Если я был вылитый отец, то Олли пошел в мать. Мы с ним были совершенно не похожи. Мне досталась мрачная отцовская внешность, а ему – красота и характер матери. Говорят, я был застенчивым ребенком. Потом, когда стал старше, меня часто обвиняли в том, что со стороны кажется, будто я постоянно скучаю и ничем не интересуюсь. И вот через несколько месяцев я официально стану взрослым человеком, а на меня уже стали вешать ярлык угрюмого и молчаливого великана. Некоторые этим не ограничились, стали уверять, что у меня мрачная, страдальческая натура. Кто знает, может, так оно и стало после всего, что случилось с мамой. А вот Олли… он – совсем как мама, вылитый просто. Веселый, светлый, душа компании. Всегда. Даже в плохом настроении он всегда оставался лучиком радости, черт бы его побрал. Меня это временами бесило, но неизменно напоминало о маме, а такое случалось нечасто.
Светлые волосы Олли казались темнее обычного, будто еще не высохли после душа, верхняя пуговица рубашки была расстегнута, а галстук свободно болтался на шее. Он с размаху опустился на свое место, потом резко повернулся и смерил меня мрачным взглядом.
– Говнюк.
Я рассмеялся.
– Сам говнюк. Это тебя мне вчера пришлось вытаскивать из спальни родителей Эрика со спущенными штанами.
На его лице появилась широкая улыбка.
– Я так напился, что сам на себя бешусь. Не помню даже, как мы замутили с Клем, но, черт возьми, ты бы видел, что она мне написала сегодня утром! – Он воздел глаза к потолку и сложил руки в молитвенном жесте.
– Тебе надо быть поосторожнее с выпивкой, Ол, – тихо заметил я, склонившись к нему.
– Расслабься, братишка, – пробормотал он в ответ, доставая книги. – Ты не поверишь, кого я сегодня утром видел у приемной.
Я откинулся на спинку стула, покручивая карандаш.
– Кого?
Едва я задал вопрос, дверь в класс открылась. Я повернулся в сторону мисс Бойд.
И тут…
У меня вскипела кровь.
Кулаки сжались.
Челюсть напряглась.
Какого хрена она здесь делает?
Олли повернулся ко мне, вздернув бровь.
– Хейли Смит. Вот кого.
Мой взгляд скользил по ней, изучая каждый дюйм ее тела, и сердце билось в груди как сумасшедшее. Я столько лет ее не видел, но все равно узнал бы. Глаза у нее не изменились. Льдисто-голубые, с пронизывающим, будто высасывающим всю душу взглядом. Впрочем, знакомый цвет глаз еще не означал, что она осталась прежней. Той девочкой, с которой я делился печеньем за ланчем. Той девочкой, которая вылила Ребекке Лейхи клей на голову за то, что та назвала ее пацанкой. Той девочки больше не было. Определенно.
Что-то в ней сломалось, я почти сразу это понял. Сломленные души узнают друг друга.
Темные волосы спутались, а школьная форма сидела не по фигуре. Некогда розовые щеки, румяные от привычки много смеяться, побелели. Она напоминала фарфоровую куклу. Такая же хрупкая. И, судя по синякам и порезу на ее лице, кто-то уже успел проверить ее на прочность.
Вскоре ее взгляд остановился на мне. Нас всегда тянуло друг к другу, как мотыльков к пламени. Надежда в ее взгляде ранила не хуже бритвенного лезвия, резала по живому, а когда я сердито уставился в ответ, мгновенно погасла, и мне слегка полегчало. Знай свое место. Нечего тебе здесь делать.
Если Хейли считала, что у нее есть союзник в «Инглиш-Преп», она жестоко ошибалась. Я сломаю ее точно так же, как она сломала меня. Именно с нее начался разрушительный водоворот событий, разрушивших мою семью.
Игра началась, фарфоровая куколка.
Глава 3Хейли
Я пробыла в «Инглиш-Преп» часа полтора, но по ощущениям – лет семьсот. Я успела массу всего узнать, но ничто из этого не имело никакой ценности или значения для моего дальнейшего образования. Я сразу осознала, что здесь мне будет еще более одиноко, чем в «Оукленд-Хай». Там, по крайней мере, у меня были Стейси и Мэтт. Мы были изгоями, но хотя бы держались вместе.
В «Инглиш-Преп» я оказалась единственным изгоем. Казалось, у всех уже сформировалась своя компания. Логично, конечно. Эти мажоры учились вместе лет с трех, но ни в одном из них не было ни капли дружелюбия. Встречаясь со мной в коридорах, одни задирали нос, другие настороженно косились, и не стоило забывать момент, когда наши с Кристианом взгляды встретились.
При одной только мысли об этом у меня по спине пробежал холодок. Меня подташнивало, и я ненавидела это ощущение. Я, конечно, не рассчитывала, что мы возобновим отношения, как будто не прошло ни дня с нашего расставания, но и ненависти от него тоже не ожидала. А он всем своим видом излучал как раз ненависть.
Кристиан смотрел на меня так, будто я вырвала у него сердце и скормила его волкам. Смотрел холодно, сурово, и от этого взгляда у меня болела душа.
