— Что вы хотели мне сказать, Эдгар? — он отставил маленькую фарфоровую чашечку с кофе на балюстраду, взгляд казался напряженным, будто догадывался, что слова мои будут не очень приятными.
— Помните, я показывал вам на космической станции зал с некими установками, которые вы назвали вычислительным центром? На самом деле, Осберт определил, это центр манипуляции сознанием. Которые создают скалькутсы, чтобы управлять своими рабами.
— Вот как? Вы хотите сказать, что мы для этих пришельцев марионетки? Так? Но я не замечал этого. В чем это выражается?
— У меня есть кое-какие мысли на эту тему. Но вначале скажите, маршал, что произошло тридцать лет назад?
— Что произошло? Тридцать лет назад наши ученые объявили, что могут воскресить любого исторического деятеля. В стране провели референдум. И выяснили, что большинство людей хотят вернуть Вождя, под руководством которого страна стала великой державой и победила в войне. Его и воскресили. И под его руководством начали строить новое общество.
Об этом я уже прекрасно все знал. Но мне хотелось, чтобы маршал изложил свою версию.
— Коммунизм?
— Ну да, что-то в этом роде, — Туровский едва заметно скривился, отвел взгляд. — Всю промышленность национализировали…
— Что это значит?
— Все, что было в частной собственности перешло в общенародную.
— И что, владельцы этой самой собственности были согласны с этим? Добровольно все отдали?
Маршал вздохнул, сжал губы, видно, что ответ давался ему очень нелегко.
— Ну, конечно, не все согласились. И не все добровольно это сделали. Но никого их мнение не волновало. Так решил народ. Ну а тех, кто не согласился, тех…
— Уничтожили?
Туровский промолчал, сцепил пальцы рук так, что побелели костяшки, положил на балюстраду. А я терпеливо ждал, когда же он, наконец, решится рассказать.
— Да, Эдгар, можно сказать, что были очаги сопротивления. Мне было тогда двадцать четыре. Командовал ротой, в звании капитана. Принимал участие в этом.
— Подавлении мятежей, восстаний? Да?
— Я не горжусь этим, Эдгар. Но это было необходимо. Для поддержания порядка.
С языка у меня уже готова была сорваться фраза о том, что маршал получил за это резкий взлет в карьере. И через тридцать лет стал начальником вооружения.
— Кстати, через неделю я должен принимать парад на Красной площади.
— В честь возвращения вашего этого воскресшего Вождя?
— Да вы и сами об этом знаете. Зачем тогда спрашиваете? — в голосе маршала ощущалась явная сильнейшая досада. — Завтра я должен проверять готовность нашего основного космодрома на экваторе. Могу вас взять с собой. Покажу все нашим достижения. Мы очень много смогли сделать за эти годы. Невероятно много. И если вы говорите, что эти пришельцы нами управляют. То это лишь на благо Земли.
— Вот как? На благо? И весь народ доволен? — почему-то всплыло лицо Тимура Селиванова, который из-за своего неприятия политики страны попал под раздачу, едва не поплатился жизнью.
— Естественно, не все! Всегда есть недовольные. Но наш военный потенциал вырос настолько быстро, что невозможно сравнить с тем, что было.
Я помолчал, наблюдая бездумно, как уставшие от своих любовных игр полковник с Дарлин улеглись на шезлонги, мило щебечут, как два голубка.
— Маршал, а Ковалёв с вами отправится на космодром?
— Конечно, Андрей — начальник моей охраны.
Никакой охраны я у маршала не заметил. Полковник улетал от маршала на лунную базу, именно в тот момент, когда Туровский и его дочь находились в страшной опасности на космической станции. Но я сделал вид, что поверил.
— Скажите, а Ковалёв реально убил убийц своей жены?
— Да нет, конечно. Никого он не убивал. Андрей был так расстроен гибелью Ольги, что думать ни о чем не мог, как о мести. Он просто умом тронулся. Пришлось в клинике внедрить ему фальшивые воспоминания. Будто бы он нашел убийц, убил…
— И его за это приговорили к смертной казни?
Маршал вскинул брови, усмехнулся, он искренне удивился моему вопросу.
— Это он вам рассказал? Этого я не знал. Так решили врачи.
— Может быть, лучше было стереть из его памяти все воспоминания о жене?
— Это было невозможно. Как мне сказали, его память о любимой жене образовала такие многочисленные нейронные связи, что разорвать их, значит, полностью лишить его разума. Он отличный офицер. Он нужен стране, армии. Сейчас, кажется, он совсем исцелился. Благодаря вашей Дарлин. Она очень милая. Вы можете также взять и её на космодром. Конечно, это суперсекретный объект. Но я могу разрешить гостям присутствовать. Вы сможете посмотреть учебный воздушный бой.
— Воздушный бой на космолётах⁈ Серьезно? В космосе или в атмосфере?
— Участвовать будут боевые самолеты Второй мировой войны. Отсылка к Победе в этой войне нашей страны. Под командованием Вождя. Летчики-истребители покажут свое мастерство, фигуры высшего пилотажа. Это очень красиво. Так всё-таки, Эдгар, какие у вас соображения насчет того центра, который вы нашли на космической станции?
