е можно так шутить? Ей срочно нужна таблетка обезболивающего. Она роется в своей сумке от Тори Бёрч винного цвета, которую ей подарил Брюс в честь завершения первого курса химиотерапии. Тогда в их душах еще жила надежда на лучшее. Карен вытаскивает пластиковую баночку и очень аккуратно достает одну маленькую круглую таблетку, стараясь не прикасаться к овальным перламутровым капсулам. Она глотает таблетку без воды. От этого ее сердце начинает биться чаще, но ничто другое не помогает справиться с болью.
Карен хочет полюбоваться видом, но приходится закрыть глаза.
— Мы уже вот-вот приедем, — немного погодя произносит Грир.
Своим британским акцентом женщина напоминает ей Джули Эндрюс в фильме «Мэри Поппинс». «Вот-вот», — проносится у Карен в голове. Грир выезжает на кольцо, включает поворотник и уходит налево. В то самое мгновение, когда машина резко дергается, начинает действовать обезболивающее. Боль стихает, и облегчение накрывает Карен золотой волной. Она всегда наслаждается этим мгновением — когда препарат, только начиная действовать, впитывает всю боль, словно губка пролитую воду. Вероятно, Карен скоро попадет в зависимость от таблеток, если уже не попала. К счастью, доктор Эдман не скупится, когда выписывает ей рецепты. Да и какая теперь разница, есть у нее зависимость или нет?
— Приехали! — объявляет Грир, сворачивая на дорожку, усыпанную белой ракушечной крошкой.
На въезде висит предостерегающая табличка с названием поместья: «Саммерленд. Частная территория». Карен выглядывает из окна. По обе стороны дорожки высажены сиреневые и розовые гортензии. Они проезжают под самшитовой садовой аркой, и перед Карен открывается вид на маленький приморский рай — иначе и не скажешь. Прямо перед ней величественно возвышается огромный дом с бело-зелеными навесами над окнами. Напротив стоят два коттеджа поменьше. Вокруг них разбит ухоженный сад с тихо журчащими каменными фонтанами, вымощенными камнем дорожками и роскошными цветочными клумбами. И всего в нескольких ярдах от этого великолепия плещется океан. Отсюда видно весь залив, а за голубой водной гладью раскинулся город. Карен может разобрать вдалеке шпили двух церквей, которые она разглядела, стоя на пароме. Прекраснее пейзажа не представить.
Карен едва может дышать, а говорить уж и вовсе не в силах. Это самое красивое место из всех, что ей когда-либо доводилось посещать. Эта красота практически причиняет ей боль.
Сегодня пятница. На шесть вечера запланирована репетиция свадьбы в епископальной церкви Святого Павла, после которой во дворе дома пройдет фуршет на шестьдесят человек, где подадут морепродукты (как приготовленные на гриле, так и абсолютно свежие). Во время ужина будет играть живая музыка. Кавер-группа исполнит песни «Бич бойз» и Джимми Баффетта. Под «маленьким тентом» разместят не только музыкантов, но и четыре прямоугольных стола, на пятнадцать человек каждый. А еще там будут лобстеры.
Свадьба пройдет в субботу в четыре часа дня. После церемонии начнется формальный ужин под «большим тентом» с прозрачной пластиковой крышей, сквозь которую гости смогут любоваться звездами. Там будет место для танцев, оркестр из шестнадцати человек и семнадцать круглых столиков, на десять человек каждый. В воскресенье Уинбери организуют праздничный завтрак в своем гольф-клубе. После этого можно будет вздремнуть. Карен, по крайней мере, точно вздремнет. Утром понедельника Карен и Брюс покинут остров на пароме, а Селеста и Бенджи вылетят из Бостона в Афины, а оттуда — на Санторини.
«Время, остановись», — молится Карен.
Ей не хочется вылезать из машины. Она была бы рада просидеть здесь целую вечность, наслаждаясь мечтами об этих прекрасных планах.
Брюс помогает Карен выбраться наружу и протягивает ей трость. В это время из главного дома и гостевых коттеджей начинают выходить люди, как будто желая как можно скорее поприветствовать высокопоставленных гостей. Их и правда можно так назвать, ведь Карен и Брюс — родители невесты.
Но Карен также знает, что обитателей этого поместья наружу тянет любопытство: семья Отисов не может похвастаться богатством, а Карен к тому же неизлечимо больна. Она надеется, что их не будут судить слишком строго.
— Привет, — говорит Карен собравшимся. — Меня зовут Карен Отис.
Она пытается отыскать взглядом знакомые лица, но Грир куда-то исчезла, а Селесты нигде нет. Карен жмурится от бьющих в лицо солнечных лучей. Она встречалась с женихом Селесты Бенджи всего три раза, но из-за влияния химиотерапии помнит только то, что у него на макушке постоянно топорщатся волосы. Карен приходилось постоянно сдерживаться, чтобы не пригладить этот хохолок. Перед ней стоят двое симпатичных молодых мужчин, и Карен понимает, что среди них нет Бенджи. Один из мужчин одет в яркую васильково-синюю футболку поло. Карен ему улыбается. В ответ молодой человек делает шаг вперед и протягивает ей руку.
— Меня зовут Томас Уинбери, миссис Отис, — говорит он. — Я брат Бенджи.
Карен пожимает Томасу руку — своим крепким рукопожатием он легко мог бы превратить ее кости в пыль.
— Прошу, зовите меня по имени.
— А меня зовут Брюс. Брюс Отис. — Брюс обменивается рукопожатиями с Томасом, а затем и со вторым молодым человеком.
