а с Хелен, как со старой подругой. Казалось, она хотела выговориться, довериться кому-то. Услышав последние новости о дочке, она сказала:
— Хелен, я хочу, чтобы ты знала: я разорвала помолвку с Найджелом Кресландом…
Не вдаваясь в подробности, Рита заявила, что не желает больше продолжать их отношения. Хелен хранила благоразумное молчание, думая, что это будет самым лучшим событием в жизни Пэтти. Но затем Рита сообщила, что встретила другого и надеется вскоре объявить о новой помолвке, хотя на данный момент они всего лишь друзья… пока.
— Он необыкновенная личность, самый обворожительный человек из тех, кого я когда-либо встречала! — восторженно воскликнула Рита и все говорила и говорила о нем, описывая его происхождение, прекрасную внешность, яркий ум. — Он оказался в Париже по делам бизнеса, приехал в Европу из Кении, где у него большое поместье. В этот уик-энд я жду его в Лондоне. У нас так много общего! Он очень артистичен, любит музыку. Кстати, он дал мне список своих любимых пластинок. Ты должна будешь купить их для меня завтра в музыкальном магазине на Оксфорд-стрит, моя дорогая.
Рита протянула Хелен список, и девушка с удивлением прочла его. Классическая музыка… именно та, что она любила сама и так часто слушала в консерватории с Кристофером. Рита никогда прежде не интересовалась подобными произведениями. Все ее пластинки были или с модными танцами, или с музыкальными комедиями. «Очевидно, — подумала Хелен, — она пытается произвести впечатление на него». Рита назвала его имя — Питер Фаррингтон, но все зовут его Пьеро. Это давно стало его прозвищем, и она обожает звать его так.
Хелен по-прежнему хранила молчание. Но, услышав новое заявление, взглянула на эту красивую, но испорченную женщину с нескрываемым презрением. Рита не сказала Питеру о Пэтти, она просто не смогла, как она объяснила. Они так божественно проводили время в Париже, оба выглядели такими молодыми, что она не хотела все испортить, признавшись, что у нее одиннадцатилетняя дочь. Он предположил, что Рите всего лет двадцать пять, и она позволила ему так думать.
— Я же не выгляжу старше, правда, Хелен? — нетерпеливо спросила она. — Позже, когда мы поженимся, я признаюсь. Но сейчас я должна сделать все, чтобы выйти за него. Он на восемь лет моложе меня. Но если я так прекрасно выгляжу, какое это имеет значение? Я его обожаю, Хелен, и намерена уехать с ним в Кению.
Хелен не находила слов. «Бедная Пэтти, — мрачно думала она, — хорошо, что я буду здесь, когда она вернется». Рита закончила свое излияние, откровенно намекнув, что Хелен должна помочь ей держать Пэтти в стороне, когда девочка приедет на каникулы.
Питер… Пьеро… Питер — это имя не сходило с уст Риты несколько дней. Она отправила Хелен за пластинками, прослушала одну до половины и заявила, что не может слушать такую чепуху, но пусть они останутся здесь для Питера. Хелен уже тошнило при одном упоминании этого имени. Она уже заочно презирала глупого парня, позволившего женщине так обмануть его, и считала, что Рита была еще глупее, если думала выйти сухой из воды со своей ложью.
Для Хелен началось трудное время. Спокойная квартира превратилась в дикий водоворот, атмосфера накалялась. Найджел Кресланд настойчиво звонил по телефону и часто заходил, и каждый раз Хелен приходилось справляться с ним самой. Он не верил, что его бывшей невесты всегда нет дома, и передавал ей резкие и довольно угрожающие послания. Хелен казалось, что Рита стала еще более нервной и даже испуганной. Ей явно было не по себе, когда она говорила о Найджеле, и все же она непреклонно отказывалась видеться с ним.
Рита нервничала гораздо больше, чем показывала, и часто сомневалась, сможет ли выйти из этого трудного положения. Но под хрупкой красотой скрывалась безжалостная и решительная натура. А влюбленность в мужчину моложе ее только придавала Рите сил.
Встреча с Питером Фаррингтоном в Париже произвела на нее необычайный эффект. В сравнении с этим молодым, полным жизни и очаровательным мужчиной Найджел показался ей скучным и даже пресыщенным. Питер удовлетворял все ее потребности в романтике, деньгах, обожании и всем, чего ей недоставало в жизни с доктором Вейдом.
Почему она была так глупа, что вышла тогда за Тома? Возможно, просто хотела вырваться из дома, от родителей. Томми обожал ее, у него были деньги, правда небольшие, и все прочили ему блестящую карьеру. Единственным яблоком раздора было то, что он никогда не стремился практиковать на Харли-стрит, где располагались кабинеты самых преуспевающих врачей, как она того хотела. Но теперь все это было в прошлом, и после Томми у нее появились любовники: сначала Найджел, а теперь Питер. Ах! Она была без ума от него!
Общение с Питером было так приятно не похоже на общение с Найджелом, которому временами доставляло удовольствие унижать Риту упоминаниями о ее финансовых затруднениях! Не говоря уже о его отношении к Пэтти. И Найджел так много знал о ней…
Питер думает, что она молодая и одинокая вдова, и хотя Рита намеревалась рассказать ему о ребенке, откладывала это до последнего. Она знала, что предает дочь, но хотела получить Питера Фаррингтона, хотела так сильно, как ни одного другого мужчину в своей жизни. Без сомнения, он относился к детям совершенно по-другому, нежели Найджел… вполне возможно, он захочет иметь собственного… Но для него будет шоком, если она сейчас предъявит ему свою одиннадцатилетнюю Пэтти.
