– Есть проверить, – отозвался Волон.
На мониторе перед французским инженером появилась графическая картинка, изобразившая место посадки корабля.
– Поверхность проверена, сэр, крупных предметов сенсорами не обнаружено, – доложил Волон.
– Садимся, – отозвался командир.
Почувствовав легкий толчок, пилоты еще минуты две сохраняли молчание. Сопла остановились.
Все сидели неподвижно на своих местах. Они словно прислушивались к своему дыханию, чтобы осознать свою жизнедеятельность, понять, что приземление произошло удачно, и они живы вдалеке от родного дома пролетев миллионы километров.
Первым, кто произнес слова, был Янсон.
– Весь экипаж прошу собраться в столовой «Паларуса».
Сняв наушники и отстегнув ремень безопасности, он первым встал с кресла и направился в дальнюю часть корабля, словно подчеркивая его авторитет, дверь центрального отсека закрылась за ним, соединившись с противоположной стеной, скрыв полуафриканца в коридоре.
Оказавшись снаружи космического транспорта, земляне несколько минут всматривались в пейзажи чужого мира, в частности, поодаль от них это были уступы гор и неровные склоны некогда существовавшего здесь водного русла, куда они примарсовались.
– Так, три часа по полудню, – протянул Янсон.
Он посмотрел на сероватое небо чужой ему планеты и принялся что-то нажимать на рукаве своего скафандра.
– Вот так, теперь у нас полное марсианское время. По горе Мальвуса сейчас шесть часов тридцать восемь минут. Кстати, – повернулся он к остальным, – господа астронавты, время здесь немного больше: двадцать четыре часа и сорок минут, так что, я думаю, командировка у нас получится отнюдь не короткая.
Четвертым человеком на грунтовую поверхность Марса спустился русский астронавт Ястребов.
– Хо-хо, – он сделал попытку подпрыгнуть.
Но то ли тяжесть космического костюма или стабильное притяжение планеты подорвали его желание подпрыгнуть выше. Он приподнялся в расстояние на мизинец и плавно опустился. Тут же забыв о своем опыте, принялся осматривать окружающий пейзаж.
Сделав несколько шагов, его окружала, казалось, бескрайняя пустыня из песка цветом примесью ржавчины. Где-то вдалеке виднелись пики заостренных и полуовальных вершин гор. К западу на горизонте стояло мутное, будто в завесе тумана, яркое солнце. По правую руку едва виднелась, словно в тумане, безжизненная луна планеты Деймос, по левую руку отчетливо виден был более крупный по размерам кусок, когда-то прибившийся притяжением Марса, Фобос.
– Не знаю, как вам, а у меня такое ощущение, что я на другой планете. Чего-то не то… Скажем, вон, вон там, ребята, посмотрите.
Андрей Ястребов указал в сторону верха большой горы с отходящими от нее в ряд двумя горами.
– Там живут какие-нибудь, например, аборигены-поселяне, но такие же люди, как мы или… – стал серьезней Ястребов, – или не люди и не такие, как мы. А может, там их вообще нет, хе-хе, никого нет дома. А мы ехали, хе-хе.
Сделав несколько шагов вперед, Ястребов продолжал осматривать вершины.
– Да, ребята, подумать только, – сказал он, – здесь все же, думаю, когда-то было море, и зверюшки-то здесь, наверное, были попричудливее. А? Что скажешь, Янсон?
Русскому астронавту интересно было узнать, что скажет старший член экипажа.
Майкл на миг оторвался от гор.
– Я ничего не думаю, мистер Ястребов, – раздался громогласный голос в динамике наушника, – пока ничего.
И он вновь вернулся рассматривать вершины.
– Sento come qui realmente, fai questi alieni da un altro mondo,5 – отозвался эхом Доминик.
– Ощутите, здесь почти отсутствует гравитация, – итальянец сквозь пальцы пропускал струю песка.
– Вы правы и не правы, дорогой Доминик, – в наушниках астронавтов послышался голос французского пилота, так редко общительного на судне. Он появился за бортом корабля последним, снарядившись вслед за Линдау.
– Я только удивлюсь тому, что мог бы выжить, если бы сейчас снял скафандр. А гравитации здесь нет. Только если от мягких подошв вам кажется, что вы подпрыгиваете. Заметьте, мсье Доминик, вы все четыре месяца ходили с магнитами на ступнях, а теперь… – Волон развел руками. – Вы снова на поверхности…
– …Марса, – заключил Ястребов, невольно подслушав разговор.
Серьезному французу показалась ирония в голосе русского пилота.
– Андрей, заметьте, вы первый из людей, ступивших сюда.
– Окей, ребята. Пора ставить палатку, – Янсон, наконец, перестал вглядываться в горизонт, – надо еще уместить в ней приборы для изучения.
Решительным шагом, как и подобает командиру, он направился обратно к челноку. Приближаясь к трапу, он краем глаза заметил со стороны кабины темные, нелепо разбросанные полоски на обшивке корабля.
