— Почему же ты до сих пор не уехала? — спросил он Мэри Бет.
Она криво улыбнулась.
— Я была замужем. Ты разве не знал? Мой муж был рыбак. Это судьба всех девушек на побережье — выйти замуж за рыбака, лесоруба или полицейского. Нуб а я вообще была Мисс-Оригинал-Без-Талантов. Вышла замуж и впряглась в вечное хозяйство. А сейчас он неизвестно где. Ушёл однажды в море и больше не вернулся. А я нашла работу в газете, сижу на подхвате. Лишь одно может быть хуже, чем торчать здесь на краю света — опустить руки и сдаться. Не мой стиль.
Она доела сэндвич и допила кофе и теперь, казалось, была не в состоянии усидеть на месте. Подойдя к окну возле раковины, она выглянула наружу. Была предрассветная серость.
— А ведь ты столь же не на месте здесь, как и я. Что произошло? Какая-то женщина велела тебе убраться с глаз долой? Не мог найти такую работу, какую хотел? Ты выедь крутишься совсем, как я.
Да, хлопот у меня полон рот, подумал он и сказал:
— Знаешь, о чём я подумал? Я не могу прийти в редакцию, не вызвав подозрений. Я имею в виду, в случае, если её разыскивают. Уже больше пяти лет я не появляюсь там раньше часа-двух дня. Но ты можешь. проверь, не пришло ли что-нибудь по телетайпу, нет ли каких-нибудь поисков и не было ли какого угодно крушения или аварии. Сама понимаешь. Не рыскает ли вокруг ФБР или военные. Что угодно. — Мэри Бет снова уселась ярдом с ним за стол, её оживлённость прошла, а на лицо отразилась решительность. Это её деловое лицо, подумал он.
— Хорошо. Но сначала несколько кадров. И надо ещё придумать байку о моей машине. Она всю ночь стояла перед твоим домом, — твёрдо добавила она. — Так что если кто-нибудь об этом заговорит, я скажу, что время от времени составляю тебе компанию. Хорошо?
Он кивнул и безо всякого огорчения подумал, что в таверне Коннелли их поднимут на смех. Это напомнило ему о Трумене Коксе.
— На него могут случайно выйти, и он может вспомнить, что видел её. Конечно, тогда он решил, что то была девчонка Боландов. Но они будут знать, что мы кого-то видели.
Мэри Бет пожала плечами.
— Значит, ты увидел девчонку Боланд, начал думать о ней и её ремесле и позвонил мне. Никаких проблем.
Он взглянул на неё с любопытством.
— Неужели тебе действительно всё равно, станут ли в городе перемывать нам с тобой косточки?
— Эдди, — ответила она почти с нежностью, — я признаюсь даже, что трахалась со свиньёй, если это поможет мне выбраться из этой чёртовой дыры. Сейчас я съезжу домой принять душ, а к тому времени, возможно, уже настанет пора оседлать мою лошадку и поехать в редакцию. Но сперва несколько кадров.
Возле двери в спальню он спросил её, понизив голос:
— Сможешь сделать их без вспышки? Вдруг у неё от этого случится шок или ещё что-нибудь?
Она мрачно взглянула на него.
— Ради бога, перестанешь ли ты, наконец, называть это «она»! — Мэри Бет хмуро взглянула на фигуру в постели. — На худой конец, принеси лампу. Ты ведь знаешь, придётся откинуть одеяла.
Он знал. Он принёс бра, включил лампу возле кровати и стал смотреть, как Мэри Бет принялась за работу. Она была хорошим фотографом, а сейчас объект съёмки был неподвижен, и она смогла применить длительные выдержки. Она вынула отснятую кассету и начала снимать на новую, потом отошла назад. Девушка на кровати снова крупно задрожала и подтянула ноги, сжимаясь в тесный комочек.
— Ладно. Закончу при дневном свете, может, она к тому времени проснётся.
Эдди пришлось признать, что Мэри Бет права; существо не было девушкой, наверное, даже не самкой. У него было удлинённое, не имевшее нигде углов тело, ни локтей, ни коленей, ни даже выступающих тазовых костей. Просто гладкое тело без грудей, без пупка, без гениталий. И с тёмными складками, что начинались на макушке, спускались по рукам и полностью закрывали спину. Как мантия, с отвращением подумал он. Даже кожа у неё не была человеческой — бледная, скорее желтоватого, чем розового оттенка. Она явно сильно мёрзла; желтоватая кожа становилась сероватой. Он испытывающе коснулся её руки. Ощущение оказалось чужим, совсем не таким, какой была бы человеческая плоть, покрытая кожей. Ему показалось, что он прикоснулся к прохладному шёлку, прикрывающему нечто более плотное, чем плоть человека.
Мэри Бет снова укрыла её, существо вздрогнуло и они, пятясь, вышли из спальни.
— Боже, — прошептала Мэри Бет. — Я-то думала, что оно уже согрелось. Здесь жарко, как в печке, да ещё столько одеял сверху.
Оказавшись снова в комнате, Мэри Бет склонилась к камере. Она вынула вторую кассету и нерешительно замерла, держа обе кассеты в руке.
— Если кто-нибудь шныряет вокруг, и если узнают, что ты мог это видеть, и что мы были вместе, то плёнки могут украсть. Где бы найти для них надёжное место?
Он взял у неё обе кассеты и она покачала головой.
— Не говори мне. Просто спрячь понадёжнее. — Она взглянула на часы. Я вернусь не раньше десяти. Разузнаю, что смогу, кое-куда позвоню. Приглядывай за этим. Пока.
