н ничего не сказал, и я в очередной раз закатила глаза, а потом покосилась на него. – Шучу. Я не совсем беспомощная.
Кроме того, у меня под матрасом на всякий случай лежал нож для стейков, но Кристиану об этом знать не полагалось.
– А знаешь… – он медленно повернулся ко мне. – Может, я приму душ здесь и отвезу тебя в школу.
Я рассмеялась вслух, но тут же захлопнула рот и зашептала:
– Ага, точно. Пит засекает, сколько времени я в душе. Шесть минут, а потом отключает воду. С чего ты взял, что он позволит мне дважды принять душ? Он ведь не узнает, что второй для тебя.
– Он отмеряет тебе время на душ? – возмутился Кристиан и что-то нечленораздельно пробормотал себе под нос.
– Не в этом суть. – Я подсунула под щеку ладонь и устроилась поудобнее. – Суть в том, что ничего не выйдет.
– Если только мы не примем душ вместе. – Шепот Кристиана звучал до неприличия притягательно и сексуально. У меня по спине побежали мурашки, как будто он шептал мне на ухо, а теплое дыхание овевало кожу. – Оба за шесть минут. Пит ни о чем не узнает.
Слова его произвели эффект разорвавшейся бомбы. Во-первых, я вся вспыхнула, между ног разлился жар, как в жерле вулкана. Во-вторых, мысленно я уже кричала «да!».
Вслух, правда, я этого не сделала.
– Мечтать не вредно, Кристиан.
Он тихо засмеялся и что-то пробормотал себе под нос, но я не уловила, что именно.
– Тогда, видимо, я выберусь, когда за тобой приедет Пайпер. Потом поеду домой и в школу. Вы-то с ней примерные девочки, приезжаете задолго до первого звонка. А мне времени хватит. – Он пожал плечами, и я услышала, как зашуршала его футболка. – А если не хватит, директор Уолтон напишет мне записку. Он все что угодно сделает, лишь бы его звездная ученица была в безопасности.
Я резко побледнела.
– Что? Но я не звездная ученица.
– С твоими-то результатами предварительных тестов? Умные ученики вроде тебя – гарантия пожертвований. Кроме того, с тобой в его активе еще одна потенциальная выпускница Лиги плюща, так что, поверь мне, он очень боится, что с тобой что-нибудь случится.
Сердце мое вдруг замерло.
– А откуда ты знаешь мои результаты предварительных тестов?
Кристиан повернулся ко мне. Некоторое время мы молча смотрели друг на друга, и я кожей чувствовала его взгляд даже в темноте комнаты.
– Я видел твое личное дело.
У меня все краски сбежали с лица.
– Ты… что? Все мое личное дело?
Он даже не колебался.
– Да.
Так вот в чем дело. Это жалость. Все мои надежды рухнули в мгновение ока. Я почувствовала себя полной дурой. Хуже того, мне вдруг стало ужасно стыдно.
– Вот почему ты здесь, – я буквально озвучила свои мысли. Как будто его и в комнате не было.
– Я здесь, потому что…
– Потому что ты мне посочувствовал. – Я фыркнула и откинулась на подушку. – Мне не нужна твоя жалость. С тех пор как умер папа, моя жизнь – полное дерьмо. И что? Девочки, которую ты знал, давно нет. Я даже сама ее не помню. Меня больше не надо спасать, Кристиан.
– Я думал, ты уже усвоила, что я никого не жалею.
– Но ведь именно поэтому ты здесь! – зашипела я, стараясь не повышать голос. – Ты прочел мое личное дело. Узнал все обо мне и о моей жизни. Что моя мама слетела с катушек, что она отказалась от меня, как только кто-то позвонил в органы опеки, что папу убили из-за участия в какой-то мутной схеме по отмыванию денег, что я побывала в семи приемных семьях, а про Гейба я тебе рассказала – так что ты теперь все обо мне знаешь. – Меня трясло от гнева. Хотелось кричать. Досада пожирала заживо. Досада не только из-за того, что Кристиан много обо мне узнал (в том числе то, что я предпочла бы навеки скрыть), но и из-за того, что теперь многие знали обо мне то, о чем я сама не хотела даже думать. В глазах большинства я так и оставалась гребаным личным делом, а не живым человеком.
– Дело не в этом.
Я вскочила. Волосы разметались, покрывало упало.
– Да как раз в этом! Ты же говорил, что ненавидишь меня, что хочешь, чтобы я ушла, что винишь в смерти своей мамы, и все равно ты здесь! Что-то тут не складывается, Кристиан. Тебя мучает вина за то, что ты обращался со мной, как с дерьмом, потому что вся моя жизнь и есть дерьмо.
На мгновение воцарилась тишина. Грудь моя тяжело вздымалась под футболкой. Я сжала кулаки. Порой такое случалось: какая-нибудь мелочь выводила из себя, и я срывалась. Казалось, все наваливалось одновременно.
– Давай не будем затрагивать мамину смерть.
Голос Кристиана обычно успокаивал меня, но прямо сейчас я не могла этого допустить, была слишком взбудоражена.
Я была настолько зла, унижена из-за того, что он прочел мое личное дело, даже и не знала, что сказать. Так что я легла и повернулась к нему спиной.
– Я ложусь спать. Можешь вылезти через окно, когда захочешь.
