– Я знаю кое-что, что тебе стоит узнать. Но расскажу, только если ты дашь мне остаться.
Я был заинтригован, да. Стоило ли это того, чтобы отпустить ее и видеть ее лицо каждый день, учитывая, что она со мной делает? Нет.
– Решу, когда ты мне скажешь, – возразил я, по-прежнему возвышаясь над ней. По крайней мере, с этого ракурса я способен был смотреть ей в лицо, а не на ее тело. Подростковые гормоны – то еще удовольствие. Моему члену плевать было, что я ненавижу Хейли. Честно говоря, от этого искушение становилось еще сильнее.
Она задумалась на мгновение, потом осознала, что выбора у нее нет.
– Мою одежду забрала Мадлен. – Она облизала губы, мелькнул язычок. На меня она не смотрела. – По ее словам, она узнала, что мы какое-то время провели наедине в комнате на вечеринке «Веллингтон-Преп»… и… – Хейли сглотнула, скрестив руки поверх розового бюстгальтера.
– И что?
– Она сказала, что все придумала про то, что Коул будто бы посягнул на ее подругу, чтобы ты избил его.
Я рассмеялся.
– Врешь.
Она покачала головой. Темные волосы на мгновение закрыли лицо, а потом она снова взглянула на меня.
– Она сказала, что Коул ее отверг, и она хотела ему отомстить. Она знала, как ты отреагируешь, если сказать, что он… непристойно повел себя с одной из ее подруг.
Я помедлил, обдумал ее слова, и тут кровь во мне закипела еще сильнее, чем в тот момент, когда я увидел Хейли полуголой.
Сам не сообразив, что творю, я стянул футболку и швырнул ей. Она неуверенно взяла ее дрожащими руками.
– Надевай.
Она даже не колебалась. Натянула ее на хрупкую фигурку, отбросила волосы на одно плечо. Я схватил ее за подбородок и посмотрел прямо в глаза.
– Это ничего не значит.
Она вырвалась из моей хватки и практически зарычала на меня.
Я оставил ее в одиночестве на лестнице, а сам попытался успокоиться перед возвращением на тренировку.
Я по-прежнему отчаянно ненавидел Хейли Смит, теперь, наверное, еще сильнее, ведь я знал, как она выглядит под школьной формой. И позвольте вам сказать, выглядела она намного лучше, чем я представлял себе в двенадцать лет, перед тем как она уехала из города.
Не успел я глазом моргнуть, как наступил следующий учебный день. Накануне после тренировки я пошел сразу домой и заперся в спальне, хотя Олли еще долго возмущался и спрашивал, что же случилось с Хейли. Он даже пытался вывести меня из себя. Спросил: «А она правда выглядела, как Кайл описал?» Я смерил его убийственным взглядом и захлопнул перед ним дверь.
Мне надо было привести мысли в порядок. Некоторое время я ходил по комнате, подкидывая дурацкий баскетбольный мяч, который мне подарили на десятилетие. Моя комната мало изменилась с тех пор: голубое покрывало, темно-синие стены, жалкое баскетбольное кольцо на обратной стороне кладовки. После маминой смерти в нашем доме ничего не менялось. Даже ее туалетный столик с дорогими ювелирными украшениями стоял на прежнем месте. Папа редко бывал дома, так что ему не было дела до застывшего во времени интерьера. А может, как раз поэтому он так редко приезжал. Слишком многое напоминало о прошлом. Я его понимал. Я даже не мог найти в себе силы зайти к ним в комнату.
Казалось неправильным что-то менять в доме, а учитывая его гигантские габариты, мне было проще спрятаться в спальне.
Я попытался отогнать мысли о Хейли и сосредоточиться на Мадлен. Что же делать, что же делать. Меня совершенно не волновало, что она трахалась с кем-то еще – или, по крайней мере, пыталась. Наши отношения не были эксклюзивными, собственно, они даже настоящими не были, а сам я давно, очень давно ее не трахал. Она мне тоже давненько не сосала. Но лгать мне и говорить, будто он поимел ее подругу, устроить все так, чтобы я избил его в мясо, а она могла отомстить? Тут совсем другое дело. Мадлен, черт возьми, перешла черту.
Заслуживал ли Коул, чтобы его хорошенько вздули? Скорее всего. В конце концов, я своими глазами видел, как он лапал Хейли. И кто знает, может, он успел поиметь пару девчонок без их согласия, но меня просто с ума сводило, что я врезал ему по морде за то, что он не захотел киску Мадлен. Перед глазами все застилало алое марево. Во всей этой ситуации я проявил себя полным идиотом, гребаным тупицей, и от этого было не по себе.
Не по себе было и от того, что я мгновенно поверил Хейли на слово. Я знал, что она не станет мне лгать, но у меня даже не было порыва проверить ее рассказ, а значит, отчасти я до сих пор ей доверял, и это шло вразрез со всеми моими убеждениями.
Мне надо было, чтобы она исчезла из школы, и вот мне выпал шанс, а я от него отказался.
Сегодня утром я посмотрел на нее на уроке, ожидая, когда же во мне поднимется привычная злость. Надо было подогревать негодование, чтобы спокойно жить дальше и знать, что наш разговор (слишком личный, слишком близко друг к другу) ничего не значил. Помни, именно она положила начало всему, Кристиан. Это она все начала.
