зала мне новая память.
– Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! – тараторила вторая, Марта, и таращилась на меня щенячьими глазами. – Они весь вечер будут играть. Давай хоть часок послушаем. Мы ведь в филармонии не были с тех пор, как… – она закусила губу и опустила взгляд. Я заметила, как старшая сестра отвесила ей легкий подзатыльник, растрепав гладкие волосы.
«С тех пор, как родители умерли», – машинально додумала я.
Хотела ответить сестрам, но воздуха снова стало не хватать. Покачнулась, перед глазами потемнело и я едва не повалилась на пол.
Марина подхватила меня за локоть, не давая упасть, Марта, подобрав длинную юбку, бросилась куда-то в сторону кухни. К тому моменту, как старшая из сестер помогла мне добраться до дивана, младшая уже стояла возле подлокотника со стаканом воды.
Если бы мне не было так паршиво, я бы в жизни даже кончиками пальцев не прикоснулась к той развалине, которую память упорно именовала «диваном»: линялая ткань, отколотая ножка, замененная старой книгой, из дыр в обивке торчит что-то вроде пожелтевшего от времени поролона. И запах соответствующий – пыли и плесени.
Пока пила волу мелкими глотками, успела рассмотреть и остальной интерьер. Оптимизма он не внушал: потертые бежевые обои, на которых местами еще угадывался цветочный узор, потрескавшаяся краска на полу, зеркало в непонятных разводах, комод с надтреснутой дверцей. Да уж, тоже мне княжеские покои. И почему я не могла попасть, как все нормальные девушки? Они вон сразу в невесты к богатым и прекрасным драконам, в позолоченные хоромы, а я тут, в побитой молью, плесенью и заросшей пылью квартире.
Выглянув в окно, настолько давно немытое, что стекло помутнело, я по положению солнца прикинула, что сейчас только полдень. Отдала Марте стакан воды и глубоко вдохнула. Но тут же закашлялась от затхлого воздуха.
– Мы пойдем на концерт, – медленно заговорила я, стараясь выдержать строгий тон. – Но при одном условии.
Девочки затаили дыхание и испуганно уставились на меня.
Глава 2
Мы сделаем генеральную уборку! – провозгласила я. – Марина, ты приберешься в ванной и в коридоре, Марта – мы возьмем на себя кухню и зал.
Я оглядела маленькое помещение еще раз и прикинула, что начать надо бы со шкафа в углу и комода – перебрать их содержимое и, может, найти хотя бы какие-нибудь документы, которые прояснят мое нынешнее положение. О нем память нового тела почему-то предательски молчит.
За размышлениями я даже не заметила, как девочки скривились.
– Убираться? Нам? Но мы же из княжеского рода, это неприлично, – Марта состроила плаксивую мордашку и выглядела так, будто сейчас разревется.
– А жить в грязи прилично? – спросила я, пресекая нытье и попытки канючить.
– Но раньше ты сама не хотела заниматься уборкой. Почему сейчас передумала? – подозрительно сощурившись, спросила Марина. По всей видимости, из двоих сестер она более рассудительна.
– Мне все надоело, – немного помявшись, нашла оправдание я. – С сегодняшнего дня мы живем по-новому! Наденьте платья, которые не жалко испачкать, и начнем. Если постараемся, то все успеем еще до начала концерта.
При упоминании концерта поникшие сестры немного повеселели. Я, показывая пример, первой поднялась с дивана и направилась к шкафу. Перебрав скудный набор одежды Маргариты, выбрала серую юбку с заплатами и рубашку настолько застиранную, что цвет уже не удавалось определить, и быстро переоделась.
– Но чем мы будем вытирать пыль? У нас даже тряпок нет, – огорошила меня Марина.
– Что-нибудь придумаем, – не отрываясь от ревизии шкафа заверила ее я.
Порывшись в комоде, обнаружила несколько рваных полотенец. Располовинив их, получила средства для уборки. Благо, ведра и тазы в доме все-таки нашлись, правда, толковой чистящей химии я не обнаружила. Зато нашла обычное хозяйственное мыло и, измельчив его часть с помощью терки, взбила даже некоторое подобие пены. По комнате разнесся характерный запах, которого я… прошлая я не чувствовала со времен студенчества. Хотела уже приступать к уборке, но вовремя взглянула на нежные ручки девочек.
– Если есть какие-нибудь совсем старые перчатки, наденьте, – посоветовала я. Сама же не стала тратить время на такие мелочи и, подхватив ведро с тряпкой, двинулась к комоду. Девочки с тяжелым вздохом последовали моему примеру.
Прежде, чем вытирать, еще раз проверила его содержимое. В целом ничего особенного: постельное белье, полотенца, какая-то одежда, в которой и в огород-то стыдно было бы выйти. В глубине нижнего ящика обнаружила шкатулку, в которой хранились старинные украшения. Безвкусные крупные камни, оправленные массивным золотом, восхищения во мне не вызвали, но наверняка их в случае крайней необходимости можно будет продать за неплохую цену.
При мысли о продаже я сразу вспомнила, как покойная матушка с тяжелым вздохом цепляла тяжелое колье на шею.
«Такие старомодные, – вздыхала она. поднося к ушам слишком уж большие для ее изящных мочек серьги. – Но бабушке так нравится, когда я их надеваю.»
