Так оно и было. Когда мы учились в седьмом классе, Хейли была милейшей девочкой (и превращалась в фурию, когда кто-то портил жизнь ей самой или ее друзьям).
Олли поерзал на кровати и продолжил.
– Знаешь, я всегда жалел нас с тобой. Потому что мама умерла. Потому что папы вечно нет дома. Но это? – От его голоса я остановился и даже оторвался от двери в ванную. Губы Олли сжались в тонкую полоску. – Готов поспорить, ты жалеешь, что вел себя по отношению к ней как гребаный козел всего несколько недель назад, да?
Я ничего не сказал. На самом деле так оно и было. Я чертовски сожалел. Я смотрел на нее свысока, возлагал на нее вину – и за что? За то, что вынудила меня прямо взглянуть на собственные ошибки? Заставила ощутить вину, которую я столько лет заталкивал куда подальше?
Дверь в ванную распахнулась, и я был вынужден отвести взгляд. Из ванной Хейли вышла с заново заплетенными косами. Выглядеть она стала гораздо лучше, просветлела лицом, на щеках появился румянец, хотя скрыть ссадины и опухшую щеку было невозможно. На ней была одна из моих футболок, доходившая до середины бедра. И все. Джинсы и футболку Пайпер свернула комком и несла в руке.
Она села обратно на кровать, отчего ее ноги почти целиком оказались на всеобщем обозрении, и я с трудом переключил внимание.
– Расскажи, кто еще угрожал тебе, – выдавил я. – И я хочу знать, что именно они делали и говорили при тебе сегодня.
Прислонившись к стене, я сжал кулаки и постарался успокоиться. Я здорово вспотел, и теперь остывший пот приятно холодил спину, напоминал, что надо остудить голову.
Хейли мимолетно облизала губы, и мое тело охватило пламя. Воспоминание о запретном поцелуе сбивало с ног подобно шаровому тарану. Вот он бы точно помог остудить голову.
– Ну, уверена, вы все помните, что пять лет назад моего отца застрелили прямо у нас дома.
Никто ничего не сказал, а Хейли на нас даже не взглянула.
– Когда нагрянули убийцы, мама с папой спорили. Насчет денег или чего-то такого. – Она сморщилась, вспоминая прошлое. – Не помню точно, из-за чего был сыр-бор, потому что в ту пору я даже не понимала до конца, о чем они говорят, для меня все это было бессмыслицей. Я сидела в коридоре, на верхнем пролете лестницы, и слушала, как они препираются. Потом дверь распахнулась, мама завизжала, а отец начал извиняться и просить дать ему побольше времени. Я посмотрела в щелочку между перилами и увидела мужчин в черных масках. – Хейли слегка покачала головой, и голос ее стал тише. Мне понадобилось призвать на помощь всю выдержку, чтобы не двинуться с места. – Поднялся крик, отцу стали угрожать. У него дрожал голос, и меня это напугало. Я никогда прежде не видела папу испуганным, так что позвонила в службу спасения. – Хелли резко втянула воздух. Пайпер ласково взяла ее за руку. Олли сидел, склонив голову, и таращился на ковер. – У меня так сердце билось, пока я звонила! Оператор велела мне спрятаться, но я не успела. Меня схватили за руку. Помню, что у этого человека были большие руки. Он забрал у меня телефон и повесил трубку. Он видел номер – 911. После этого незнакомец потащил меня вниз по лестнице и крикнул остальным двум, что я натворила. Они даже не дали отцу шанса объясниться. Наши с ним взгляды на мгновение встретились, и я до сих пор не могу понять, что он пытался мне сказать, но в его взгляде что-то точно промелькнуло. А потом его застрелили прямо у меня на глазах. Мама визжала, кричала на меня. Мужик, который держал меня за руку, вцепился так крепко, что потом синяки остались, а моей родной матери было плевать. Она злилась, что я вызвала копов. Вскоре после выстрела загудели сирены, так что бандиты быстренько сбежали, но напоследок один из них обернулся и пригрозил нам с мамой. Сказал, что они вернутся и все заберут. Что, когда мне исполнится восемнадцать, они придут за остальным.
Хейли выдохнула. За время своего рассказа она здорово раскраснелась.
– В итоге полиция заморозила все отцовские активы, и мы с мамой остались ни с чем. Вскоре мы переехали в трейлер, она устроилась официанткой в закусочную, а потом окончательно слетела с катушек. После того как меня забрали органы опеки, я видела ее всего однажды и никогда не спрашивала о той ночи и об угрозах.
Я не мог пошевелиться. С каждым словом я все сильнее прижимался к стене. Олли тоже не шевелился.
Единственной, кто смог отреагировать должным образом, оказалась Пайпер. Она подвинулась на моей кровати и обняла Хейли. Та сначала сидела неподвижно, а потом положила голову Пайпер на плечо и с несчастным видом закусила губу.
Слова так и рвались у меня с языка, поспешные, резкие, как волны, что обрушиваются на берег.
– Думаешь, это они напали на тебя сегодня?
Голубые глаза Хейли блестели от слез как стекло.
– Возможно. Вряд ли они целенаправленно пытались навредить мне, но я оказала сопротивление, так что пришлось немного меня усмирить, чтобы я остановилась.
Меня охватила ярость.
