– У нас много времени, амигос, и если тебя что-то беспокоит, лучше, я думаю, рассказать. Это поможет, я тебя уверяю.
– Но у нас тут нет элементарных для этого вещей, – сказал, притворяясь изумленно Луалазье.
– Чего же? – удивился Ястребов.
– Ну, – задумался итальянец, вспоминая русские посиделки, – кружечки пива, например, – улыбнулся Луалазье.
– Э, брат, ты просто отвлекаешься, – заметил астронавт. – У нас в России это можно и без стакана, просто поговорить по душам.
– По душам? – Луалазье внимательно посмотрел на русского. Он отогнул кусочек трубки и глотнул кофе.
– Вообще-то она очень хорошая девушка, – сказал Дон.
– Не сомневаюсь, – Ястребов заметил, что итальянец идет на контакт, – что дальше?
Россиянин заметил вакуум в разговоре и, чтобы не потерять из виду «пациента», решил, не напирая, продолжить с ним беседу.
Такое состояние изучалось на психологических курсах. Человек за время долгого проведения в открытом космосе мог потерять контроль над собой, и личность превращается во что-то вроде пространства, которое не живет, а проводит существование. Ученые по парапсихологии считают, что в невесомости при малой работе мышц такой процесс происходит при учащении работ фагоанимов, в биоинженерии это называется снижением энергии, вырабатываемой генами. Что приводит к застою этой невидимой невооруженному глазу субстанции энегеники. В быту это хроническая усталость, депрессия.
Луалазье не спешил, он сделал еще несколько глотков уже успевшего остыть в пластмассовом стаканчике кофе.
– А что дальше?! Она вышла замуж, моя вина лишь в том, что я скрывал свои чувства… это моя вина.
– Э-э браток, это ты так думаешь, а вот послушай, а если бы она согласилась быть с тобой?..
Андрей Волон, который все это время молча сидел, доедал свой обед, встал из-за стола, впихнул свой пищевой контейнер в бак для мусора. Вышел из кухни.
– …если бы она очень хотела, то ни за что бы, слышишь, ни за что бы не променяла тебя на другого человека.
– Вы так думаете, Андрей?
– Просто, Андрей, – Ястребов одарил собеседника дружелюбной улыбкой, пожелав сделать союзником коллегу из другой страны. Он знал: за многие тысяч миль от Земли разговаривать по-светски в условиях ограниченного пространства обоим будет нелегко, тем паче, что у итальянца по всем меркам уже наступала «космическая депрессия». Необходимо было скорей выводить парня из этого состояния, впереди чужая планета и невиданная человеком природа.
– Мы в одном эшелоне, в одном «рюкзаке» или, чтобы тебе было понятнее, в одной команде. Оставь эту фамильярность, друг.
– Просто Андрей? – на лице итальянца появилась улыбка. – Окей, просто Андрей.
Луалазье допил содержимое стаканчика и направился к выходу. Он решил принять душ, а затем вновь приступить к своему очерку. Лингвист вел дневник. За время всего полета он решил записывать свои мысли, нумеруя их ежедневно.
– Вы хороший психолог, Андрей, – заметила Джоанна Линдау, когда мужчина и женщина остались вдвоем.
– Нет, что вы, синьора, простите, мэм.
Ястребов решил сострить, сделав вид, что запутался в словах.
– Мисс, – поправила она.
– Что? Ах да, простите, мисс. Просто, как и у Луалазье, у меня схожая ситуация, – Андрей неожиданно для себя решил открыться девушке.
Линдау удивленно посмотрела на Ястребова. Он никак не давал поводу другому человеку подумать о том, что у него могли бы быть проблемы в отношениях с женщинами.
– Он и я – мы оба не женаты, хотя нам уже по тридцать четыре…
Линдау притворилась, что понимает его и сочувствует.
В рубке челнока было тесно, но никто не жаловался. Над панелью управления был вмонтирован небольшой экран для связи с Землей. В своих креслах находились первый, второй и пятый пилоты. Позже к ним присоединилась Джоанна Линдау и лингвист Доминик Луалазье. Они подошли по просьбе Янсона в то время, когда началась трансляция из ЦУПа.
– Здравствуйте, дорогие друзья!
На экране появился силуэт Джека Якобсона, в некотором смысле руководителя полета. Он был первым человеком после куратора, в своем образе так и неизменно он носил белую остроконечную бородку.
– Начну с того, что мы рады вас видеть здоровыми и невредимыми. Вы, мистер Янсон, как я вижу, даже побрились, – пытался шутить Якобсон, так как люди, сидевшие перед экраном, были очень серьезны, – и в полном порядке. Ну, к делу.
– Завершается ваш четырехмесячный, я бы сказал, дрейф, в глубинах космоса. Теперь, господа, будем настраиваться на работу. Работа на самой загадочной из планет нашей системы – красной планете. Это центр вашей миссии… Вот, что вас ожидает, друзья мои, – Якобсон, казалось, напряг скулы, пытаясь скрыть улыбку. Его радость за первопроходцев с трудом сдерживалась. По ту сторону экрана не было видно, как он разводит руками.
– Второе, – продолжал Якобсон. – У меня есть сюрприз для одного из членов вашего экипажа.
Он исчез с экрана.
– Ай, мама! – экипаж услышал радостный крик Джоанны. – Это невероятно, как я рада тебя видеть, мамочка! Как ты?! Расскажи!