– Если так задело при посадке, когда мы летели сквозь атмосферу, так за шесть месяцев нас там разорвет… – подумал он. – Здесь такая разряженная атмосфера… При подъеме корабля нужно будет следить за скоростью, она должна быть значительно меньше…
– Ладно, – успокаивал он сам себя, подняв прозрачное забрало шлема, шествуя по коридору судна, – выкарабкаемся. Главное сейчас: надо наладить связь с Землей с помощью второго спутника.
Негромким голосом он скомандовал остальным, чтобы следовали на мостик.
На поверхности Марса гулял легкий ветерок. Это было заметно по завивавшимся песчинкам, которые оседали на разбросанные кругом камни.
Один из таких камешков Ястребов откинул ногой в сторону. Твердый бесформенный комок, отскакивая, поднял к верху пыль рыжего цвета.
– Феррит, – предположил Ястребов, подумав вслух. – Оксиген. Здесь, может быть, кислорода даже больше, чем мы думаем, или же здесь идут одни кислотные дожди.
Жесткие полотна из легированной стали должны были оберегать весь инструмент, размещенный внутри палатки, от всевозможных ветряных бурь и сильного ветра.
Из установленной неподалеку от корабля первой палатки вышел француз.
– Ви, – протянул он, – мадам и мусье, сейчас к нам нагрянут гости. Наши, так сказать, давно обосновавшиеся здесь жители планеты. Мне удалось установить с ними контакт, – его лицо растянулось в улыбке. Но в тени скафандра ее было незаметно, лишь по тону, голоса ощущалось, что он был доволен своими достижениями в радиотехнике.
Ястребов занес в палатку последние аккумуляторы. После того, как он вышел, заметил, что флаг стал развиваться интенсивнее. Европейское полотно, установленное на почти двухметровом шесте, стало изгибаться чаще, чем до того, как они обустраивали лагерь.
– Андрей, – обратился он к французу, – ты не проверял, что показывает о погоде спутник?
– Да, конечно, я сразу же посмотрел. Не ожидается никаких осадков. А что, у тебя есть какие-то подозрения?
– Флаг стал быстрее колыхаться, – он указал пальцем на флагшток, – я подумываю, как бы усиление ветра не привело к песчаной буре. Или того хуже. Мы не знаем, есть здесь ураганы, то какой они силы.
– Ха, Андрей, ну это мы можем выяснить, когда они появятся, приятель, – решил приободрить Ястребова француз.
Волон, как бы в знак согласия о незнании тайн неизвестной природы, похлопал русского по плечу. Он хотел утешить коллегу, не как предписывало союзничество между иностранных коалиций, а как своего друга.
Но Ястребов всегда сомневался, что касалось неточных предпосылок в навигации. Он решил, что о своих наблюдениях лучше поговорить с Янсоном.
Он отключил межсообщения от других членов команды.
– Майкл, – старший экипажа находился в камбуз-отсеке, – ты не заметил ничего подозрительного в изменении погоды?
Янсон, воспользовавшись перерывом в работе, доедал котлету. Но и он не обнадежил своим ответом.
– Я знаю о марсианских бурях не больше, чем ты, Андрей. Но если будет очень туго, то я думаю, нам придется переждать ее в корабле. А пока надо будет просто ускорить строительство сооружения.
Русский пилот не был удовлетворен ответом.
– Ясно… – протянул он.
– Андрей!?
Ястребов еще не успел переключиться на общую коммуникацию между пилотами.
– Да?
– Вы с Волоном все подключили? Я имею в виду из аппаратуры?
– Да, Майкл, все в полном порядке. Все работает и все же…
– Андрей, не думай ни о чем. Если будет что-то серьезное, я позабочусь об этом и предупрежу команду.
– Добро.
Спустя некоторое время Ястребов ел свежий бутерброд. Сделал глоток горячего кофе. Полдник заканчивался. Спокойствие Янсона не успокаивало его. Однако Ястребов был удивлен хладнокровности старшего экипажа. Как раз он должен больше всего беспокоиться.
Они на планете в расстоянии чуть меньше одной астрономической единицы от родной планеты. И если случиться беда, помощи ждать неоткуда, кроме как рассчитывать на самих себя.
Там, далеко на Земле, у американца остались двое детей и жена Кассандра, кареглазая негритянка с короткими волосами пепельного цвета. Эту прическу Ястребов почему-то больше всего запомнил. Он узнал о ней в первый и последний раз во время телетрансляции с Землей. Там ждут его возвращения, когда он вернется домой и привезет им мешочек марсианской поверхности, как Янсон обещал своему младшему сыну Джонатану.
Навигатор находился на кухне один. Снаружи он задержался с работой по установке аппаратуры, и прием пищи пришлось отложить. Ему необходимо было как можно быстрее наладить сенсорику сканирующую поверхность и радиолокационный выход за пределы атмосферы.
Планетолога, после того как Волон, наконец, поймал в поле наблюдения спутник, дрейфующий вокруг планеты, тут же заинтересовала информация, накопленная «древним» зондом. Хотя француз, поразмыслив, поделился с ним своими мыслями о том, решив, что после сведений посланных за полгода до их прибытия на Землю в спутнике, нет ничего нового.
Андрей Ястребов встал из-за стола, закончил полдник, выбросил пластмассовый стаканчик в контейнер с мусором, надел теплоизоляционный костюм. Направился к в