мёртв.
Он лежал на каменистом грунте, всё ещё сжимая горло мёртвого хищника, не в силах поверить, что опасность миновала. Тело болело в десятках мест, кровь текла из множественных ран, дыхание было прерывистым от боли в рёбрах.