– Не хочешь? – Мадлен захихикала. – Значит, честь выпадает мне. – Она спрыгнула со стола, и ее юбка взметнулась так высоко, что всем было прекрасно видно розовые трусики танга. Подошла ко мне. Я призвала на помощь всю выдержку, чтобы сохранить скучающее выражение лица и не надрать ей задницу.
– Хейли Смит, – начала она. В столовой повисла жутковатая тишина. Казалось, все хотели услышать мою биографию. В другой ситуации я бы почувствовала себя польщенной. Но только не в нынешних обстоятельствах. Жизнь моя была далека от идеала. – Хейли Смит за последние несколько лет побывала в семи разных приемных семьях. Какая жалость. Но можно ли винить ее приемных родителей? Кто захочет держать такую уродливую, бедную, потрепанную девку? – Она засмеялась, а вместе с ней и еще несколько человек. Честно говоря, я поверить не могла, что такие девицы до сих пор существовали. – Когда Хейли училась в средней школе, ее отца убили, а мамочка восприняла эту новость слишком тяжело. – Мадлен скользнула по мне взглядом и продолжила фланировать по залу, останавливаясь на мгновение у каждого столика, а потом двигаясь дальше. – Тяжело в том смысле, что… теперь она погрязла в зависимостях. Впрочем, повторюсь, можно ли ее винить? Разве с такой дочерью не захочется постоянно находиться под кайфом? В конце концов, именно из-за нее убили ее папочку.
У меня заболела голова, ладони начали потеть. Меня так и подмывало двинуться Мадлен навстречу. Откуда она все это знает и зачем всем рассказывает?
– Бедняжка Хейли, – произнесла она, подойдя к столу Кристиана. Я почувствовала, как слабеют мои щиты. Злобные слова ранили. У меня заныл живот, а сердце с каждой секундой билось все быстрее. Нет, не принимай все это близко к сердцу. Нельзя поддаваться чувствам, Хейли. Она считает тебя угрозой, вот почему она все это делает. Стиснув зубы, я усилием воли заглушила мысли о родителях. К глазам подступали слезы, и я торопливо моргнула пару раз, чтобы не заплакать. – Ребята, она бедна, и я, честно говоря, понятия не имею, как она оказалась в этой школе, но мне ее даже жалко.
– И почему же ты говоришь обо мне так, будто меня здесь нет? – спросила я. Голос мой звучал твердо, как кора трехсотлетнего дуба, растущего во дворе школы.
Мадлен, казалось, потрясло, что я посмела ее перебить. Некоторые засмеялись, и она тут же окинула наглецов злобным взглядом.
– Потому что с таким отребьем, как ты, не разговаривают. Разве что о тебе.
Я переступила с ноги на ногу.
– То есть в свободное время ты любишь поговорить об отребье? Как странно.
Идеально круглое лицо Мадлен скрутила злобная гримаса. А потом она просияла, как будто ей в голову пришла блестящая идея. Она подошла ближе к Кристиану, и я почувствовала, как меня охватывает ревность. Мадлен села к нему на колени, и сердце мое забилось еще быстрее. Кристиан тоже склонился к ней, что-то зашептал на ухо, а я не сводила глаз с четкого контура его скул. Наконец Мадлен с коварной улыбкой кивнула. Я заметила, как Кристиан скользит рукой по ее бедру под юбкой, и у меня по спине пробежал холодок. Не поддавайся чувствам. Он не твой. Он никогда и не был моим – по крайней мере, в этом смысле.
Не успела я и глазом моргнуть, как Мадлен схватила поднос с едой и направилась ко мне. Я быстро сообразила, что поднос она взяла у Кристиана. Все парни за его столом пытались сдержать ухмылки и смешки, наблюдая, как Мадлен приближается ко мне. Я искоса взглянула на ее подружек, и те тоже пытались скрыть ухмылку. На долю секунды я взглянула на Кристиана, и тут Мадлен оказалась прямо передо мной.
– Послушай, раз ты такая бедная, может, хочешь поесть?
Да. Я и правда хотела есть. Но готова была скорее руку себе отгрызть, чем признаться в этом присутствующим. Мадлен всех в столовой держала под каблуком. Я перевела взгляд на Кристиана. А может, они были у него под каблуком. Во всей этой ситуации больше всего меня злило, что Мадлен точно знала: если она сядет рядом с Кристианом, я начну ревновать. Я была уверена, что она просто гадала и случайно попала в цель – уверена, каждая девчонка в этой школе хотела бы заполучить его хоть на минутку, вот почему Мадлен в принципе постоянно ощущала угрозу. Но она была права. Меня это беспокоило. Одной внешности Кристиана было достаточно, чтобы привлечь любую девушку.
– Не-а, я не голодна, – безразличным тоном откликнулась я. – Но спасибо.
И тут Мадлен с размаху двинула целым подносом еды прямо мне в грудь. Я согнулась от неожиданности, поднос упал на пол. Приборы разлетелись по сверкающей плитке аж до самых мусорных баков. Моя белая рубашка теперь была вся в каком-то красном соусе, и я тут же пришла в ярость. Причин было целых три: во-первых, я бы и правда поела. Какая растрата продуктов. Во-вторых, теперь надо было выяснить, как вывести с рубашки пятно к завтрашнему дню, иначе все поймут, насколько плохо у меня с деньгами. В-третьих, я почему-то такого не ожидала.
Мадлен зашептала мне на ухо:
– Тебе здесь не место. И держись подальше от Кристиана.