У юноши темные волосы и кристально-голубые глаза. Он настолько красив, что Карен приходится приложить усилие, чтобы откровенно на него не пялиться.
— Шутер Аксли, — говорит он. — Я шафер Бенджи.
Точно, Шутер! Селеста как-то о нем упоминала. У него необычное имя, забыть его довольно сложно. Селеста пыталась объяснить, почему шафером стал Шутер, а не Томас, брат Бенджи, но история была слишком запутанной, и Карен казалось, что Селеста рассказывает о героях сериала, который Карен еще не смотрела.
Брюс пожимает руку девушке с каштановыми волосами и веснушчатым лицом, а затем здоровается с брюнеткой в закрытом обтягивающем платье до колен алого цвета, как буква[1]. Эта девушка выглядит опасной.
— На вас жарко смотреть, — произносит Алая Буква.
Если бы она говорила с другой интонацией, можно было бы подумать, что она пытается флиртовать с Брюсом, но Карен понимает, что девушка имеет в виду наряд ее мужа: черные джинсы, черно-бирюзовую рубашку, лоферы и носки. Он одет с иголочки, но все равно не вписывается в окружение. Все остальные носят простую летнюю одежду: мужчины в шортах и поло, девушки в светлых хлопковых платьях. Селеста больше полудюжины раз напоминала Карен, что все Уинбери очень скрупулезны в одежде. «Скрупулезны» — именно так она и говорила, и это слово показалось Карен весьма необычным. Разве оно не вышло из употребления много лет назад? Селеста сказала: «Передай МакГайверу, чтобы надел синий блейзер, и никаких носков». Когда Карен сообщила это Брюсу, тот рассмеялся, но совершенно безрадостно.
«Я знаю, как правильно одеваться, — ответил он. — Это моя работа».
Высокий седоволосый джентльмен шагает через лужайку и сбегает вниз по ступеням, ведущим к подъездной дорожке. С плавок и неопреновой водолазки ручьями стекает вода.
— Добро пожаловать, — говорит он. — Я бы обнял вас, но лучше подождать, пока я достаточно обсохну для таких фамильярностей.
— Ты опять выпал из каяка, Тег? — поддразнивает его Алая Буква.
Но джентльмен игнорирует ее и подходит к Карен. Когда она протягивает ему руку, он целует ее пальцы, ловя ее врасплох. Она не уверена, целовал ли ей кто-нибудь руки когда-либо прежде. Но все когда-нибудь случается в первый раз, и даже умирающей женщине от этого никуда не деться.
— Мадам, — произносит он с британским акцентом, достаточно слабым, чтобы быть приятным, а не отталкивающим. — Меня зовут Тег Уинбери. Спасибо вам за то, что проделали такой долгий путь; спасибо за то, что потакали всем прихотям моей жены; и, конечно же, спасибо за вашу прелестную, умную и очаровательную дочь, за Селесту — наш подарок с небес. Мы все попали под ее чары и с замиранием сердца ждем свадьбы.
— Ох, — выдохнула Карен.
Она чувствует, как на ее щеках расцветают розы, — именно так отец Карен всегда описывал румянец дочери. Это удивительный мужчина! Он сумел успокоить ее и при этом заставил почувствовать себя королевой.
Кто-то хлопает Карен по плечу, и она аккуратно поворачивается, опираясь на свою трость.
— Б-б-бетти!
Это Селеста. На ней белое платье на тонких лямках и сандалии, волосы заплетены в косу. Она загорела; печальные голубые глаза широко распахнуты.
Печальные? Этот день должен быть самым счастливым в ее жизни — или, быть может, вторым в списке. Карен знает, что Селеста беспокоится о ней, но сама она намерена забыть о своей болезни — по крайней мере на ближайшие три дня — и надеется, что остальные поступят так же.
— Дорогая! — восклицает Карен и целует Селесту в щеку.
— Бетти, ты здесь, — говорит Селеста, и в ее голосе нет ни следа заикания. — Можешь в это поверить? Ты здесь.
— Да, — отвечает Карен, напоминая себе, что только из-за нее свадьба будет именно в эти выходные, когда на острове больше всего людей. — Я здесь.
2018 год. 7 июля, суббота. 6:45
Шеф
Шеф останавливает автомобиль перед участком 333 по Мономой-роуд. Прямо перед ним стоит детектив полиции штата Массачусетс Николас Диамантопулос, также известный как Грек. Отец Ника родом из Греции, а мать — из Кабо-Верде. У Ника темная кожа, бритая голова и чернильно-черная бородка. Он настолько привлекателен, что порой люди в шутку советуют ему уволиться из полиции и пойти на телевидение, чтобы играть копов в сериалах, — платят лучше, и никаких сверхурочных. Но Нику достаточно быть чертовски хорошим детективом и дамским угодником.
Шефу уже приходилось работать с Ником. Вместе они занимались расследованием последнего убийства, связанного с наркоторговлей, которое произошло на Като-Лейн. Первые пятнадцать лет своей карьеры Ник посвятил службе в Нью-Бедфорде. Там на опасных улицах обитают жестокие преступники, но Ник не производит впечатления крутого парня, закаленного в боях. В фильмах копы часто выглядят так, словно покорили вершину преступной пищевой цепочки, но Ник не такой. Допрашивая подозреваемых, он проявляет искреннее сострадание и чуткость. Иногда Ник даже рассказывает истории о своей бабуле из Салоник, которая после смерти деда Ника каждый день носила уродливое черное платье и еще более уродливые черные ботинки. И какие он выдает результаты! Стоит ему только заговорить о своей бабуле, как люди сразу сознаются во всех грехах. Этот парень — настоящий волшебник.