— Пока, — рыкнула я и плюхнулась на стул рядом с Петровной. И обнаружила, что она тоже пялится на меня.
— Что?! — нервы у меня в последнее время и так на пределе, а тут еще лучшая подруга чудит. Петровнины долгие задумчивые взгляды действуют на большинство людей, как шипение удава Каа из «Книги джунглей».
— Я тоже прочитала эту твою книжку, — сказала она. — Пошла в книжный, она там на полке стоит. Устроилась в уголке и в один присест одолела.
Я молча таращилась на нее. Мне не хотелось ее расспрашивать. И хотя вообще-то у Петровны выдержка покрепче моей, на этот раз она сдалась первой.
— Ты уверена? — спросила она.
— В чем?
— В том, о чем ты мне все уши прожужжала. Что эта книжка о тебе.
— Ты и сама должна была это заметить, если прочитала.
— Так вот я-то как раз и не уверена, — Петровна поскребла облезающий черный лак на указательном пальце левой руки. — Может быть, я тебя не настолько хорошо знаю…
— Никто не знает меня лучше, чем ты, — отрезала я. — И да, это все я. Мои мысли. Мои слова. Моя жизнь. Как ты вообще можешь в этом сомневаться?!
Она пожала плечами.
— Кое-какие параллели, конечно, просматриваются. Но девица из книжки дружит с какой-то заносчивой богатенькой финтифлюшкой. Неужели ты обо мне такого мнения?
— Глупости, — буркнула я. Ну как же ей объяснить-то? Конечно, книжка не на все сто процентов воспроизводит мою жизнь. Людей по-другому зовут, у них другая внешность, ну и ведут они себя не совсем точно так же, как в реальности.
— Это же не как фотка, понимаешь? — неуверенно проговорила я. — Это скорее как… не знаю. Ну, как картина. Краски другие. Все немножко искажено.
— Как карикатура?
— Может быть…
И, словно нас обеих обожгла одна и та же мысль, мы разом повернулись назад, к Ясперу, который радостно мне заулыбался.
— А он что? Опознал себя? — осведомилась Петровна.
— Не думаю. Иначе бы вряд ли заявил, что книжка не очень интересная.
— Просто он не знает пока, что в конце умрет, — вздохнула Петровна.
5
Со временем я заметила, что начинаю ненавидеть Яспера. Больше, чем Лею и ее гнусную книжонку. Даже больше, чем Алисию. Многое в этом мире меня бесило, но в большинстве случаев я все равно ничего не могла изменить. С Яспером дело обстояло иначе. Да, он раздражал меня, но я чувствовала ответственность за него. Словно за бесхозного щенка, которого я один раз погладила и теперь не могу бросить на произвол судьбы. При этом все, что происходило в книжке, было совершенно не в моей власти. Замысел от и до принадлежал Лее. Откуда же взялось это тягостное чувство, будто я тоже что-то кому-то должна?
Единственное, что меня радовало, — наконец рухнула стена, выросшая между мной и Петровной после похода в библиотеку. Поначалу мне казалось, что я подхватила какую-то диковинную болезнь, о самом существовании которой окружающие даже не подозревают. Петровна первая мне поверила. Перестала считать, что я все придумала. А ведь пока она сама не прочла книжку, небось, держала меня за одну из тех малолеток, которые сочиняют всякие бредовые истории, лишь бы привлечь к себе внимание.
— Эта книжка меня с ума сведет, — говорила она теперь.
— Теперь ты понимаешь, каково мне?!
— Я все никак не могу поверить, что ты и есть эта девица из книжки. Бред какой-то.
Я кивнула. Это чувство было мне знакомо. Но несмотря на все сомнения, книжка Петровну зацепила — я это ощущала. Она то бросала странные взгляды на меня, то косилась на Яспера. Похоже, больше она не собиралась, как раньше, отметать все мои слова, а наоборот, искала аргументы за и против.
— Ну надо же что-то делать, нет? — спросила она на следующее утро на математике, когда Яспер мучился с уравнением у доски.
— Но что? — прошипела я в ответ.
Петровна тоже не знала. Но по крайней мере больше не считала меня ненормальной.
После школы я обедала с отцом. На этот раз я была не такая голодная, ведь благодаря Марии в нашем доме снова появилась еда. Этот весьма отрадный факт не давал покоя моей матери: она стала самоутверждаться, покупая продукты. У нас в холодильнике теперь лежали деликатесы, каких там сроду не водилось: например, папайя или, там, кокосово-миндальная паста. Мать словно соревновалась с Марией: кто запихает больше витаминов в бедного ребенка, невинную жертву родительского развода?
Алисии в этот раз с нами не было. Отец сказал, она не очень хорошо себя чувствует. Типа ее мутит от запахов индийской кухни. Я кивнула — мне было приятно в кои-то веки не делить ни с кем отцовское внимание. К тому же я лучше отца знала, что его ждет, — по крайней мере, до страницы 159, на которой книжка кончалась. Надеюсь, Лее не взбредет в голову наваять продолжение.
Отец был как-то бледноват. Похоже, на него давил новый груз ответственности. Он едва прикоснулся к карри, словно его тоже подташнивало. Я время от времени таскала еду из его тарелки — он не возражал. Он уже не так молод, думала я, и взвалил на себя такую обузу. Ну что ж, сам виноват. И пусть не надеется, что я буду нянчиться с младенцем.