Маршал вернулся вдруг к этой теме, но ответить я не успел. Странная тень накрыла нас с головой. Словно черная мрачная туча набежала на солнечный диск, перекрыв свет. Померк прекрасный яркий день. Маршал вскочил с места, сжались кулаки, от лица отлила кровь. Он устремил свой взгляд, напряженный, растерянный вверх.
Глава 28
Заслонившая небо мрачная тень превратилась в матово-черный флаер. Он сел где-то за домом, на площадку. Вспыхнули воспоминания об аресте отца, когда за ним прилетал похожий аппарат. И я с напряжением ждал, как ворвутся спецназовцы, чтобы арестовать маршала, утащат его на глазах его дочери и жены.
Негромкий, но пугающий звук первых тактов героической симфонии оглушил, заставил вжаться в стул.
Маршал обернулся на звук, схватил планшет. На экране возникло лицо Вождя, в густых усах пряталась нечто, похожее на улыбку, которая у любого другого человека воспринималась бы, как дружелюбная. Но только не в этот раз.
— Михаил Николаевич, с коммунистическим приветом. Мы решили побеспокоить вас. Вы слышите нас?
От лица Туровского отлила вся кровь, он стал белым, как балюстрада террасы.
— Да, Иосиф Виссарионович, слушаю, — Туровскому с трудом давалось каждое слово, будто он заставлял себя выговаривать каждый слог.
— Нам хотелось бы, чтобы вы ускорили инспекцию наших военных округов.
— Я собирался завтра посетить космодром Гражданского единства.
— Да-да, мы помним. Думаем, вы можете начать прямо сегодня это делать. Будет даже лучше, если ваш визит будет внезапным. Вы сможете сразу увидеть все недоработки. От вас ничего не скроется. Мы выслали за вами флаер. Он доставит вас на космодром.
Экран погас на мгновение, чтобы вновь загореться, высветив фразу: «Конец сообщения».
Туровский рухнул на стул, так что тот болезненно хрустнул. Поднял на меня взгляд, в котором кроме досады, я заметил злость. Невероятная бледность сменилась на багровые пятна.
— Вы слышали, Эдгар? Собирайтесь. Мы летим прямо сейчас. Ну, если вы хотите, конечно.
Он больше ничего не сказал, но я ощущал не просто ментально, физически, как заходится в немом крике мысли маршала, как они пытаются вырваться наружу с гневом, руганью, которую Туровский себе никогда не позволял.
Я вскочил, меня повело, голова закружилась, будто я сошел с бешено крутящейся карусели. Только сейчас пришло понимание, как я испугался. Ноги подкосились, не держали, не слушались, словно превратились в столбы ваты, внутри билась предательская дрожь. Почему этот человек наводил такой ужас? Что в нем такое, что пугает не только граждан его страны, но и меня? Может быть, этот проклятый центр манипуляции сознанием обработал и мои мозги? Но я точно знал, в моем нейро-интерфейсе есть блокировка от любых поползновений повлиять на меня. Почему же охватывала паника и я всякий раз терял самообладание, когда слышал и видел Вождя?
Грохочущие шаги, словно по ступенькам бежала рота солдат. На террасе возник полковник Ковалев. С лица слетела вся любовная шелуха, он выглядел так, будто прямо сейчас готов бросится в самое пекло.
— Что случилось?
— Да ничего особенного, товарищ Сталин хочет, чтобы я начал инспекцию космодрома немедленно.
Туровский уже пришел в себя, лицо приняло обычное выражение, даже немного насмешливое.
— И все⁈
Ковалев разразился таким потоком ругательств, что хватило с лихвой и на маршала, на десяток разъяренных мужчин. Но тут же осекся. Дарлин тихо и незаметно появилась здесь и сжала локоть полковника. Он тяжело задышал, лицо перекривилось, словно от боли. Обернулся, и мягко обнял девушку, прижал бережно.
— Папа! Что случилось, папа!
Быстрые тревожные шаги. И к нам выбежала Светлана. Бросилась к отцу. Он успел перехватить ее порывистое движение. Лишь взял за руки, слабая улыбка тронула его губы.
— Зайка, ничего страшного. Просто я отбываю на задание. Так получилось.
— Я полечу с тобой!
Решительность, с которой Светлана это выпалила, не оставила у маршала желания отказать. Почему-то это обрадовало меня. Паника и волнение испарились.
— Товарищ маршал.
Негромкий, даже какой-то робкий голос заставил всех присутствующих машинально повернуть головы. У входа на террасу возник темноволосый мужчина в темно-синей униформе пилота. Невысокий, худое с выпуклым подбородком лицо выражало робость и смущение. Растерянность перед толпой народа, которую он здесь увидел.
Туровский мягко отстранил дочь, подошел к пилоту. Тот тут же вытянулся в струнку, резким движением махнул воинское приветствие и отчеканил:
— Майор Военно-космическое флота Григорий Богданов! — представился он. — Товарищ маршал, экипаж нашего флаера ждет вас на борту! Все в полной готовности1
— Хорошо, хорошо, — маршал совершенно по-свойски, без условностей, похлопал пилота по плечу. — Сейчас мы придем.
Мужчина развернулся и направился к выходу. Быстрые шаги. И он уже