Она развернулась и театрально поклонилась. Остальные тут же принялись перед ней заискивать, но я не обращала на них внимания. Не в первый раз кто-то попытался продемонстрировать превосходство над новенькой. Зато меня удивило, что Кристиан таким тоже занимался. В средней школе, когда кто-то издевался над его младшим братом, Олли, или травил его, он всех тут же затыкал. А здесь, в «Инглиш-Преп», ему, казалось, ни до кого не было дела. Он даже поощрял подобное. Очевидно, именно он подал Мадлен идею перевернуть его поднос с едой на мою форму. Кристиан стал хулиганом. А может, не стал. Может, он вступался только за тех, кто ему дорог.
Я ему явно больше дорога не была.
Я как можно медленнее вышла из столовой и направилась в сторону туалетов. В конце концов, не хотелось, чтобы кто-то решил, будто я сбегаю от Мадлен и ее угроз.
Женский туалет был таким же безупречным, как и все в школе; керамические раковины сверкали, как будто их вычистили за секунду до моего прихода.
Я взглянула на рубашку и прикусила щеку. Да чтоб вас всех. Поспешно стянув дурацкий галстук, я расстегнула блузку и сняла. Голые плечи холодил кондиционер.
– Обязательно стирай холодной водой, иначе только хуже сделаешь.
Я вскинулась, взглянула в зеркало, но там было только мое отражение и череда темно-синих кабинок позади меня. Я включила холодную воду и начала оттирать пятно с мылом для рук.
– Держи, – снова послышался голос. Что-то коснулось моей туфли. Оказалось, карандаш-пятновыводитель. Я-то думала, такие носят в сумочке только старушки.
Я медленно склонилась и подняла его.
– Спасибо.
Запахло чистящим средством, а за моей спиной скрипнула дверца кабинки. Я не сводила взгляда с рубашки. Если пришедшая мне на помощь девушка хотела остаться неузнанной, я готова была уважать ее желание.
– Пожалуйста, – откликнулась она, подходя ближе. Я искоса взглянула на нее, и она нервно улыбнулась. – Ты меня не помнишь, да?
Я повернулась, повнимательнее вглядываясь в ее лицо. Изучила каждую черточку, темно-зеленые глаза, прямые волосы медного цвета.
– А должна? – спросила я, закрыв карандаш. Протянула его незнакомке, и она медленно его взяла.
Она фыркнула.
– Нет, я не очень… запоминающаяся.
Хотела бы я то же сказать о себе, но из-за родителей меня запоминали всегда.
Девушка заправила прядь волос за ухо и нервно переступила с ноги на ногу. На ней были дорогие черные туфли, и, когда она сделала шаг в сторону, они засверкали в свете ламп.
– Мы вместе учились в средней школе, до твоего отъезда. – Она слегка закатила глаза. – Вообще-то я потом тоже переехала, вскоре после тебя, но вернулась к началу старшей школы.
– Вот как, – пробормотала я, выжимая теперь уже чистую блузку. Черт бы тебя побрал, Мадлен.
– Я не удивлена, что ты меня не помнишь.
– И почему же? – Я направилась к сушилке для рук, но помедлила, чтобы услышать ответ.
Она пожала плечами, таращась на синяк у меня на лице.
– Ты, казалось, ни на кого не обращала внимания, кроме…
– Кристиана, – закончила я за нее.
Она искоса взглянула на мою разбитую губу.
– Ага. Плюс я особой популярностью не пользовалась.
Я несколько секунд подержала блузку под сушилкой, дождалась, пока ткань высохнет, а потом снова надела поверх топа.
– Ну, я тоже популярностью не пользуюсь. Теперь уже нет.
Она слегка улыбнулась мне, и я улыбнулась в ответ. Заводить друзей мне особо не хотелось, но приятно, когда есть к кому обратиться за пятновыводителем, потому что хулиган никогда не ограничивается одним ударом. Будут и другие нападки, сто процентов. Я была уверена, что Мадлен придумает, как еще меня помучить. Девчонки вроде нее были так устроены. Я побывала в четырех старших школах, и в каждой находилась любительница ломать других. Школы менялись, но такие девицы – никогда.
– Ты меня уже знаешь, но я Хейли. – Я протянула руку.
Девушка пожала мою ладонь, расплываясь в улыбке.
– Я Пайпер.
Прозвенел звонок, разорвав наше рукопожатие.
– У тебя что сейчас? – спросила она.
– Политология. У мистера Линкольна.
– Пойдем, я тебя провожу.
– Только если можно будет использовать тебя вместо живого щита, когда Мадлен снова начнет бросаться едой.
Пайпер остановилась как вкопанная. Глаза у нее были совершенно круглые.
– Так вот кто тебе рубашку испачкал? Прости, но с ней ты сама по себе. Я весь первый год в старшей школе была для нее главным посмешищем. И я с ними не связываюсь.
– С ними? – спросила я, когда мы двинулись дальше. Я поглядывала по сторонам, стараясь заранее приметить тех, кто намеревался встать на моем пути, но никто даже не взглянул в нашу сторону.
Пайпер остановилась у кабинета, где, как я поняла, должен был вот-вот начаться урок политологии.
– Ага. С тусовкой. – Она покачала головой. – После школы встреть меня у главного выхода. Я отвезу тебя домой и все расскажу про «Инглиш-Преп». Ты не просто в частную школу пришла, ты пришла в королевство. И мы с тобой тут просто крестьяне.