Я крепче сжал ложку и начал хлебать еще медленнее, контролируя каждое движение, стараясь сдерживать звериные позывы.
Мастер кивнул:
– Хорошо. Умеешь себя контролировать. Рука будет болеть еще несколько дней, татуировка может воспалиться и покраснеть, но если следить за чистотой на коже, то опухоль скоро спадет. Предлагаю тебе на это время остаться в Черном районе. Тот, кто тебя сюда привел, покажет, где ты сможешь жить, заодно определишься со своим выбором. Кстати, мы, конечно, люди добрые, но заплатить тебе все равно придется. Ты можешь отдать деньгами, энергией или отработать. Что выбираешь?
Проглотив очередную ложку похлебки, я сказал:
– Могу отдать Ки. А отработать – это как?
– Если Ки – то минимум сто единиц, – небрежно бросил мужчина. А у меня похолодело в груди. Сто единиц… Это объем энергии взрослого человека. Подростки моего возраста и телосложения за раз могут сдать в районе пятнадцати единиц – четверть Ки, а потом пару недель им придется восстанавливаться. Сто единиц – это шесть раз по две недели. Три месяца.
Я знал, что Старший Брат о многом умалчивает, я чувствовал, что будет какой-то подвох, но сто единиц! Может, они таким образом пытаются удержать меня в Черном районе? Или подозревают причину поиска и хотят проверить? Если я смогу за раз сдать весь объем, тогда они убедятся в том, что я донор, и запрут в одном из домов. А ведь Мастер показался мне благородным человеком, несмотря на пятичасовую пытку иглами.
– Отработать можно, снабжая местных жителей дровами или едой.
То есть он предлагает выйти из города прямо в Лес. Меня передернуло от ужаса.
– На самом деле, – продолжил Мастер, следя за каждым моим движением, – для тебя это отличная возможность. В любом случае, нужно переждать, пока тебя не перестанут искать в городе и пока не заживет рука, а также ты сможешь на практике пощупать разные варианты и только потом определиться с выбором. К тому же новичков мы отправляем в относительно безопасные места, поэтому риск не так велик, как ты думаешь.
Несмотря на вежливые и деликатные слова Мастера, выбора он оставлял не так уж много.
– Я готов сдавать по десять Ки каждые пять дней и отрабатывать в лесу.
– Ты будешь успевать восстанавливаться?
– Если буду хорошо питаться, то да, – твердо ответил я. Я понимал, что такая скорость тоже может вызвать вопросы, но она не является уникальной: люди с повышенной регенерацией Ки иногда встречаются, и к ним относятся спокойно.
– Хорошо, так и решим. Тогда поешь и выходи. Там тебя уже ждут, – с этими словами Мастер развернулся и вышел из домика.
Я доел похлебку, отложил посуду в сторону и еще раз посмотрел на татуировку. Очень качественная работа, я вообще не видел отличий между единицей и семеркой – тот же цвет, тот же шрифт. Как проверить печать магическим путем – я не знал, да и вряд ли у меня хватило бы умений для этого, но внешне печать была похожа на настоящую.
Плечо горело, словно к коже приложили кружку с кипятком, и иногда что-то в мышцах дергало и тянуло.
Что ж, пора идти отрабатывать татуировку. Странно только, что Мастер не стал сразу забирать мою Ки, ведь Старший Брат говорил, что именно он это и сделает. Хотя, может, он решил, что сначала я должен отработать в Лесу, ведь после сдачи Ки сил у меня должно изрядно поубавиться.
– О-о-о, а вот и наш Семерка! – радостно воскликнул знакомый мальчишка с белесыми вихрами. – Или тебя теперь называть Семнадцатым?
– Лучше Семеркой, я уже привык, – буркнул я.
– Вообще ты можешь придумать себе любое имя. Меня тут знают под именем Байсо. Так что можешь звать меня именно так. А хочешь, я сам придумаю тебе имя? У меня отлично получается.
– Как хочешь, – ответил я. Сейчас я внимательно прислушивался к своему желудку, в нем так давно не было нормальной еды, и я очень переживал, не стошнит ли меня еще раз. Так не хотелось расставаться с ощущением заполненности в животе.
– Хмм, лучше всего отталкиваться от какой-то характерной черты. Интересно, чем ты отличаешься? Внешность – самая обычная: невысокий, тощий, обтрепанный, волосы черные и грязные, ты бы помылся… Родинок на лице нет, шрамов тоже, не хромаешь… Знаешь, кроме семерки у тебя и нет ничего особенного.
Байсо потер подбородок, почесал затылок, подергал себя за ухо, но даже несмотря на приложенные усилия не смог придумать достойное имя. Поэтому через несколько секунд он сплюнул и буркнул:
– Ладно, Семерка, иди за мной. Буду знакомить тебя со сборщиками хвороста.
Он уверенно вел меня узкими улочками между однотипных каменных домиков и низких заборов. Людей на улицах так и не было видно, только изредка я подмечал детские мордашки в окнах или мелькнувшую рубашку.