Я моргнула, стараясь поставить мысленную границу между воспоминаниями этого тела и своими. Они смешивались, создавая в голове совершеннейшую неразбериху. И хоть по большей части знания предыдущей владелицы тела оказывались полезными, я все же злилась, что будто стала совершенно не собой.
Тщательно вымыв все ящики внутри и снаружи, я заново сложила в них вещи и переместилась к шкафу. Здесь, на верхней полке, нашла коричневую папку с документами, подтверждающими право собственности на квартиру, три паспорта – свой, вернее, Маргариты, и обеих сестер – и несколько справок, суть которых с первого взгляда определить не удавалось. Вчитавшись, я поняла, что их выдали Маргарите после того, как за долги ее семья лишилась сначала загородного особняка, затем небольшой дачи и двух просторных квартир. Да уж, беда.
На самом дне папки лежала еще одна справка. Судя по ее потрепанному виду, сначала ее кто-то измял, но позже заботливые руки разгладили бумагу и постарались придать ей хоть сколько-нибудь презентабельный вид. Читать расплывшиеся буквы оказалось трудно, но возможно. Справка гласила, что Маргарита Соколовская прослушала курсы по истории Империи и мира, а также магической теории в университете имени Распутина.
Неприятное предчувствие кольнуло грудь. Судя по этой справке, а также по тому, как одеты местные женщины, в вопросах равенства полов этот мир продвинулся не так далеко, как хотелось бы. Конечно, надо бы еще поподробнее разобраться в особенностях местной социальной системы, но что-то мне подсказывает, что эти самые подробности меня не обрадуют.
Я тяжело вздохнула и собиралась отложить документы, но замерла. заметив, что посеревший от пыли ажурный тюль колыхнулся. Окно при этом оставалось закрыто, от двери тоже не сквозило – я стояла рядом и почувствовала бы ветер.
– Ой! – Марта бросила тряпку, которой неумело, но старательно мыла подоконник, и подбежала ко мне. – Марго, только не говори, что…
– У тебя открылся дар, – упавшим голосом констатировала Марина, которая прибежала на вскрик младшей сестры.
Я перевела удивленный взгляд с одной на другую. Разве магия – это не хорошо? Почему они обе выглядят такими расстроенными?
– Бедняжка, – Марта стиснула меня в объятьях так крепко, что я едва не задохнулась.
– Только не реви, она же не помирает, – напомнила Марина, но смотрела на меня все равно с грустью. – Ничего ведь страшного не произошло? – спросила она, пытаясь, кажется, убедить не столько меня, сколько себя саму. – У тебя и так кандидатов в женихи не было, кроме этого… Яринского, – фамилию незнакомого настоящей мне мужчины она почти выплюнула, скривив губы. – И вряд ли появились бы, даже не будь ты одаренной.
– Да, ты права, – я натянула на лицо улыбку, стараясь скрыть раздражение. Если снижение шансов моего замужества настолько сильно расстраивает сестер, значит, с положением женщин тут совсем туго. Мне что, революцию придется устроить, чтобы жить здесь так, как я привыкла? – Давайте работать, иначе не успеем до концерта.
Я надеялась, что и в этот раз магическое слово «концерт» подействует на девочек ободряюще, но увы, они по-прежнему смотрели на меня так, будто я на последней стадии рака. Однако за тряпки все же взялись.
– Может, тебе лучше отдохнуть? Говорят, пробуждение силы – неприятный процесс, – пробормотала Марта, почему-то пялясь на носки своих стоптанных туфель.
– Я чувствую себя… – сказать «нормально» не повернулся язык, – вполне сносно. К тому же, без меня вы точно не успеете закончить.
Переворошив шкаф и обнаружив в нем еще несколько вещей, уже не пригодных для носки даже дома, я отложила их на нижнюю полку. Надеялась отыскать еще что-нибудь, что расскажет о семье Соколовских, но увы, попадались мне только остатки былого величия вроде ни разу не надетой бежевой шляпки, которую, видимо, хранили как память, и нескольких дорогих бальных платьев в пыльных чехлах.
Закончив и со шкафом, я решила проверить, как дела у Марины. Войдя в ванную, с удовольствием обнаружила не только саму белую чугунную чашу, но и раковину и – слава всем существующим богам – стиральную машину. Выглядела она так же, как самая первая машинка моей бабушки – «Малютка», но все лучше, чем полоскать те же простыни руками. Что там настираешь куриными лапками Маргариты, а тем более девочек?
Марина домывала пол, выложенный плиткой со множеством трещин. Да и стены, от которых местами отвалилась краска, оптимизма не добавляли. И все же чистота несколько скрашивала бедность этого места. Еще бы почерневшие швы между дощечками плитки глаза не мозолили – и было бы замечательно. Но что имеем, как говорится.
Похвалив Марину за старания, я вернулась в комнату. Наклонилась к ведру, и вдруг пол взбрыкнул, как норовистый жеребец. Я почувствовала, что заваливаюсь на бок, но упасть мне не дала вовремя подоспевшая Марта.
– Ты все-таки приляг, отдохни, – сказала она, помогая мне добраться до дивана. – А на кухне и в комнате мы сами закончим.