Мне ужасно хотелось взять айпад, но казалось, что если я выберусь из кровати, то дам слабину, будто отступлю от проявленного гнева. А на такое я была не готова. Так что лежала и кипятилась, пытаясь выбросить мысли о прошлом из головы. Я аккуратно возводила разрушенные стены между собой и миром, притворялась, будто у меня тут совсем другая жизнь, где нет места воспоминаниям и выстрелам. Однако в итоге стала прислушиваться к ровному дыханию Кристиана и каким-то образом умудрилась заснуть.
Глава 25Кристиан
Я припарковал «Чарджер» рядом с машинами Олли и Эрика, выискивая в школьном дворе темноволосую девушку, которая даже не смотрела в мою сторону.
У меня чертовски затекла шея, спина болела, и в кои-то веки не из-за футбола. Когда три дня подряд спишь, прислонившись к стене, или на полу, ничего другого ожидать не приходится.
Хейли со мной не разговаривала. Я с ней тоже.
Она злилась из-за того, что я прочитал ее личное дело, и упорно считала, что я приходил к ней исключительно от жалости. Впрочем, когда она заявила, что, мол, что-то тут не складывается, она была совершенно права. Какого черта я творю? Вопрос на миллион. Сам понятия не имею. Я предполагал, что всегда буду ощущать вину и ненависть, глядя на Хейли, прямо как раньше, но теперь меня обуревали совсем другие чувства. И это просто с ума сводило. Каждый вечер я убеждал себя держаться подальше от бывшей подруги, но в итоге все равно забирался к ней через окно.
Я вспомнил утренний разговор с отцом и вздохнул.
– Джим оставил мне сообщение на голосовой почте. Зачем ты ему звонил?
– Хотел, чтобы он кое-что для меня разузнал.
– Насчет Хейли Смит? Не лезь в это, Кристиан.
– Почему? Что тебе известно?
– Мне известно, что небезопасно лезть в дела, для которых ты слишком мал. Пусть этим занимаются власти.
Вот только власти ничего не делали. Никто не занимался тем, что меня волновало. Власти даже не знали, что на Хейли напали, что несколько лет назад ей угрожали.
Она меня просто с ума сводила. Ее вечное стремление выжить в одиночку раздражало и сердило одновременно.
– Привет, солнышко. – Я резко повернул голову и заметил Олли. Он вразвалочку шел к моей машине. Он теперь самостоятельно вставал по утрам и перестал носиться по вечеринкам на выходных, за что я был ему благодарен. У меня стало одним поводом для беспокойства меньше, хотя я и подозревал, что Олли стал вести себя иначе как раз потому, что знал, сколько все меня тяготит. – Тяжелая ночка? Хейли с тобой до сих пор не разговаривает?
Я закинул на плечо рюкзак и окинул взглядом парковку, выискивая «БМВ» Пайпер. Мне на глаза попалась Мадлен (она пряталась в машине – после моей публичной порки пару недель назад ей пришлось несладко), потом Эйприл и остальные чирлидерши, жаждавшие моего внимания.
– Она уже внутри. Видел, как они с Пайпер вошли несколько минут назад.
Меня охватило облегчение, и от этого я рассердился еще больше. Почему я никак не мог перестать о ней волноваться? Куда делся прежний Кристиан, тот, который ни о чем не думал, разве что о том, как отговорить Олли от всяких проделок по пьяни и отсосет ли мне Мадлен перед матчем.
Олли настороженно оглянулся, затем склонился ко мне.
– Я слышал, как вы с папой разговаривали по телефону утром. – Я сжал зубы так крепко, что они клацнули. – Я так понимаю, ты его слушать не собираешься. Джим что-нибудь нашел?
Джим был частным детективом. Отец нанял его, когда мама начала отдаляться от нас, незадолго до ее смерти. Он был папиным близким другом, и я, вероятно, недооценил степень их близости, раз он поговорил с отцом о моей просьбе, хотя я попросил его этого не делать.
– Джим пока ничего не сказал. Но явно поговорил с папой. – Мы с Олли направились к Эрику и остальным парням, которые потихоньку собирались во дворе. – Буду и дальше присматривать за ней. А потом уже докапываться до Джима.
Олли кивнул. Нас обступили друзья, и вскоре мы уже обсуждали грядущий матч.
Прошло всего несколько дней, но народ наконец перестал обсуждать, как выглядело лицо Хейли после прошлой игры. Она выглядела не так скверно, как в тот день, когда только пришла в «Инглиш-Преп», но царапины на щеке было не скрыть. Я удивился, что директор Уолтон до сих пор не вызвал меня к себе на ковер и не спросил, что мне об этом известно.
Мы разговаривали с Эриком, и тут я услышал, как кто-то произнес имя Хейли. Я дернулся так резко, что Эрик замолчал.
– Ты видела ее лицо? Я слышала, она трахалась с кем-то из верхушки «Оукленд-Хай» во время матча. Прямо на щебне, говорят.
Другой девчачий голос воскликнул:
– Очуметь!
Олли взглянул на меня и лукаво улыбнулся.
Я развернулся и тут же понял, кто говорит.
– Эйприл, вели своим подружкам заткнуться на хрен. Хватит сплетничать.
Эйприл перекинула светлые волосы через плечо.
– Что? Почему?
– Потому что дела гребаной Хейли Смит их не касаются, черт побери. И она ни с кем не трахалась во время матча.