— Ох и красиво! — сказал кебмен.
И тут случилось два чуда сразу. Во-первых, голосу стало вторить несметное множество голосов — уже не густых, а звонких, серебристых, высоких. Во-вторых, темноту испещрили бесчисленные звёзды. Они появились не постепенно, как бывает летом, а сразу — только что была тьма, и вдруг засветились тысячи звёзд, созвездий и планет, намного более ярких, чем в нашем мире. Если бы чудеса эти случились при вас, вы, как Дигори, подумали бы, что поют звёзды и что к жизни их вызвал тот, кто запел первым.
— Вот это да! — удивился кебмен. — Знал бы, что такое бывает, лучше бы жил.
Первый голос звучал всё громче, всё радостней, другие голоса затихали. Начались прочие чудеса.
Далеко, у самого горизонта, небо посерело, и подул легчайший ветер. Голос всё пел, небо светлело, на нём возникали очертания холмов.
Вскоре стало так светло, что можно было увидеть друг друга. Дети и кебмен слушали разинув рты, и глаза их сияли, словно они пытались что-то вспомнить. Разинул рот и дядя, но не от радости — скорее, у него отвалилась челюсть. Колени его дрожали, плечи поникли — голос ему не нравился. Колдунья же выглядела так, словно понимает голос лучше всех, но ненавидит его. Она сжала губы, сжала кулаки; и впрямь, едва он раздался, она ощутила, что этот мир полон магии, которая сильнее её колдовства. Дядя залез бы в норку, лишь бы спрятаться от голоса; королева, напротив, уничтожила бы и этот мир, и любой другой, лишь бы голос умолк. Лошадь весело навострила уши и теперь вовсе не трудно было поверить, что отец её участвовал в битвах.
Белое небо на востоке стало розовым, потом золотым. Голос звучал всё громче, сотрясая воздух, а когда он достиг небывалой мощи, появился первый солнечный луч.
Такого солнца Дигори не видел: оно как будто смеялось от радости. Солнце Чарна казалось старше нашего, это — моложе. В ярком солнечном свете перед путниками лежала долина, по которой к востоку, прямо к солнцу, текла широкая река. К югу от неё были горы, к северу — холмы. Нигде — ни на них, ни в долине — ничего не росло: ни травы, ни кусты, ни деревья. Земля была разных цветов, один свежее и ярче другого. Они веселили сердце — пока пришельцы не увидели того, кто пел, и не забыли обо всём прочем.
Огромный лев стоял между путниками и солнцем, и золото его гривы затмевало золото лучей.
— Какой гнусный мир! — сказала королева. — Бежим! Колдуй скорее!
— Вполне согласен, мадам. Пренеприятное место. Никакой цивилизации. Будь я помоложе и с ружьём…
— Это его стрелять? — удивился кебмен. — Да вы что!
— Кто же посмеет? — сказала Полли.
— Колдуй, глупец! — крикнула королева.
— Простите, мадам, — сказал дядя, — минутку! Я ведь отвечаю за детей. Дигори, надевай кольцо! (Он всё ещё хотел сбежать без неё.)
— Ах кольцо? — повторила королева и кинулась к Дигори, но тот отступил, схватил Полли за руку и крикнул:
— Осторожно! Если кто-нибудь из вас ко мне шагнёт, мы оба исчезнем, и выбирайтесь как знаете. Да, у меня в кармане кольцо, мы с Полли можем вернуться домой. Эй, отойдите, сейчас кольцо надену! Мне очень жаль вас, — посмотрел он на Фрэнка, — и очень жаль лошадку, но чародеям будет вместе неплохо.
— Да тише вы, — сказал Фрэнк. — Давайте послушаем!
Ибо песня стала иной.
Глава девятая. Как была создана Нарния
Лев ходил взад и вперёд по новому миру и пел новую песню. Она была и мягче, и торжественнее той, которой он создал звёзды и солнце, она струилась, и из-под лап его словно струились зелёные потоки.
Это росла трава. За несколько минут она покрыла подножие далёких гор, и только что созданный мир сразу стал ещё приветливей. Теперь в траве шелестел ветер. Вскоре на холмах появились пятна вереска, в долине — какие-то зелёные точки, поярче и потемнее. Когда точки эти — нет, уже палочки — возникли у ног Дигори, он разглядел на них короткие шипы, которые росли очень быстро. Сами палочки тоже тянулись вверх, и через минуту-другую Дигори узнал их — это были деревья.
Плохо было только то (говаривала позже Полли), что тебе не давали спокойно на всё смотреть. Вскрикнув: «Деревья!» — Дигори отскочил в сторону, ибо дядя Эндрю норовил залезть ему в карман, причём в правый, всё ещё полагая, что зелёные кольца переносят сюда, к нам. Но Дигори вообще не хотел, чтобы их украли.
— Стой! — крикнула королева. — Отойди. Так, ещё. Если кто-нибудь подойдёт к детям ближе чем на десять шагов, я его убью. — И она взмахнула железкой. Почему-то никто не усомнился в том, что бросает она метко. — Не надейся, несчастный, уйти отсюда без меня! Как ты смел и помыслить?..
Дядин склочный нрав победил наконец его трусость, и он нахально поинтересовался:
— А что такого, мадам? Я в своём праве. Вы обращались со мной премерзко… просто стыдно вспомнить. Я пытался показать вам всё, что мог, и что же? Вы обокрали — да, обокрали! — почтенного ювелира… Мало того, вы меня вынудили заказать для вас до неприличия дорогие блюда, мне пришлось заложить часы (а, разрешите заметить, наша семья не привыкла к ломбардам — кроме кузена Эдварда, но он гвардеец). Пока мы ели эти кошмарные… гм… яства — мне ещё и сейчас худо, — ваши манеры и ваши речи привлекали недолжное внимание. Вы буквально опозорили меня! Теперь мне будет стыдно показаться в ресторане. Вы напали на полицейских. Вы обокрали…
— Да ладно, хозяин! — сказал Фрэнк. — Вы лучше посмотрите, какие чудеса!
