Вконец разочаровавшись, Петровна бросила карты под парту.
— Давай лучше в шахматы попробуем — может, математика у тебя лучше пойдет.
— Спасибо, не надо.
— Ты прямо секси, когда думаешь.
Она сказала это просто так. Но когда мы уселись с доской в буфете, тут же нарисовался семиклассник и сфоткал нас для школьной газеты. Через пять минут Петровна смахнула фигуры с доски и наконец разрешила мне открыть «Ютуб» — там я нашла страшно увлекательное видео о том, как готовить капкейки.
Все это помогло мне отвлечься от замеса с книжкой, смертью Яспера и прочей белибердой. Книга перекочевала под кровать. Мария, похоже, считала, что за два раза в неделю с уборкой в нашем доме не управиться: во всяком случае, к книжке она не притрагивалась, равно как и к грязным тарелкам, и к куче использованных бумажных платочков.
Иной раз мне казалось, что Лея Эриксон и ее книжка мне просто приснились — например, когда я смотрела новые серии «Игры престолов». Кому нужны книжки, если есть сериалы? Ясперу я писать перестала. А вот он время от времени слал мне по «Вотсапу» загадочные картинки: например, какую-то фигню с куриной ножкой и вулканом, — но у меня не было ни малейшего желания ломать голову над ребусами. Я решила, что не обязана нести за него ответственность. Гораздо приятнее думать не о Яспере, а о Петровнином внучатом троюродном дяде Тимуре.
Я даже спросила у нее, сколько еще Тимуру учиться на террориста и предупредит ли она меня, когда и какой вокзал он подорвет. На самом деле, конечно, я хотела выяснить кое-что другое. Когда я произнесла имя Тимур, у меня язык зазудел. Петровна хмуро посмотрела на меня и сказала, что сейчас он проходит стажировку за границей. Мне стало как-то грустно.
Поэтому ко встрече с Леей Эриксон я оказалась совершенно не готова.
7
Конечно, Лея встретилась мне не вживую. Она смотрела с фотографии, вывешенной в витрине книжного магазина. Все та же симпатичная физиономия с сайта издательства, которая не имела с реальной Леей ничего общего. Под фотографией было приклеено рукописное объявление: встреча с автором, вторник, 19:30. Я сфоткала его и послала Петровне.
Все-таки ума Петровне не занимать: она сразу прочитала мелкий шрифт. Вход двенадцать евро на рыло.
«Придется тебе идти одной», — написала Петровна.
«Ты не можешь меня бросить!» — взмолилась я.
«На двенадцать евро вся моя семья может жить неделю!»
Я решила, что Петровна шутит. С другой стороны, откуда мне знать, сколько зарабатывают наркодилеры. Мы с Петровной на разные темы откровенничали, но о деньгах никогда всерьез не говорили. Квартира у нее, несмотря на изрядное количество обитателей, была такая крошечная, что мне пришлось ждать на лестнице, когда я однажды, несмотря на запрет, за ней зашла.
— Так будет лучше, — заверила меня Петровна. — А то не ровен час наступишь на какого-нибудь младенца.
Двенадцать евро я бы предпочла потратить на кино, чем на вечер в компании Леи Эриксон. Когда бывают скидки школьникам, за эти деньги еще и попкорн купить можно.
Но все-таки я подкатилась к маме. Сказала, что мы пойдем на встречу с писателем.
— Ага, — сказала мать, — значит, ты все-таки дочитала эту книжку, которую не выпускала из рук. Ведь речь всё о ней же?
— О чем же еще, — отозвалась я. Начинать новую я пока не собиралась. Мне и этой хватило с лихвой. Мать, бровью не поведя, согласилась проспонсировать Петровну. Та сказала, что ей ужасно неловко, но в благодарность она обязательно поможет мне разобраться с Леей и правдой.
На встрече с Леей Эриксон попкорна, разумеется, не было. Зато имелась миска с хрустящей соломкой и мармеладными мишками — и на том спасибо. Мы с Петровной не стеснялись угощаться. Петровна, конечно, сперва кривилась, ведь в эту миску куча народу лазит немытыми руками. Я успокоила ее: мармеладные мишки такие скользкие, что микробы с них сами собой скатываются.
Как-то само собой вышло, что мы сели в последнем ряду — дурацкая идея, потому что оттуда ничего не было ни видно, ни слышно. Лея, естественно, с прошлого раза не научилась говорить громко и разборчиво, а микрофон — ну какой микрофон, вы еще скажите, что в этой лавчонке двадцать первый век наступил. Народу было немного, чуть больше двадцати человек, в основном старушенции. Некоторые притащили мужей и пихали их, когда те начинали похрапывать.
— Я думала, она для молодежи пишет… — шепнула я Петровне.
— Народ нынче пошел инфантильный, — сказала Петровна чуть громче, чем надо бы: один из дедушек встрепенулся и бросил на нее негодующий взгляд. — Так что все логично. Взрослые любят детские книжки. Моя бабушка, например, уже наизусть выучила «Сумерки». Притом что отродясь ничего кроме Библии не читала.
Я едва-едва разбирала, что там бормочет Лея. Но Петровна тут же определила, что на этот раз она читает стихи.
— Я сейчас прыщами пойду, — шепнула она мне. — У меня аллергия на все, что рифмуется.
