Что-то в его тоне не дало Тошеру почувствовать облегчение.
Мефистофель обошел вокруг, стуча каблуками по бетонному полу.
— Ты с историей знаком? — поинтересовался он. — Я имею в виду военную историю: события не столь отдаленные.
Тошер молчал. Он слышал только надрывный свист собственного дыхания.
Продолжая шагать, Мефистофель горестно вздохнул, печально покачал головой.
— Откуда тебе знать! — заключил он. — Россия в начале девяностых. Советский Союз трещит по швам. От него отворачиваются все страны Восточного блока. Социализм гибнет, капитализм торжествует. Товарищи хотят питаться в «Макдоналдсах», носить фирменные джинсы. Их огромный, похожий на медведя Борис не в состоянии удержать разбегающиеся республики. И как же, думаешь, он поступает? Что предпринимает в этом своем насквозь пропитанном водкой государстве? Вводит танки. Везде.
Он остановился прямо перед Тошером.
— Особенно бесцеремонно он поступил с Чечней.
Мефистофель расхохотался и снова зашагал вокруг Тошера.
— Господи, ну зачем я тебе все это рассказываю? Стоит ли перед свиньей бисер метать! Но я все-таки закончу. В общем, эта Красная армия, которая никогда и ни от кого… — он остановился и посмотрел Тошеру в глаза, — которая не знала поражений, с которой никто не хотел связываться… — снова зашагал, — короче, они облажались с чеченцами. И начали применять грязные методы. Отлавливали боевиков, заставляли говорить, а потом делали так, чтобы те навсегда замолчали.
Он остановился. Нагнулся, приблизив лицо почти вплотную к лицу Тошера.
— И знаешь, как они этого добивались? При помощи горчичного газа. Они надевали на них такие же маски, прикручивали к ним емкости с горчичным газом и заставляли делать вдох. После этого… — он повел плечом, — говорить, знаешь ли, не очень хочется. И не можется.
Он сделал знак Молоту, тот подошел к Тошеру и начал прикреплять к маске емкость.
Тошер заплакал.
Мефистофель отвесил ему пощечину:
— Будь мужчиной. Это не горчичный газ — мы не смогли его достать. Приходится пользоваться составом, который поставляет нам доктор Фауст. Но результат не хуже.
Молот завершил работу, открыл клапан, отошел назад.
Тошер перестал рыдать и попробовал задержать дыхание.
— Дышать-то все равно придется, — заметил его усилия Мефистофель. — Чем раньше вдохнешь, тем быстрее это для тебя закончится.
Газ обволакивал лицо под маской, обжигал, как кислотой; пузырясь, забирался под кожу, выедал глаза.
— Подонок… — выдохнул Тошер, — грязный подонок…
Это были его последние слова. Но Мефистофель их не услышал.
Тошер сделал вдох.
Часть перваяТАЙНОЕ КОРОЛЕВСТВО
1
Джамал пулей пронесся по периметру площади, пролетел по улице Святого Кедда, свернул на Белгроув-стрит, пробежал пару десятков метров и остановился, хватая ртом воздух. Быстро огляделся, заскользил взглядом по клубящейся в угасающем осеннем дне толпе, как через скоростной бинокль выхватывая из нее направляющихся домой с работы служащих, беспомощно озирающихся заблудившихся туристов, группы неунывающих студентов, бродяг, сидящих прямо на земле с протянутой рукой, сутенеров, уличных наркоторговцев, проституток. Обычная картина. Людское море, то прибывающее, то мелеющее на глазах, волнами двигалось в сторону вокзала и станции метро Кингс-Кросс.
Своего преследователя он не увидел.
Джамал стоял, согнувшись пополам и уперев руки в бедра. В груди пылал пожар, ноги дрожали от напряжения, он глубоко и судорожно дышал. Снова стрельнул глазами во все стороны.
И тут он его заметил. Человек выскочил из-за угла и решительно топал по тротуару, расталкивая прохожих и отшвыривая их от себя, словно скомканные бумажки; глаза горели злобой, лицо перекосила ненависть.
Не выпуская из рук сверкающий трофей, Джамал рванул с места и выскочил на Юстон-роуд.
Справа дом 24/7 — настоящий долгострой. Здесь можно было дышать только строительной пылью вперемешку с выхлопами — этакий лондонский смог образца третьего тысячелетия да еще со звуковым сопровождением в исполнении плотного потока машин. Легковушки тут же грациозно вписывались в любые образующиеся пустоты, грузовики издавали обиженный пронзительно-неприятный металлический скрежет, попадая колесами на крышки люков в мостовой, автобусы проплывали с величавым достоинством боевых кораблей, такси, объезжая пробки, прокладывали новые полосы движения.
Джамал остановился на краю тротуара, посмотрел на поток машин. Быстро обернулся — его нагоняли. Он сделал глубокий вдох, потом второй и выскочил на проезжую часть.
Со всех сторон тут же завопили клаксоны, машины начали шарахаться в стороны. Прижимая серебряное сокровище одной рукой, он оттолкнулся другой от капота «астры» и рыбкой выпрыгнул из этого водоворота, чтобы идущая впритык машина не отдавила ноги. Двигавшийся следом автобус тут же засвистел тормозами, из кабины водителя на него посыпалась отборная брань.