В Париж явился Найджел — приехал повидать ее, да еще в самом худшем расположении духа, отчего был довольно груб. Полная триумфа от победы и приобретения молодого и великолепного любовника, Рита удивила Найджела (и себя саму), возвратив ему кольцо и холодно заявив, что не собирается выходить за него.
Теперь, в это пасмурное осеннее утро, лежа в постели, Рита вновь вспоминала ту сцену. Когда она протянула ему кольцо с большим бриллиантом, за которое Найджел заплатил в свое время приличную сумму, он остолбенел.
— Не будь идиоткой, Рита! — рявкнул он.
Она пожала плечами, встала, засунула кольцо в карман его пиджака и опять села на софу, поправляя рыжие волосы и зевая. Он разразился проклятиями. «Какого черта она себе позволяет? Что это за идиотская игра? Не думает ли она, что может демонстративно покинуть его всего за несколько недель до свадьбы?» И продолжал в том же духе, пока она не взглянула на него из-под длинных блестящих ресниц и не сказала:
— Это бесполезно, Найджел, я уже все решила.
Он тогда спросил, не из-за ребенка ли это, и пробормотал что-то вроде того, что попытается смириться с присутствием Пэтти, если она того хочет. Рита решила сыграть на этом и позволила ему думать, будто отказала, считая несправедливым давать Пэтти такого злого отчима.
Но Найджел знал ее слишком хорошо. С опасным блеском в глазах он потребовал правду:
— Ну же, давай признайся, что у тебя появился какой-то парень!
— Если и так — это мое дело! — ответила она. — Вполне естественно, что люди расторгают помолвки, мой дорогой Найджел, и не смотри на меня, как будто я в бреду!
Он взял себя в руки и, страшный в своем спокойствии, присел на ручку кресла, закурил и напомнил Рите о счетах, которые оплачивал за нее последние двенадцать месяцев, и его гарантиях на превышение ею кредита в банке.
Это ее немного напугало, и она была вынуждена сказать:
— Но мы провели с тобой прекрасное время, и ты получал удовольствие от этого, как и я… И у тебя нет оснований возмущаться, что тебе пришлось за это заплатить немного, не так ли?
Найджел ответил, что заплатил гораздо больше, чем «немного», и что ужасно возмущен, и будь он проклят, если не заставит ее вернуть все меха, драгоценности и деньги и допустит ее брак с другим.
— Кто этот парень? Он готов взять на себя все твои долги в нагрузку к твоему прекрасному телу? — грубо поинтересовался он.
Вспыхнув и засверкав глазами, Рита сжала зубы и ничего не ответила. Могла ли она допустить в подобных обстоятельствах, чтобы Питер узнал правду о ней и о ее долгах? Что же до Пэтти… Да, она попала в дьявольски неприятное положение. Даже если Питер простит ей те восемь лет, на которые она старше, и одиннадцатилетнюю дочь, он, конечно, не простит того факта, что она промотала наследство Пэтти и позволила Найджелу платить за школу, в которой учился ее ребенок.
Она попыталась спорить с Найджелом, объясняться — все бесполезно. Если она не образумится и не выйдет за него, он просто ее разорит, пригрозил он. Дал ей передышку, чтобы прийти в себя и положить конец этим «глупостям», но предупредил на прощание: если она будет упорствовать, он изымет из банка свои гарантии и предложит ее новому кавалеру «поконкурировать».
Рита лихорадочно пыталась найти выход и в итоге пришла к выводу, что у нее есть только одна лазейка — выйти замуж за Питера прежде, чем он узнает о ее долгах, отношениях с Найджелом и, главное, о Пэтти.
Хелен была уверена, что Найджел имеет какую-то странную власть над Ритой. Ситуация с каждым днем становилась все напряженнее, и девушка тоже начала нервничать. Она боялась подходить к телефону и вздрагивала при звуке дверного звонка, опасаясь вновь столкнуться с разъяренным Найджелом. Разрыв помолвки, казалось, совершенно не заботил его, и теперь он был еще сильнее влюблен в Риту, чем прежде. К тому же в любую минуту ожидался из Парижа Питер Фаррингтон…
Затем разразилась катастрофа. В холодный октябрьский день, собираясь с Хелен в Бексхилл навестить Пэтти, Рита почувствовала сильную боль, и у нее поднялась температура. Оказалось, это приступ аппендицита и необходима срочная операция.
В клинике, куда ее привезли, Рита, всхлипывая, вцепилась в руку Хелен:
— Это трагедия. Сегодня утром я получила телеграмму — завтра в Лондон приезжает Питер. О, бога ради, Хелен, он не должен встретиться с Найджелом! Найджел — чудовище! Он все разрушит! Он скажет Питеру о Пэтти, о моем возрасте, обо всем! Тогда мне конец! Я все расскажу Питеру, но когда это будет удобно мне самой. Хелен, поклянись, что будешь держать их в стороне друг от друга! И когда приедет Питер, будь тактична с ним и передай, чтобы он пришел ко мне, как только будет возможно. Я умру, если ты мне не поможешь! Хелен, я полагаюсь на тебя… — Рита цеплялась за девушку, ее огромные черные глаза сверкали. — Дай мне обещание, не покидай меня в беде… Я отблагодарю тебя…