– У меня все хорошо, Джу, милая моя девочка, спасибо. Скажи, как ты себя чувствуешь? – спросила ее мать.
На лице женщины сияла радостная улыбка. Но было заметно, что она в замешательстве. Давно не видеть дочь. И теперь за короткое время нужно было рассказать все новости и выслушать саму Джоанн. Из-за дальности телепередачи сигнала изображение слегка переливалось рябью.
– Сокс вчера привел к нам свою подружку, и раз тебя, моя дочка, пока рядом с нами нет, мы приютили их, теперь ждем появление котят.
– Ой, как здорово!
За Джоанной наблюдал Ястребов, в его глазах она стала, на удивление, другим человеком. Она ему представлялась сейчас не той серьезной девушкой, а маленькой наивной девочкой, и так хотелось прижать ее к себе, поцеловать ямку на левой щеке.
– Как интересно, мам, ну а как Тэд? Он поступил в колледж?
– Да, Джу, Тэд поступил с отличием.
– Он молодец. Мама, обязательно передавай ему от меня привет. Как папа?
– Вильям, – мадам Линдау, казалось, не желала говорить об отце Джоанны, – недавно поскользнулся. Ты ведь знаешь, Джоанна, осенние дожди стали чаще, зима к нам приходит теперь намного раньше. Сейчас он в травматологии, но врачи говорят, что перелома ноги нет, поэтому его скоро выпишут из больницы. Джу, я тебя очень прошу, будь осторожна. Я тебя очень прошу, и ты знаешь, как я тебя люблю.
– Конечно, мама, и я тебя люблю, ты только не волнуйся. У меня все хорошо, и экипаж хороший.
Женщина, казалось, хотела еще что-то добавить.
– Ну, доча, все. Мне тут показывают на часы, чтобы я заканчивала. Джоанна, береги себя. Почаще выходите на связь, я тебя очень жду, целую.
– Целую, ма…
На экране вновь появилось мужское лицо.
– Спасибо, мистер Якобсон, что пригласили маму, – едва Джоанн успела попрощаться.
– Ну что вы, Джоанна, мадам Линдау так просила тебя увидеть, что мы ей просто не могли отказать в этом и не могли, конечно, не сделать тебе приятно, – ответил руководитель проекта.
Джоанн еще раз поблагодарила Якобсона.
– Ну, друзья мои, – продолжал непосредственный руководитель, – сегодня, я полагаю, вы еще раз соберетесь. Все обсудите о самой высадке на поверхность. Друзья, вы первыми сойдете на первую планету. Заранее распланируйте ваши обязанности и… я сам волнуюсь не менее чем вы. Заранее поздравляю вас, ребята. Это я могу абсолютно уверенно сказать.
– Старший над составом Янсон мне уже послал рапорт о состоянии корабля и вашей личной, скажем так, положительной готовности каждого. Мы здесь удовлетворены результатами. Надеюсь, все без изменений, мистер Янсон?
– Без изменений, сэр, – отрапортовал Янсон.
– Ну и отлично! Сэр Ястребов. Здесь вас желают слышать, – Якобсон не успел договорить.
– Андрей!? Мальчик мой, привет!
Контактора перебил знакомый Андрею голос. На экране появилась фигура Миссина.
– Дядя, здравствуй, как ты?
– У нас все в порядке, я только что занес ноги в центр, едва успел на трансляцию с «Паларусом». Вчера прилетел в Мичиган. Так первое: твоя мама передает тебе большой привет, у нее все хорошо, ждет твоего скорого возвращения. Я ей сказал, что сегодня у нас с тобой встреча по каналу. По телевизору вас покажут только завтра, так как все будет по записи…
Миссин улыбнулся. Он торопился, время встречного эфира было ограничено.
– Спасибо, Евгений. Ребята, у нас осталось несколько минут для многомиллионной публики и приветы, приветы не забывайте. Все, до связи! – Джек Якобсон вновь исчез с экрана.
Экран стал темно синего цвета. Это означало, что стала доступна обратная связь для записи. Андрей не успел приготовиться. Что же такое он может сказать? Он вспомнил Викторию, которая, наверное, уже вышла замуж за того милиционера из спецподразделения, маму… Времени на раздумье не хватало, он услышал глухой голос Майкла:
– Привет многомиллионной планете, – перефразировал слова руководителя Янсон, стараясь не терять ни секунды.
Янсон вел себя перед экраном, как и полагалось старшему члену экипажа, сдержанно и серьезно.
Во время навигации Янсон позволил себе улыбнуться лишь тогда, когда экипаж сидел за кухонным столом. Его развеселили Доминик одной из шуток и житейскими курьезами Волон. Но при трансляции с Землей он не скрывал воодушевления, и в то же время, казалось, от него, исходила сила лидера.
После оставшихся трех минут журналистских вопросов и в течение следующей минуты ответов были также переданы приветы, пожеланий от космонавтов. После нажатия Волоном кнопки записи передача отправилась на Землю. Вскоре экран, зарябив сильней, угас окончательно.
В рубке воцарилось молчание. Первым его нарушил Ястребов. После удачного общения с Землей у него явно было приподнятое настроение. И действительно, у каждого из членов экипажа было ощущение, что они находятся не в космосе, а в тренировочной капсуле.