Выдохнув, я постаралась подумать о другом, как-то отвлечься от его холодного отношения ко мне. Окинула ленивым взглядом столовую, где все это время подпирала стену. Зрелище было занятное: не больше пятидесяти учеников ели свежие салаты и курицу гриль. Запах стоял божественный, прекрасный до неприличия, и у меня слюнки потекли. Я прикидывала, как бы стащить из выставленных для учеников продуктов яблоко или банан так, чтобы никто не заметил, когда мое внимание привлек человек на другом конце зала.
Кристиан.
Я уже начала отворачиваться, но передумала. В конце концов, надо было постоять за себя. Ты уже не та девочка, что прежде, Хейли. Держи голову выше. Я расправила плечи, напустила на лицо нейтральное выражение. Мрачно глазеть на него я не собиралась. У меня не было на то никаких причин. Он не сводил с меня глаз, и у меня защемило сердце. Даже стоящий в столовой гам внезапно показался мне приглушенным, достаточно было лишь взглянуть в мятежные глаза Кристиана. Приятели из его компании продолжали болтать, не замечая, как мы пялимся друг на друга. Я много лет его не видела, не получала от него вестей, и все же он до сих пор имел надо мной странную власть. Я всегда чувствовала особую связь с ним, даже когда мы расходились на уроки по разным кабинетам в седьмом классе. При воспоминаниях об этом уголки губ у меня поползли вверх, но ненадолго – в этот самый момент я ощутила рядом чье-то присутствие. Понадобилось приложить немало усилий, чтобы отвести взгляд от старого друга, потому что человек рядом, кем бы он ни был, подошел слишком близко.
Я медленно повернула голову – рядом стояла ватага девчонок. Искусственный загар, слишком белые зубы, тонна макияжа, а парфюмом несет за версту – всем знаком такой типаж.
– Это Кристиан, – заявила девица, смахивающая на Бритни Спирс. Она явно была лидером этой компашки, потому что, как только она сделала шаг вперед, остальные, наоборот, отступили. Стало быть, она была предводителем и, судя по ее виду, считала, что правит всей школой.
Я улыбнулась, отчего ссадина на губе снова начала кровить. Кончиком языка я ощутила привкус крови.
– Я знаю, кто это.
На мгновение она побледнела, но тут же оправилась. Приняла эффектную позу – бедро в сторону, рука на бедре.
– Он мой.
Я фыркнула, а потом рассмеялась. Медленно повернулась к Кристиану, который по-прежнему пялился на меня. Я изогнула бровь. Серьезно?
– Я же сказала, он мой, так что хватит на него пялиться, Хейли.
На сей раз я окинула девицу подозрительным взглядом.
Она небрежно перекинула через плечо светлые волосы.
– О да, я знаю, кто ты. Я все о тебе знаю.
– Сильно в этом сомневаюсь.
Она повернулась к подругам, и все они как по команде жутко улыбнулись подобно чеширским котам. Тут девица передо мной вскинула длинную руку в воздух и трижды щелкнула пальцами. Болтовня в столовой стихла.
Ну отлично просто. Представление началось. И я прямо в центре внимания.
– Здравствуйте, ребята. У нас тут новенькая, и я взяла на себя обязательство представить ее. – Она подошла к столу, за которым сидели мальчишки, судя по виду, из шахматного клуба, одарила их испепеляющим взглядом, и они бросились врассыпную, разлетелись как стеклянные шарики, выпавшие из коробки на вощеный пол. Тут же подбежала еще одна девица из шайки и пододвинула стул, чтобы их предводительница могла вскарабкаться сначала на него, а потом на стол.
Какая нелепость.
Стоило просто взять и выйти. Я не была обязана становиться посмешищем. И не обязана была позволять ей травить меня. На самом деле, можно было выдрать ей волосы и покончить с этим, но тогда меня вышвырнули бы из этой чопорной, престижной школы и отправили обратно в «Оукленд-Хай», где мне точно не получить стипендию в колледже Лиги плюща. Если я уйду сейчас, сложится впечатление, что я отступила, что я сдалась, а я не такая. После папиной смерти я быстро осознала, что от неприятностей не сбежать. Они найдут тебя так или иначе.
В конце концов, он пытался бежать – это его и убило.
Теперь у меня был крепкий фасад. Что бы эта стерва ни сказала и ни сделала, этому не сравниться со всем, что я пережила.
Я скрестила руки на груди и осталась на прежнем месте, у стены. Приготовилась наслаждаться представлением.
– «Инглиш-Преп», это Хейли Смит. Наша новая одноклассница. Давайте тепло ее поприветствуем!
Усилием воли я попыталась сохранить нормальный цвет лица. Я понятия не имела, как выгляжу, так что оставалось молиться Богу, чтобы не покраснела.
Все в столовой засвистели. Я же не двинулась с места и продолжала наблюдать.
Девица (оказалось, ее зовут Мадлен – я слышала, как кто-то восторженно орал ее имя) повернулась и издевательски ухмыльнулась мне. Я вскинула подбородок, чтобы смотреть ей прямо в глаза. Она похлопала густыми ресницами, надула губы.
– Так что, Хейли, расскажешь немного о себе? Или эта честь выпадет мне?
Я даже глазом не моргнула. Зато окинула взглядом столовую, пытаясь понять, есть ли свидетели из числа преподавателей, потому что если бы таковые имелись и спускали подобное с рук, значит, доверять им было нельзя. Тем не менее, к моему удивлению, в помещении не было ни единого взрослого, кроме работницы столовой, которая раскладывала помидоры по салатным мискам и ни на что не обращала внимания.