Посмотреть было на что. Над ними уже шумел бук, а внизу, в прохладной свежей траве, пестрели лютики и ромашки. Подальше, у реки, склонилась ива, за рекой цвели сирень, шиповник и рододендрон. Дети и кебмен смотрели, лошадь — смотрела и жевала.
Лев ходил взад и вперёд величавой поступью; Полли немножко пугалась, что он — всё ближе, но больше радовалась, потому что начала улавливать связь между песней и новым творением. Перед тем как на холме возникла тёмная полоска елей, прозвучали одна за другой одинаковые низкие ноты. Когда звуки стали выше, легче и быстрее, Полли увидела, что долину испещрили первоцветы. Все это было так замечательно и дивно, что у неё не хватало времени на страх. Но Дигори и кебмен волновались всё больше, по мере того как приближался лев. Что до дяди Эндрю, он стучал зубами, но у него так дрожали колени, что убежать он не мог.
Вдруг колдунья смело шагнула навстречу льву. Он подходил всё ближе, мягко и тяжело ступая, он был уже ярдах в десяти, он пел. Колдунья подняла руку и швырнула в него железный брусок.
Никто — а уж тем более она — не промахнулся бы на таком расстоянии. Брусок ударил льва прямо меж глаз и упал в траву. Лев приближался — не медленнее и не быстрее, — словно ничего и не заметил. Ступал он бесшумно, но земля дрожала от его шагов.
Колдунья вскрикнула, кинулась прочь и скрылась за деревьями. Дядя тоже попытался бежать, но сразу, споткнувшись обо что-то, упал лицом в ручей. Дети не двигались — и не могли, и, наверное, не хотели. Лев, не глядя на них, прошёл мимо, едва не коснувшись гривой; они и боялись, что он обернётся, и хотели этого. Он обернулся. И прошествовал дальше.
Откашливаясь и отряхиваясь, дядя сказал:
— Ну, Дигори, от этой женщины мы избавились, эта зверюга прошла мимо, так что бери меня за руку и надевай кольцо.
— Дядя Эндрю, — предупредил Дигори, — если вы подойдёте ко мне, мы с Полли исчезнем.
— Делай, что тебе говорят! — крикнул дядя. — Какой, однако, непослушный мальчик.
— Нет, — сказал Дигори. — Мы останемся и посмотрим. Вы же интересуетесь другими мирами. Неужели вам не нравится этот?
— Нравится?! — возопил дядя. — Да ты на меня погляди! Лучший жилет, новый сюртук… — И впрямь, вид у него был жалкий — ведь чем наряднее вы оденетесь, тем заметнее будет, если вы вывалитесь из кеба и упадёте в воду. — Спорить не буду, местность занимательная. Будь я помоложе… Да, прислать бы сюда хорошего молодого охотника… Кое-что тут сделать можно. Климат превосходный, воздух — лучше некуда. Прекрасный курорт, он бы даже пошёл мне на пользу, если бы… не обстоятельства. Ох, ружьё бы нам!
— Какое ружьё? — сказал кебмен. — Пойду-ка я лучше выкупаю лошадку. Вроде бы она, как я погляжу, умнее людей.
И он повёл её к реке, как конюх.
— Вы думаете, его можно застрелить? — спросил Дигори. — Она же бросила в него брусок…
— При всех её недостатках, — оживился дядя и потёр руки, хрустнув суставами, — надо отдать ей должное: это было умно!
— Это было гадко! — сказала Полли. — Что он ей сделал?
— Эй, что это? — воскликнул Дигори. — Полли, посмотри!
Перед ними, неподалёку, стоял маленький фонарный столб. Точнее, он не просто стоял, а рос и утолщался на глазах.
Более того — фонарь светился, солнце затмевало его свет, но тень падала на землю.
— Удивительно, — сказал дядя. — Достойно всяческого внимания! Здесь растёт буквально всё, даже фонарные столбы. Интересно, из какого семени?..
— Да из той железки! — перебил Дигори.
— Поразительно! — добавил дядя и ещё громче захрустел суставами. — Хо-хо! Они надо мной потешались! Моя сестрица считала меня сумасшедшим. И что же? Я выше Колумба. Какой там Колумб! Я открыл страну поистине неограниченных возможностей. Привезу сюда всякого лома, и тут совершенно без затрат появятся самые разные машины. Я отправлю их в Англию и стану миллионером. А климат? Построим курорт… Один санаторий приносит тысяч двадцать в год… Конечно, придётся кого-нибудь взять в долю, но как можно меньше народу. Первым делом надо избавиться от этого чудища.
— Вы такой же, как эта колдунья, — буркнула Полли. — Вам бы только убивать.
— А что до меня самого, — продолжал в упоении дядя, — я бы здесь буквально ожил. Как-никак мне пошёл седьмой десяток, об этом стоит подумать. Тут у них и не состаришься. Поразительно! Это страна вечной молодости!
— Ой! — крикнул Дигори. — Страна молодости! Неужели правда? — Конечно, он вспомнил тётин разговор с гостьей. — Дядя Эндрю, а может, тут что-нибудь такое есть… для мамы? Чтобы она вылечилась?