– Делаю.
Поработав джойстиками маневровых двигателей, Александр обратился с вопросом к третьему находящемуся в рубке члену экипажа – главному связисту и второму врачу экспедиции француженке Селин Леру:
– Сеанс связи с ЦУПами через пять минут?
– Да. Обещали прислать расшифровки данных с предыдущих зондов и телескопа-дифрактора, и корректировки программы дальнейших исследований.
– Хорошо, что мы можем вносить эти корректировки без помех. Были бы здесь китайцы, пришлось бы выполнять программы исследований по очереди, – сказал Александр.
– Как там говорят у вас в России – не было бы счастья, да несчастье помогло. Редкий случай, когда русские шпионы принесли пользу и Америке, – с усмешкой заметил Мэйсон. – Не сообщи «крот» в NASA вашим военным, что наши аппараты наткнулись на ограничивающую Солнечную систему «стенку», и не скажи потом ваш президент нашему при встрече о том, что вам всё известно, мы бы не согласовали начало совместных действий ещё в 41-м. И не привлекли бы финансирование от Лиги арабских государств ещё в 42-м. А китайцы узнали об этом только в июле 43-го и, как всегда, решили, что будут делать собственную программу вместо того, чтобы участвовать в международной. Вот только благодаря русской разведке мы опережали их в подготовке больше чем на два года. Ну и индусы с европейцами, конечно же, согласились участвовать в международном проекте. А там и японцы с австралийцами и канадцами подтянулись. Поэтому мы сейчас уже тут, а китайский корабль только-только сошёл с орбиты около Земли. К тому же, благодаря тому, что они заглотили нашу дезинформацию с якобы подлинными чертежами EmDriveIII и не смогли реализовать на практике следствия из теорий Вудварда и Вольфрама, то имеют только термоядерно-фотонный и протонно-плазменный двигатели, а значит, будут лететь сюда не менее 3-х с половиной лет. Надеюсь, к этому времени мы уже успеем запустить зонды к звёздам.
– Если вообще можно туда что бы то ни было запустить, – скептически произнесла Леру.
– Я оптимист, – усмехнулся Мэйсон.
– Начинаю приём информации из ЦУПов, – сказала Леру и включила громкую связь по кораблю.
– Привет всем, – произнёс на принятом для общения между ЦУПами и членами экспедиции английском руководитель российского ЦУПа Михаил Синюгин. – Сегодня координатором работаем мы. Принимайте пакет с аналитикой. Программу решили существенно не корректировать, только направите завтра ещё один микроспутник с оптоволоконными кабелями с SHD-камерами и широкополосным волоконным ВКР- лазером в центр «пятна» и попробуете погрузить в границу среза «туннеля» камеру на кабеле и кабель с более широкой апертурой, подсоединённый к лазеру. Попробуем измерить прохождение волн разной длины, а также посмотрим, пропустит ли «туннель» внутрь себя материальное тело. И вне зависимости от этого, в любом случае в воскресенье 14-го запустите к «туннелю» зонд с Шоней. У нас тут некоторые учёные высказывают предположение, что «туннели» могут пропускать только живых, а может быть даже вообще только разумных существ. А неживые объекты после пересечения границы сразу распадаются.
У нас всё. Как всегда, желаем хорошего полёта и интересных исследований.
– Принимаем сигнал устойчиво, – произнёс в ответ Мэйсон. Согласно протоколу связи экипаж давал обратную связь так, словно шёл разговор в прямом эфире, хотя на самом деле сигнал от дрейфующего в нескольких километрах от «стенки» «Хиуса» идёт до Земли почти 18 часов.
– Здоровье членов экипажа и экспедиционных животных в норме, – подключилась к передаче главный врач и по совместительству второй биолог экспедиции Надежда Румянцева.
– Все системы наблюдений и обработки данных работают нормально. Все энергетические установки исправны, – добавил научный руководитель экспедиции и главный энергетик корабля Парамдип Сингх.
– Все системы корабля функционируют штатно. Программа экспедиции выполняется по графику. Полученные корректировки будут внесены в обычном режиме, – завершил официальную часть сообщения Мэйсон. И добавил: – Время для личных сообщений членов экипажа.
После чего в эфир в течение 15 минут – по минуте на одного члена экипажа – передавались поздравления, вопросы и пожелания к близким, и просьбы в ЦУПы. После того, как этот поток иссяк, Мэйсон завершил сеанс связи стандартной фразой: Связь кончаю. Следующий сеанс по расписанию. И да хранит нас всех Бог!
Леру отключила громкую связь и Мэйсон перешёл на канал связи с Парамдипом:
– Когда будет готова распаковка полученной информации?
– Через час завершим, – ответил сикх. – Все поправки в программу исследований сразу внесём в бортовой компьютер, так что вычисления поправок в маршрут полёта можно будет начинать тоже через час.
– Принято. Тогда всем, кроме задействованных в расшифровке, внеплановый час отдыха.
13 мая 2051 года, суббота. Космическое пространство рядом с границей солнечной системы.
– Хорошо, что пятница была вчера, – сказал Айзек Пирсон, маневрируя скафандром так, чтобы панель внешнего управления микроспутником оказалась у него по левую руку.