Он посмотрел, как она надевает свой красный плащ и вышел с ней на крыльцо. где простоял, пока она не села в машину и не скрылась из глаз. Наступил день; дождь кончился, хотя по пасмурному небу всё ещё проносились низкие облака. Ели на лужайке перед домом мокро блестели и при малейшем ветерке стряхивали с себя воду. Воздух не был особенно холодным и казался приятным после жары в доме. Он приятно пахнул, лиственной прелью, морем и землёй, рыбой и еловой хвоей… Эдди несколько раз глубоко вдохнул и вернулся в дом. Здесь действительно, как в печке, подумал он, ненадолго освежённый прохладным утренним воздухом, теперь его снова разморило. Почему она никак не согреется? Он стоял в дверях спальни и смотрел на съёжившуюся фигурку. Почему она не может согреться?
Он подумал о жертвах переохлаждения; первым делом, читал он, следует любым возможным способом привести температуру их тела к нормальной. Грелки? У него не было ни одной. Горячая ванна? Он постоял возле девушки и слегка покачал головой. Вода может оказаться для неё ядом. В том-то и была проблема; она была чужим существом с неизвестными потребностями и неизвестными для него опасностями. И она замерзала.
Он нерешительно коснулся её руки, всё ещё холодной несмотря на все одеяла. Словно тепличное растение, подумал он, перенесённое в холодный климат и обречённое умереть от холода. Медленно двигаясь, с ещё большей нерешительностью, чем ранее, он начал стягивать брюки, потом рубашку, а затем, оставшись в трусах и майке, осторожно отодвинул спящую девушку, лёг рядом с ней и прижал её к своему тёплому телу.
К этому времени температура в доме была уже градусов тридцать, слишком жарко для толстоватого человека, каким был Эдди, и ему стало приятно, что она лежит рядом, такая прохладная, даже успокаивающая. поначалу она словно не реагировала на его присутствие, но постепенно дрожь уменьшилась, и она, казалось, слегка изменилась, стала не такой жёсткой; ноги изогнулись, входя в контакт с его ногами, тело придвинулось, расслабилось, обволокло контуры его тела; одна рука скользнула по его груди и улеглась на плече, другая согнулась и прижалась к нему. Прохладная щека легла на подушечки плоти на его рёбрах. Он осторожно обнял её и притянул к себе. Он задремал, резко проснулся, потом задремал снова. В девять он проснулся окончательно и начал высвобождаться. Она издала негромкий звук, словно протестующий ребёнок, и он погладил ей руку и что-то успокаивающе пробормотал. Наконец он выскользнул из-под её рук и ног, встал и оделся. Когда он опять посмотрел на девушку, её глаза оказались открыты, и они мгновенно околдовали его. Большие, круглые, золотистые глаза, словно лужицы расплавленного золота, немигающие, нечеловеческие. Он сделал шаг назад.
— Можешь говорить?
Ответа не последовало. Её глаза снова закрылись, она потянула на лицо одеяла и закутала ими голову.
Вяло ступая, Эдди пошёл на кухню и налил себе кофе. Он оказался горячий и горький, как смола. Он выплеснул его из кофеварки и стал заваривать новый. Скоро вернётся Мэри Бет, и они начнут строить планы, которые прошлой ночью так ни чему их и не привели. Он давно уже не чувствовал себя таким усталым и с грустью подумал, что теперь понимает, каково быть сорокадвухлетним, иметь на теле лишнюю сотню фунтов и не спать всю ночь.
— Ты ужасно выглядишь, — сказала Мэри Бет, поздоровавшись с ним в десять. Она выглядела довольной, возбуждённой, на щеках румянец, глаза блестят. — Всё в порядке? Оно шевелится? Ещё не проснулось? — Она промчалась мимо него и остановилась в дверях спальни. — Хорошо. Я отловила в Портленде Холмера Карпентера. Он приедет с видеокамерой часа в два или три. Я не сказала ему, что у нас есть, но что-то надо было сказать, чтобы он согласился. Я сказала, что у нас целакант.
Эдди уставился на неё.
— И он ради этого приедет? Не верю.
Она отошла от двери и проскользнула мимо него на кухню.
— Ну, ладно, он мне не поверил, но знает, что это нечто крупное и сенсационное, иначе бы я ему не звонила. В любом случае, он достаточно хорошо меня знает.
Эдди подумал несколько секунд и пожал плечами.
— Что ещё разузнала?
Мэри Бет пила кофе, держа чашку обеими руками и глядя на него поверх ободка. — Ну и дела, Эдди! Не знаю, что кому известно, и что вообще известно, но охота идёт. Всем говорят, что в Салеме сбежало несколько парней, но это брехня. И дороги перекрыты, и всё такое. Не думаю, что кому-то сказали правду. Бедные полицейские вообще не представляют, что они ищут, просто выискивают что-нибудь подозрительное, пока сюда не подоспеют те, кому следует.
— Сюда? Они знают, что она здесь?
— Ну, не прямо же здесь. Но где-то на побережье. Оно перекрыто на севере и на юге. Вот, кстати, почему Холмер решил оторвать свою задницу от стула.
Эдди припомнил, как несколько недель назад по информационной сети передавали сообщение о странной комете, которую засекли астрономы. Стюарт Уинкль, издатель и главный редактор, решил эти сведения не печатать, но Эдди успел их прочитать. А совсем недавно пришло сообщение, что в космосе, возможно, сгорел советский спутник. Беспокоиться не о чем, радиации нет, но в небе могут быть яркие огни, так было там написано. Ладно, подумал он.