Воспоминания о прошлом туманили голову, будто умоляли не забывать, кем была Хейли прежде.
Она заправила прядь волос за ухо, и мне открылся прекрасный вид на ее от природы румяные щеки, на чистую кожу. Потом она поправила крошечный бантик на шее, погладила ткань пальцами. Она завораживала меня, и я ненавидел ее за это. Что же меня привлекало? Аура таинственности? Ее резкость вкупе с молчаливой красотой? Или то, что она казалась идеальной снаружи, но я знал, что внутри есть свои изъяны?
На нее пялился не только я. Вурхис скользил взглядом то вверх, то вниз по ее телу и постоянно облизывался. Клейтон и Зак склонились друг к другу и шепотом обсуждали ее. Во мне поднялось раздражение, и я резко спихнул учебник со стола на пол. Грохот раздался на весь класс. Несколько человек посмотрели на меня, и я смерил каждого мрачным взглядом. Вурхис закатил глаза, а Зак и Клейтон даже не заметили моей негласной угрозы. Хватит смотреть на нее, черт возьми, хватит похотливо пускать на нее слюни, черт возьми! Вот что я пытался вложить в свой взгляд. Когда же я снова посмотрел на Хейли, она таращилась на мой учебник, лежащий на полу. Румянец на щеках сменился белизной под стать ее рубашке. Она судорожно выдохнула.
Нахмурившись, я подобрал книгу. Олли открыто усмехался и кидал на меня подозрительные взгляды. Я благополучно проигнорировал его и выпрямился на своем месте.
И вдруг еще до начала урока мисс Бойд попросила меня, Олли и Хейли подойти к ней в кабинет. Хейли резко повернулась в мою сторону, и я готов был поклясться, что голубые глаза полыхнули красным. Я знал, о чем она подумала. Что я пошел на попятный, что я рассказал директору Уолтону о вчерашнем происшествии с полуголой девицей в коридоре. Судя по ее взгляду, именно так она и решила.
Едва мы втроем вышли из класса под аккомпанемент шепотков, Хейли развернулась и ткнула меня пальцем в грудь:
– Видимо, надо было послушать тебя, когда ты сказал, что ничего не изменилось!
Я посмотрел на пальчик, уткнувшийся прямо в галстук, потом на Хейли. Ухмыльнулся. Я понятия не имел, зачем нас троих вызвали к директору, потому что я ему ничего не сказал. На самом деле, никто, кроме нас с Хейли, ничего толком не знал о случившемся, но мне нравилось держать ее в напряжении.
Нравилось, когда она нервничала.
А потом она стала медленно отступать, и злость на ее лице резко сменилась совсем другим выражением. Олли стоял и смотрел то на Хейли, то на меня, пытаясь понять, в чем же дело. Хейли несколько раз помотала головой, обхватив себя обеими руками.
– Черт, – пробормотала она и уставилась на свои кроссовки. Я следил за каждым ее движением, прислушивался к каждому слову. – Я не могу туда вернуться. Придется попросить Энн перевести меня. Она поймет.
– Что она поймет? – спросил я. Мне отчаянно хотелось заглянуть в ее жизнь, понять, что она скрывает. Потребность узнать о ней больше пожирала меня заживо. Я предпочитал контролировать ситуацию, но Хейли была от меня слишком далека, на нее моя власть не распространялась.
– Не твое дело! – практически закричала она. Несколько раз глубоко вздохнула, но, казалось, ей не хватает воздуха. Олли осторожно сделал шаг ей навстречу. Потом еще один. Он практически крался по выложенному плиткой полу, пока не оказался прямо перед Хейли.
Он обеспокоенно взглянул на меня, и от его выражения лица мне стало не по себе. Я заворчал, подошел ближе.
– У нее паническая атака.
Олли не сводил с Хейли глаз.
– Знаю. – Он покосился на меня. – Я узнаю признаки. С тобой раньше было то же самое.
Я стиснул зубы. Мне ненавистно было вспоминать времена, когда я был слабым звеном. После маминой смерти у меня целый год то и дело случались панические атаки. Сердце заходилось так, будто пыталось вырваться из груди, перед глазами плясали пятна, я не мог дышать. Олли всегда был рядом, всегда мог меня успокоить. Он стал моим якорем.
– Хейли, – он склонился так, чтобы заглянуть ей в глаза. В процессе она умудрилась опуститься на пол, прислонившись спиной к шкафчикам. – Скажи, чем здесь пахнет.
Она по-прежнему прерывисто дышала, грудь ее часто вздымалась, и от этого зрелища у меня самого, казалось, сбилось дыхание.
Олли снова заговорил:
– Хейли, сосредоточься!
Складывалось впечатление, что она вообще не замечала Олли. Мой пульс ускорялся с каждой секундой. Меня все больше беспокоило увиденное. Я вдруг вспомнил ее личное дело, куда умудрился заглянуть без спроса. Там говорилось что-нибудь про «Оукленд-Хай»? Что за хрень там случилась?
Наконец я понял, что не могу больше выносить эту пытку. Склонившись к ней, я щелкнул пальцами.
– Хейли!
Она резко вздернула подбородок и уставилась на меня.
– Скажи, чем здесь пахнет.
– Ч-что? – задыхаясь, выдавила она.
Я не сводил с нее пристального взгляда.
– Чем здесь пахнет?
– Деревом… хвойным… одеколоном. Тобой.