1.
Сверху, с неба, фигурка на грунтовой дороге, рассекавшей снежное поле, выглядела просто черным пятнышком.
- Он не дойдет, - сказал А. - До Магадана еще почти тридцать километров, а его уже покидают последние силы.
- Он не может не дойти, - покачал головой Б. -Иначе будущее не наступит. Ничего не
будет. И нас здесь тоже не будет, между прочим.
2.
З/к С-726 - гражданин Королев Сергей Павлович, осужденный по 58-й статье, как вредитель и враг народа, расконвоированный для следования своим ходом из места заключения в Маладьяке на пересылку в Магадан, -не поверил глазам.
На краю обледеневшего колодца лежала буханка черного ржаного хлеба. А вокруг сруба - ни следа. Чистое, белое, искрящееся на солнце покрывало.
Огляделся вокруг - никого. Запрокинул голову, взглянул в ослепительно-голубое небо. Ни тучки, ни облачка. Только что-то коротко блеснуло в ярких солнечных лучах и тут же пропало. Застывшая слезинка в краешке глаза, наверное.
Он доковылял до колодца и осторожно коснулся хлеба окоченевшими пальцами.
Буханка оказалась горячей, словно только что из печки. Отломил упруго-мягкий уголок и стал торопливо есть, почти не прожевывая.
Буханку спрятал под телогрейку, поближе к сердцу.
Теперь это был его пропуск в Жизнь, в Будущее.
3.
- Мы не должны были вмешиваться, - вздохнул А. -Мы же только наблюдатели.
- Наблюдатель имеет право один раз в жизни совершить чудо, - улыбнулся Б. - Простое чудо...
4.
.Ракета словно невидимой ногой оттолкнулась от земли и пошла вверх.
- Желаю вам успешного полета! - успел выкрикнуть Главный конструктор, превозмогая бьющий в ушные раковины грохот двигателей.
И вдруг увидел перед глазами буханку хлеба. Ту самую.
- Поехали! - задорно бросил в пространство молодой человек с вершины ракеты.
Впереди были звезды.
Всего лишь небольшая ошибка
29 октября 1997 года. Сообщение агентства Франс Пресс:
«Катастрофа в космосе.
Вчера поздно вечером на борту французского орбитального комплекса «Гермес»-«Солярис» по неизвестной причине произошел взрыв энергетической установки. В результате взрыва погибли двое из пяти астронавтов: Жанна Салавэн и Франсуа Роббер. Как сообщил на пресс-конференции директор Французского национального космического центра Жан-Лу Кретьен, тепловая защита транспортного корабля «Гермес» серьезно повреждена обломками солнечных батарей, и таким образом, возвращение на нем оставшихся в живых астронавтов Поля Бреффора, Жана Массакра и Мартины Ренар на Землю невозможно. По мнению руководителя технических служб космодрома Куру Леона Бевэна, спасти астронавтов с помощью национальных пилотируемых средств не представляется возможным: для подготовки к запуску корабля «Гермес-2» требуется не менее двух недель, а ресурсов поврежденного орбитального комплекса хватит едва лишь на три дня.
Сегодня утром президент Французской республики обратился к правительствам США, СССР, Индии и Японии с просьбой оказать, если это возможно, помощь терпящим бедствие французским астронавтам».
30 октября 1997 года. Вашингтон. Фрагмент пресс-конференции директора Национального управления по аэронавтике и космическим исследованиям (НАСА) Джорджа Фримена и командующего космической обороной США генерала Роджера Беккера.
«Вопрос корреспондента «Нью-Йорк таймс»: Господин директор, собирается ли НАСА оказать помощь попавшим в аварийную ситуацию французским астронавтам?
Ответ Джорджа Фримена: Мы предложили
французам свою помощь. Но, господа корреспонденты, космос в наше время - это, прежде всего, бизнес. Запуск американской спасательной экспедиции на корабле «Супер Шаттл» будет стоить Франции 120 миллионов. Однако пока французское правительство не ответило на это наше предложение.
Вопрос корреспондента «Лос-Анджелес таймс»: Господин генерал, известно, что в непосредственной близости от научного комплекса «Гермес»-«Солярис» сейчас находится орбитальный военный объект США № 37. Нельзя ли использовать его средства для спасения трех французских астронавтов?
Ответ генерала Роджера Беккера: Высшая цель космической деятельности Министерства обороны США -защита интересов всего свободного мира. К сожалению, мы не можем допустить присутствие гражданских лиц, и тем более из другой страны, на борту секретного военного объекта стратегического назначения».
Утром 30 октября Геннадий Григорьевич Константинов, заместитель председателя Совета «Интеркосмос», встретился с руководителем
Французского национального космического центра Жаном-Лу Кретьеном. Как и всегда, Константинов был краток:
- Господин Кретьен, я уполномочен сообщить вам, что Советский Союз готов оказать помощь терпящему бедствие французскому экипажу. Как вы знаете, сейчас четверо советских космонавтов завершают двухмесячную программу астрофизических исследований на борту корабля многократного использования «Прометей». Принято решение силами этого экипажа выполнить спасательную операцию в космосе. Но радиосистемы сближения и стыковочные узлы на советских и французских аппаратах различны. Значит, придется осуществлять наведение советского корабля на французский орбитальный комплекс с Земли, а эвакуацию экипажа проводить через открытый космос. Поэтому нам в качестве консультантов будут нужны ваши специалисты по бортовым системам «Гермеса».