– Вот не думал, что ты суеверен, – ответил Йенс Мортенсен, перемещаясь по левую относительно Айзека сторону спутника. – Надеюсь, у тебя к скафандру изнутри не приклеена подкова?
– Слушай, а хорошая мысль! Как говорил в своё время ваш Нильс Бор, говорят, она приносит удачу даже тем, кто в это не верит. Вот только где взять на «Хиусе» подкову?
– Попроси Михайлова, чтобы он тебе на своём 3D-принтере изготовил. Думаю, он согласится.
– Приступаем к активной фазе эксперимента. Подтвердите контроль обстановки, – раздался в шлемах висящих по обе стороны от спутника астронавтов голос Парамдипа.
– К дублированию команд в ручном режиме готов, – сразу посерьёзнев, ответил Пирсон.
– К коррекции направления запуска камеры и излучающего оптоволокна готов, – ответил Мортенсен.
Микроспутник с тремя оптоволоконными кабелями с SHD-камерами и волоконным ВКР- лазером с закреплённым на его излучающем торце оптоволокном с нулевым коэффициентом преломления отработал сразу всеми своими тремя двигателями и полетел к мембране торца «туннеля» строго по его гипотетической оси, направленной из центра круга торца «туннеля» на центр Солнца. Подав импульсы на двигатели своих скафандров, следом за ним двинулись и астронавты из группы сопровождения.
«Хиус» завис слева от спутника на границе апертуры излучающе-собирающей зоны «туннеля», которая, как было доказано предыдущими экспериментами, имела форму воронки, расширяющейся под углом в 10 градусов относительно гипотетической оси «туннеля» и экспоненциально увеличивающей свою проницаемость по мере удаления от ограничивающей солнечную систему «стенки». А в пятистах метрах справа и в двухстах метрах дальше от астронавтов и спутника следовал за ними в сторону центра «окна к звёздам» один из трёх стыковочно-посадочных модулей, фактически представляющих собой многоразовые космические корабли типа «Ньёрд».
Эти спейс-шипы были детищем консорциума американских, европейских и российских аэрокосмических фирм и японской Национальной аэрокосмической лаборатории (NAL). Каждый из членов консорциума внёс в разработку свои лучшие достижения, что позволило всего за три года создать потрясающую машину, способную совершать манёвры в космосе и атмосфере любой плотности. А своё название корабли этого типа получили с подачи одного из испытателей, бывшего по рождению норвежцем. «Ньёрд» в скандинавском пантеоне был богом не только ветра и моря, а ещё и удачи.
И сейчас один из таких кораблей, управляемый вторым пилотом экспедиции австралийкой Кендрой Тейлор со штурманом японцем Коноэ Сэтору, следовал за приближающимися к границе «окна» трио из спутника-зонда и контролирующих его астронавтов. А на подстраховке в кабине второго модуля дежурили Русаков и третий штурман и пилот экспедиции – американец родом из индейского племени анишинаабе, носивший официальное имя Калеб Фернандес и при этом среди членов экспедиции именуемый своим первым, индейским именем – Гекек, что означало Ястреб.
Спустя час спутник замер в трёх метрах от границы и рядом с ним зависли Пирсон и Мортенсен. «Ньёрд» замер в пятистах метрах правее и в двухстах метрах дальше от поверхности границы. Тейлор готова была по первому же сигналу с «Хиуса» или от контролирующих спутник астронавтов с предельным ускорением сблизиться с Айзеком и Йенсом и подхватив их специально сконструированной упругой сетью, на максимальной мощности двигателей рвануть в сторону «Хиуса». Который, в свою очередь, в случае опасности должен был вывести на форсажный режим одновременно термоядерно-фотонный двигатель и плазменно-протонный ускоритель, и сразу после подлёта «Ньёрда» захватить его сверхмощным магнитным полем, притянуть к стыковочным тросам и начать ускорение от границы «окна».
– Пошла команда на запуск первой камеры, – произнёс Парандип.
– Запуск камеры подтверждаю, – ответил Пирсон.
– До сближения с границей пять, четыре, три, две, одна, ноль.
– Камера прошла границу. Оптоволокно продолжает разматываться.
– Камера фиксирует равномерное освещение, равное светимости Проксима Центавра, соответствующее стандартно принятому удалению. Длина прошедшего границу оптоволокна 11 метров.
И сразу вслед за этим из уст обычно невозмутимого сикха вырвалось:
– О-о-о… Даю сигнал торможения. Это невероятно!
– Размотка оптоволокна прекратилась, – доложил Пирсон. И не удержался от вопроса: Что случилось?
– Звёздная система выглядит так, словно камера оказалась прямо на её границе. Продолжаем программу. Даю на микродвигатели камеры импульс для разворота.
Спустя несколько секунд Парандип произнёс:
– Камера показывает ровную поверхность со светимостью, по всей видимости, равной светимости нашего Солнца, наблюдаемой на границе системы Проксима Центавра. Запускаю излучающее оптоволокно.
– Отделение насадки излучателя подтверждаю, – доложил Пирсон. – Насадка приближается к границе. Остановилась в тридцати сантиметрах от поверхности.