Леиного лица, как всегда, было не видно за волосами. Я никак не могла взять в толк, читает она одно бесконечное стихотворение или десяток коротких. Когда публика наконец захлопала, я с облегчением выдохнула.
Возле стола, за которым Лея сидела, появилась продавщица в тапочках. В руке у нее дрожал крошечный букетик.
— Спасибо вам огромное, фрау Эриксон! Как вы замечательно читали, просто до слез!
Лея пробормотала что-то в ответ. Хотя она держалась более уверенно, чем тогда в библиотеке, все равно невооруженным глазом было видно, что ей сил нет как хочется домой. Но люди за свои деньги хотели позадавать вопросы. Они интересовались, что служит Лее источником вдохновения и автобиографичны ли ее стихи. Лея отвечала отрывисто и пряталась за цветочками. Наконец слушатели выстроились в небольшую очередь, чтобы подписать входные билеты и книжки.
Мы с Петровной переглянулись и встали в хвост очереди.
— Давай говорить будешь ты, — попросила я. — У тебя это лучше получается.
— Но не можешь же ты вечно прятаться за моей спиной, — возразила Петровна. — В конце концов, эта твоя книжка.
И ведь не поспоришь, вот в чем беда.
Лея размашисто подписывала листочки, которые ей подсовывали. Я терялась в догадках, что люди собираются делать с этими автографами. Лея ведь не Тейлор Свифт, вряд ли ее каракули можно повесить в рамочке на дверь гостевого сортира.
Очередь стремительно рассасывалась. Наконец осталась одна я. Лея не глядя протянула руку с длинными тонкими пальцами. Но мне нечего было подписывать. Книжка-то так и осталась под кроватью.
Лея откинула волосы с лица и раздраженно уставилась на меня.
— Я Ким Йозефина, — сказала я. Она смотрела на меня снизу вверх. И вдруг тень узнавания мелькнула под ее почти невидимыми ресницами. — Я писала вам по электронной почте, — заторопилась я. — Помните? Насчет доклада.
Вид у нее по-прежнему был такой, будто она понятия не имеет, кто я. Да неужели же ей каждую неделю пишут люди, которые горят желанием делать доклады по ее книжкам?..
— Мне нужно с вами поговорить. Пожалуйста.
— Ну давай, — нетерпеливо отозвалась Лея.
— Только не здесь.
— А где же?
— Ну пожалуйста. Я прочитала вашу книгу, честно, от начала до конца. Я за последние годы ни одной книги не прочла, кроме вашей.
Похоже, это были правильные слова. Теперь нужно было как-то перейти к спасению Яспера.
— И чего ты хочешь от меня? — кажется, она смягчилась.
— Мой доклад…
— Похоже, дело не только в докладе. Чего ты хочешь на самом деле? — перебила Лея.
— У меня проблемы. Из-за вашей книжки.
Плохое вступление. Занавесь из волос снова сомкнулась. Я поспешно поправилась:
— В смысле, ваша книжка изменила меня. Изменила всю мою жизнь.
Ага, вот они снова, Леины глаза.
— Правда?
— Клянусь вам.
Вокруг нас в нерешительности кружила продавщица. Похоже, она не знала, как относиться к нашей беседе. Глубокоуважаемая писательница вид имела не слишком довольный. По счастью, в этой лавчонке не водилось накачанных охранников, которые могли бы вышвырнуть меня вон за то, что я пристаю к знаменитости. По счастью, Лея все же не Тейлор Свифт.
Петровна тоже заметила эти маневры. Она отложила книжку, которую листала в уголке, встала между мной и продавщицей и завела с ней разговор.
— Пожалуйста, — выпалила я, пока нас не прервали. — Пойдемте выпьем кофе. Или какао. Да хоть дарджилинг. Или «Кровавую Мэри». За это я прочитаю столько ваших книжек, сколько вы скажете. Я никогда никому ничего подобного не обещала.
Лея вдруг прыснула.
— Знаешь, ты очень странная!
Вот кто бы говорил! Я вежливо промолчала.
— Я помню твое письмо. Ты правильно написала мое имя. Вежливо обратилась, попрощалась. Мне пишут постоянно, но такие грамотные письма, как твое, — редкость.
Я смущенно захлопала ресницами и мысленно расцеловала Петровну.
— Завтра в четыре в «Старбаксе» тут рядом, — сказала Лея. — И у меня правда мало времени.
— Ты понимаешь, что это значит? — спросила Петровна, подведя меня в 15:58 к порогу «Старбакса».
— Что Лея любит пить кофе за чужой счет?
— Что она живет где-то поблизости.
Нет, ну просто нельзя быть такой умной.
— Пойдем со мной, — я вцепилась в ее рукав.
Но Петровна вырвала руку:
— Давай-ка ты сама эту кашу расхлебывай. Точнее сказать, этот фраппучино.
— Ну это же подло, Петровна! Я вот никогда тебя не бросаю.
— Ты никогда что? — Глаза у нее сузились, словно она сильно сомневалась в моих словах. — Да как бы там ни было. Я, между прочим, ради тебя стараюсь. Я бы с удовольствием пошла с тобой и тоже задала бы ей пару вопросов. Но беда в том, что твоих проблем это не решит. Вы должны поговорить с глазу на глаз.
— А что бы ты у нее спросила?
— Да неважно. Что-нибудь, — Петровна как будто смутилась.
— Ну скажи.
— О книжках. Как их вообще пишут. Как находят издательство.
Я застыла с раскрытым ртом.