Тут я вдруг осознала, что именно эти фразы читала в Леиной книжке, и попыталась подумать о том же самом, но как-нибудь по-другому. Однако, как я ни старалась, ничего в голову не лезло.
— Ну как школа? Все хорошо? — рассеянно поинтересовался отец.
— Да-да, — откликнулась я на автомате. — Слушай, а что надо сделать, чтобы поговорить с писательницей?
— С кем, с кем?
— С теткой, которая пишет книжки.
— Я знаю, кто такая писательница. Ты что, книгу прочла? — Он был так изумлен, что даже выпал из своих тяжелых раздумий.
— А что, нельзя, что ли?
— Да можно, конечно, — пробормотал отец. — Просто как-то это… неожиданно.
— Я и раньше читала.
— Да, что-то припоминаю. Книжку-картинку про очень голодную гусеницу, например.
— Мне надо сделать доклад для школы.
— Ах вот оно что. Ясно. — Он откинулся на спинку стула.
— И я хочу поговорить с теткой, которая эту книжку накропа… написала. Задать пару вопросов. Так ведь делают, правда?
— Отличная идея.
— Ну вот. Но как мне с ней связаться?
Мы с Петровной уже загуглили Лею Эриксон. Но добраться до нее оказалось сложнее, чем мы думали. Ни в телефонном справочнике, ни в «Фейсбуке», ни в «Инстаграме» никого под этим именем не было. Единственное, что удалось отыскать, — это несколько отзывов в книжных блогах, пару ссылок на газетные рецензии и страничку издательства с фоткой, на которой я Лею опять не узнала. Волосы на фотке у нее были светлее и подобраны наверх, она подпирала подбородок рукой и притворно понимающим взором смотрела в объектив. Рядом было написано все то, что я уже и так о ней знала. Училась, сидела без работы, начала писать. Живет в Берлине со своей кошкой. Но как с ней связаться, на страничке издательства не говорилось.
— Напиши в пресс-службу издательства, — сказал отец. Он достал «айфон», уточнил у меня название книги и через несколько секунд очутился на страничке издательства с уже знакомой мне фотографией.
— Это все я уже делала, — сказала я.
Еще пара кликов — и отец нашел электронный адрес издательской пресс-службы, переслал его мне. И тут же заторопился. Видимо, терпение у Алисии иссякло.
— Ах да, поздравляю, — сказал он, поспешно расплатившись и сунув чек в карман. — Скоро ты станешь старшей сестрой.
«Дорогая фрау Лея Эриксон, — печатала я под диктовку Петровны. — Я с огромным удовольствием прочитала вашу книгу «То, о чем ты никогда не узнаешь» и собираюсь сделать о ней доклад в школе. В связи с этим я хотела бы задать вам несколько вопросов. Найдется ли у вас для меня время?
Всего доброго,
ваша Ким Йозефина».
— Да не пишут люди таких писем, — сказала я, допечатав. Но Петровна заявила, что я ничего не понимаю. Люди, которые читают книги, ровно так и пишут. В общем, вбила я этот текст, а сверху добавила одно предложение для пресс-службы: типа не могли бы вы переслать это письмо многоуважаемой Лее Эриксон. Большое спасибо, всего наилучшего, жду ответа, как соловей лета, — все в таком духе.
— Спорим, она не ответит, — сказала я, нажав «Отправить». — У нее был такой зашуганный вид. Вряд ли она отвечает на стремные письма от незнакомых людей.
— Поживем — увидим, — ответила Петровна. В последние дни она пребывала в глубокой задумчивости. Впрочем, такие загадочные настроения находили на нее уже не в первый раз, поэтому оставалось лишь надеяться, что рано или поздно она мне все объяснит. Расспрашивать бесполезно, это я знала по опыту. Вряд ли Петровна влюбилась, хоть взор у нее и затуманенный. Примерно так же она себя вела, например, когда ее любимая тетушка ждала тройню и еще когда ее двоюродную сестру, от силы года на два старше нас, похитил какой-то тип, в итоге оказавшийся женихом.
На днях Петровна официально поздравила меня с ожидающимся в семье пополнением и сказала, что с удовольствием познакомится с младенцем и даже не против иногда с ним посидеть. Ее торжественные заверения подозрительно походили на речи той самой подруги из книжки. Видимо, она и сама это сообразила, потому что тут же засмеялась.
Вопрос, как быть с Яспером, стоял острее некуда.
Он тем временем дочитал книжку и нашел ее немножко грустной, зато романтичной. Героиня динамила-динамила симпатичного парня, а когда он умер, ее стала мучить совесть.
— Меня совесть мучить не будет, зуб даю! — шепнула я Петровне.
И хотя мы обе сделали вид, что это безумно смешно, было нам, в общем-то, не до смеха. Будь он хотя бы засранцем, этот Яспер. Так ведь нет же.
— Самое странное, что он читает книжку и не понимает, что это о нем, — сказала я Петровне.
— Да потому что это как раз таки не о нем, — отозвалась она. — Он тут так, пешка. Слишком размытый образ, чтобы он мог узнать в нем себя.
— Ужас какой-то!
— Да она просто чудовище, эта Лея.
И снова я ошиблась. Уже на следующий день мне пришел ответ лично от Леи Эриксон. Тон письма был сухой и бесстрастный, но она хотя бы ответила!