Он бежал, подпрыгивая и увертываясь от летевших мимо и прямо на него машин. Как в компьютерной игре, только для него эта игра перестала быть виртуальной. Кашляя и истекая потом, он добрался наконец до противоположной стороны улицы. Теперь ему ничего не грозит. Этот придурок, конечно, отстал: он просто не сумел бы проделать то же самое. Кишка тонка! Готовый испустить победный клич, сдобренный крепким словцом, прежде чем затеряться на многолюдной улице, он повернул голову в ту сторону, откуда прибежал.
Желание торжествовать тут же улетучилось: его преследователь широким уверенным шагом пересекал дорогу почти по прямой, не обращая никакого внимания на визжащие вокруг тормоза.
— Вот козел, — выдохнул Джамал и снова помчался во весь опор.
Вымотанные на работе жители окраин двумя плотными потоками двигались к станциям метро и вокзалам Кингс-Кросс и Сент-Панкрас, чтобы оттуда подземные и наземные электрички доставили их домой. Джамал то петлял между всеми этими людьми, то расталкивал их, продираясь сквозь толпу. Мир сограждан всегда был ему чужд. Он его не понимал и себя в нем не представлял. И вот — на тебе! — сейчас он больше всего хочет раствориться в толпе. Обернуть этот мир вокруг себя, как ребенок, ложась спать, с головой укутывается одеялом.
Вот только получится ли? Его преследователь принадлежал к этому миру не больше, чем он сам. Джамал понял это, едва его увидев. Они оба резко выделялись в толпе, толпа могла его спасти только в том случае, если этот человек побоится сделать что-то нехорошее при таком скоплении людей.
Он снова оглянулся. Враг шел напролом, не замечая никого вокруг. Он видел только свою жертву и двигался на нее, как самонаводящийся снаряд.
Джамал ускорил бег. Он сделал вид, что устремился с потоком людей к метро, но в последнюю минуту отделился от толпы и ринулся к главному входу в железнодорожный вокзал Кингс-Кросс. Скользя и балансируя на отполированном полу, он несся по вестибюлю, обгоняя спешащих домой жителей пригородов, петляя между обвешанными поклажей пассажирами поездов дальнего следования, которые то и дело останавливались у табло. Где-то впереди из подтянувшегося к платформе состава выходили пассажиры. На другом пути той же платформы готовился к отправлению другой поезд. Джамал ввернулся в толпу, рассчитывая, что удастся скрыться среди снующих туда-сюда людей.
Прыжками двигаясь то боком, то прямо, как в каком-то диком танце, он прятался за колоннами, пригнувшись, скрывался за тележками с багажом. Он мысленно просчитал варианты и, исключив меньшее зло, почти решился на то, чтобы просить защиты у вокзальной полиции. Приготовился отдаться в их руки, даже если придется совершить какой-то хулиганский поступок, и поискал глазами полицейских, которые раньше всегда были тут как тут и гнали его взашей, угрожая арестом. Хоть бы один где-нибудь поблизости! Вот так всегда. Пришлось эту мысль отбросить.
Он выскочил из толпы, поравнялся с головным вагоном, чтобы заскочить внутрь.
— Черт, — бросив взгляд по сторонам, громко сказал он, хватая ртом воздух.
В начале платформы, откуда он только что прибежал, в потоке людей он заметил дерганье, словно кто-то очень большой пытался расчистить себе дорогу. Джамал понял, кто это может быть. Еще несколько секунд — и его заметят. Он тут же прикинул, что нужно сделать. Преимущество, хоть и небольшое, у него есть. В кровь бросился адреналин, он воспрянул духом и спрыгнул вниз с платформы на хрустнувший под ногами гравий, покрытый копотью и сажей.
Стараясь не попасть на рельсы на тот случай, если по ним пропущен ток (в голове пронеслось, что когда-то погиб мальчишка из его детдома, потому что прыгнул на рельсы в подземке), он осторожно, но быстро перебрался к поезду у соседней платформы, ухватился за бетонный край, подтянулся на руках и вскочил на платформу.
Выпрямился, не обращая внимания на черные от грязи руки и одежду, и скользнул взглядом вдоль поезда. Там начали постепенно закрываться двери — поезд вот-вот должен был отправиться. Мгновенно приняв решение, он нырнул в один из вагонов. За спиной громко захлопнулась дверь.
Джамал стоял в тамбуре, тяжело дыша и трясясь всем телом, створки внутренней автоматической двери в салон разъезжались, когда он оказывался перед сенсорными датчиками. Голос из динамика над головой поздоровался, сообщил, когда поезд прибывает в разные места назначения на пути следования, почему-то уточнил, все ли из тех, кто не собирается уезжать, покинули вагон, и поблагодарил за желание отправиться в поездку. Джамал не прислушивался — он слышал только собственное тяжелое, с хрипом, прерывистое дыхание. Свисток. Поезд тронулся. Джамал высунул голову из окна. Враг стоял на соседней платформе, дико озираясь по сторонам. От него волнами исходила злоба и проникала сквозь металлические стены вагона, норовя поглотить Джамала. Он отпрянул, испугавшись, что его заметят, потом очень медленно украдкой скосил глаза в сторону человека на платформе. Тот смотрел в противоположном направлении.