Вечером того же дня руководитель Французского национального космического центра с группой специалистов вылетел в Москву.
Африка была удивительно красива в лучах восходящего Солнца. Сквозь голубоватую дымку атмосферы Олег ясно различал зеленые пятна оазисов на песчано-бурой поверхности Сахары, видел синюю извилистую ленту Нила и пыльные серые прямоугольники каирских кварталов. Вот уже почти два месяца он в космосе, а живописные картины земных ландшафтов по-прежнему заставляют учащенно биться сердце; бело-голубая планета за иллюминатором зовет к себе в каком бы отсеке корабля ты не находился и какой бы работой ты не занимался.
Но сейчас любоваться красотами Земли времени не было: чуть выше красной точки Фомальгаута на расстоянии всего лишь двух километров тревожно мигали сигнальные огни тяжелораненого «Гермеса».
Олег почувствовал легкий толчок, Земля медленно поползла в левый нижний угол иллюминатора -«Прометей» выполнял очередной маневр сближения.
- Оля, Олег, у вас все нормально? - раздался в наушниках скафандра голос Игоря Климова, командира экспедиции.
- Бортинженер Павлов к работе готов, - сухо ответил Олег.
- У меня все в порядке, параметры скафандра в норме, - отозвалась сидевшая рядом с Олегом на кожухе шлюзового насоса астрофизик Ольга Мухина.
- Ребята, минут через десять выполним зависание, - продолжал Климов. - Расстояние до объекта будет около ста метров. Пару минут повремените - пусть система стабилизации зафиксирует положение корабля, а потом открывайте люк - и вперед.
- Олечка, - захрипел в наушниках простуженный бас астронома Товмасяна, - ты не забыла, как включать ранцевую установку?
- Не волнуйся, Витя, я все помню. Все будет в порядке, - даже сквозь двойное стекло гермошлема Олег увидел, как улыбнулась Ольга.
- Сейчас не совсем удачное время для шуток, Виктор, - строго заметил Климов.
- Я как никогда серьезен, командир, - обижено захрипел Товмасян. - Просто я волнуюсь за Олечку.
«Виктор напрасно тревожится, - подумал Олег, по части работы вне корабля Оля подготовлена ничуть не хуже его. Просто сказывается вчерашнее - мужское самолюбие Виктора в очередной раз было задето».
Вчера днем Ольга и Товмасян выходили в космос снять использованные кассеты с астроблока. Система терморегулирования в скафандре Виктора забарахлила, температура упала почти до нуля по шкале Цельсия. Климов стал настаивать на немедленном возвращении Товмасяна в корабль, но Виктор все же уговорил командира разрешить продолжить работу в космосе, заверив «космического перестраховщика», как он иногда называл Климова, что в не столь далекие времена, когда он, восходящее светило астрофизики Виктор Товмасян, работал в Бюраканской обсерватории на Кавказе, ему все тамошние горные морозы были нипочем. И вообще он -человек закаленный. Но когда через два часа Виктор вернулся в корабль, он был похож на молодого Деда Мороза - даже на его короткой черной бороде серебрился иней. А вечером Товмасяна стало знобить, у него разболелась голова, и Ольга, исполнявшая по совместительству обязанности врача экспедиции, после короткого радиосовещания с медицинской группой из Центра управления полетом поставила диагноз -простуда. И как сегодня утром Виктор не храбрился, как не доказывал всем слегка охрипшим голосом, что он абсолютно здоров, Климов отстранил его от непосредственного участия в спасательной операции на
«Гермесе» и усадил в кресло бортинженера -контролировать по радиолокатору расстояние до французского научного комплекса. Отправиться через открытый космос к терпящим бедствие космонавтам предстояло Олегу Павлову и Ольге Мухиной.
Красная треугольная стрелка на счетчике кислорода почти коснулась деления с цифрой «6».
Профессор биологии Поль Бреффор посмотрел на индикатор, скользнул по лицам своих соотечественников и ровным спокойным голосом сказал:
- Русские наверняка успеют. Они должны быть уже где-то рядом.
- Ваш оптимизм еще не испарился, профессор? -иронически улыбнулся второй пилот «Гермеса» Жан Массакр. - Я что-то не верю, что коммунисты очень уж торопятся спасти трех несчастных французов.
- Не забывайте, что один из этих несчастных французов - это вы сам, Жан, - резко ответил Бреффор. -Я, признаться, не понимаю вашей неприязни к русским.
- О, нет, профессор, возразил Массакр, - дело не в русских. Мне абсолютно все равно, кто явится сюда за моим окоченевшим трупом - русские, японцы или негры. Но ведь сюда явятся коммунисты, а я с детства не люблю красный цвет, профессор.