– Они меня сфотографировали, пока один парень прижимал мою голову к земле. – Она нахмурилась. – Второй все ждал подтверждения, что я – та самая девушка, которая им нужна. Они собирались забрать меня в любом случае, а потом бросить на обочину, если я окажусь не той, кто нужен их боссу. – Она с трудом сглотнула, а в ее голосе прорезались истерические нотки. – А может, это был Гейб. Не знаю. Не было никаких намеков, и я не знаю, кому из них понадобилась. Может, парни ждали ответа от Гейба, но это вряд ли.
– Почему?
– Так никакого смысла. Гейб был на матче. Как бы он написал им сообщение, если он играл в футбол? Кто бы меня ни забрал, теперь у него здорово рассечена рука там, где я его укусила. Так я и вырвалась. А потом сбежала.
Хейли вся дрожала, и мне хотелось волосы себе выдрать от беспомощности. На сегодня с нее хватит. Я стоял, глядя, как Пайпер поглаживает ее по руке. Хейли таращилась в пустоту, и лицо ее ничего не выражало. Она постоянно кусала губы, от чего они покраснели больше обычного. Ни намека на привычный суровый фасад, который она привыкла держать изо дня в день. Я увидел настоящую Хейли. Ту, которая не пряталась за злостью и негодованием. Ту, которая не чуралась правды и не прикрывалась ложью. Она была настоящей. Она была настоящей, ей было страшно и больно. Эмоционально и физически.
Я оттолкнулся от стены и остановился в изножье кровати. Олли покосился на меня, но я смотрел на Хейли и Пайпер.
– Что будешь есть?
Хейли нахмурилась.
– Нам всем надо поесть, я собираюсь это устроить. Чего ты хочешь?
На губах у нее заиграла слабая улыбка.
– Я, значит, говорю, что какие-то мужики убили моего отца и грозились убить меня, что, возможно, кого-то подослали похитить меня после сегодняшнего матча, а ты спрашиваешь, что я есть буду?
– Да.
Пайпер выпрямилась.
– Может, нам стоит… даже не знаю… полицию оповестить? – Она повернулась к Хейли, надеясь на поддержку, но та поспешно покачала головой.
– Нет. Никакой полиции. Теперь это уже бессмысленно. Они сбежали. Я понятия не имею, как они выглядят, а кроме того… – Хейли вздохнула. – Полиция не воспринимает таких, как я, всерьез.
– Но нас-то они всерьез воспримут, – Олли наконец встал. – У отца куча знакомых в органах правопорядка. Ты же знаешь, что у него куча народу в кармане – адвокаты и, кажется, даже начальник полиции, если я не ошибаюсь.
Хейли засмеялась.
– Мы ни за что не будем впутывать в это вашего отца. – Она запрокинула голову и уставилась в потолок. – Это висяк. Они так и не нашли тех, кто убил моего отца. – Нам с Олли досталось по тяжелому взгляду. – Хотя вряд ли они сильно старались найти виновника. Мне вообще почти ничего не говорили, а мама попросту сбежала от отцовских проблем, даже не оглянулась. Дерьмовая ситуация, но ничего не поделаешь.
Пайпер снова взглянула на Хейли.
– Надо пойти в полицию.
Хейли снова покачала головой.
– Пайпер, они ничего не смогут сделать, а я не хочу, чтобы запись о случившемся появилась в моем личном деле.
Пайпер вскочила и заговорила громче.
– И что? Ты собираешься дальше жить, как жила, и надеяться, что тебя больше никто не похитит, никто не ранит или того хуже?
Выражение лица Хейли смягчилось, на пухлых губах появилась грустная улыбка.
– А что сделает полиция, Пайп? Выделит мне личного телохранителя? Разве что велят держаться настороже и внимательно смотреть по сторонам. Позвонить им, если заподозрю, что за мной кто-то следит. Их не волнуют угрозы пятилетней давности. Особенно учитывая, что никто даже не знал, кто нам угрожал. Этого никто не знал, кроме моего отца, но он мертв и не даст ответ.
Пайпер уперла руки в боки и недовольно фыркнула. Олли задумчиво двигал челюстью – явно о чем-то размышлял, что-то анализировал.
– Что будешь есть?
Хейли взглянула на меня, и я готов был поклясться, что в ее глазах промелькнула благодарность.
– Ты не обязан меня кормить. Я в порядке. – Она медленно спустила ноги с кровати, стараясь не морщиться. – Думаю, нам пора.
У меня вырвался резкий смешок.
– Что будешь есть?
Она пристально взглянула на меня, медленно опустила ноги на ковер.
– Я очень ценю твою помощь, но ты не обязан все это делать. Я в порядке.
Не выдержав, я резким шагом подошел к ней, взял ее за подбородок, вынуждая посмотреть в глаза. Она была головокружительно теплой.
– Что будешь есть?
– Кристиан.
Я обхватил ее лицо двумя руками, и она прикусила алые губы. Я несколько раз провел пальцем по нежной коже и отпустил ее. Глаза Хейли блестели.
– Чего бы ты хотела? И не надо вести себя так, будто собираешься отсюда уйти. Вы с Пайпер обе останетесь у нас на ночь, а потом я буду каждую гребаную ночь залезать к тебе в окно, пока не удостоверюсь, что ты в безопасности.
Она заворчала.
– Я поем, и, думаю, мы с Пайпер действительно могли бы здесь заночевать, если она не будет против. Но ты не будешь залезать в мое чертово окно каждую ночь и не будешь сидеть со мной. Я могу себя защитить.