– Байсо, а где все жители?
– Почти все на работе. Кто-то охотится, кто-то собирает травы, кто-то рубит деревья, а кто-то промышляет в других районах. Да тут вообще мало людей: две трети домов пустует. Детей обычно собирают в один дом, чтоб за ними было проще смотреть.
Я улыбнулся, ведь и сам Старший Брат мог считаться ребенком, ему всего-то на вид лет двенадцать. Но тут мальчишка добавил:
– В Черном районе любой человек старше десяти лет должен отрабатывать свое проживание. Иначе не выжить. Знаешь, как тут было плохо до прихода Мастера? Я сам не видел, это было задолго до меня, но старожилы рассказывают, что властям приходилось насильно загонять сюда людей даже с малейшими провинностями, чтоб район не пустел. А вымирали тут сотнями. Не умели ловить дичь, травились ягодами, умирали от укусов насекомых и змей. Даже маги не могли долго держаться, быстро растрачивали свою энергию на защиту.
А потом откуда ни возьмись появился Мастер. Он пришел с той стороны стены.
Это значит, что Мастер не из этого города! Интересно, какой же силы этот человек, если смог выжить в Лесу? Я не удержался и спросил у Байсо. Тот нахмурил лоб и резко ответил:
– Этот вопрос у нас под запретом. Никто и никогда не спрашивал у Мастера его настоящее имя, талант или откуда он родом, – и продолжил более мягким тоном. – Понимаешь, именно он научил местных, какие растения можно кушать, а какие – нет, как ставить силки и загонять добычу, как спасаться от болезней и укусов. Если бы он захотел рассказать нам о своем прошлом, мы бы с радостью приняли любой вариант, но если он хочет держать все в секрете, то мы должны уважать его желания.
Мастер – он очень умный. Он нашел способы проникать в другие районы и добывать там деньги и пищу, он помог спастись некоторым хорошим людям, научился делать такие татуировки. А знаешь, какой он сильный! Однажды на наших рубщиков напала двухвостая лисица, успела одному отгрызть руку, а второму прокусить бедро. Хорошо, что Мастер был неподалеку, он одним прыжком перелетел сто метров, потом рукой так повел, – Байсо махнул, изображая Мастера, – лисица взвыла и сбежала. Руку он, конечно, не приделал, но второй мужик выжил и даже почти не хромает.
Я недоверчиво спросил:
– Сто метров одним прыжком? Ты сам видел? А что это за двухвостая лисица? Она большая?
Байсо даже не смутился:
– Нет, я в то время в городе был, но рубщики же сами видели! А двухвостая лисица – это такой зверь наподобие собаки, только больше и опаснее. Чем дольше живет такая лисица, тем умнее она становится и тем больше у нее появляется хвостов. Двухвостая еще не так опасна, но говорят, если уйти в сторону гор, то можно встретить даже пятихвостую лису. С той даже Мастер не сможет справиться, ведь после третьего хвоста лиса может использовать магию.
– О-о-о, – уважительно протянул я, не будучи уверенным, как стоит реагировать на подобные истории. Ясно было одно: если Мастер прикажет Байсо прыгнуть со стометровой скалы, мальчишка прыгнет, не задумываясь и с песнями. Скорее всего, такое благоговение заслуженно, ведь получается, что Мастер спас множество жителей, научил их полезным знаниям и до сих пор старается ради людей, которых выкинул за ненадобностью их родной город. Вот только зачем столь умелому и могущественному человеку такая обуза? Это не принесет ему ни денег, ни чести, ни славы.
Если бы Мастер вошел в город, то, наверное, смог бы жить если не в Белом, то как минимум в Красном районе. Не думаю, что его талант ниже тридцати единиц.
Спустя полчаса Байсо привел меня к внешней стене, последней границе между городом и Лесом. Она была значительно выше внутренних стен, отделяющих районы друг от друга. Но к собственному ужасу я вдруг увидел, что выше, намного выше края стены виднелись зеленоватые облака – кроны огромных деревьев.
Неподалеку виднелась глубокая арка, забранная решетками, возле которой стояла кучка детишек от десяти до двенадцати лет. Они не шалили и не веселились, а с серьезными лицами надевали заплечные мешки, перепроверяли обувь, девчонки туго заматывали волосы тканью, чтобы ни одной прядки не было видно.
– Ты сегодня пойдешь с малышней, будешь собирать хворост и травы, – нарочито небрежно бросил мальчишка, желая подчеркнуть, что он, младший, пойдет в Лес со взрослыми ребятами. – Эй, малышка Пинь, покажешь этому… – тут Байсо замялся, – Шико, что нужно делать!
Шико? Что это за глупое прозвище? Взял число семнадцать и изменил в его названии одну букву! Хотя можно было догадаться о масштабах его воображения по его собственному прозвищу, ведь Байсо – это просто «белый цвет».
Одна из девочек обернулась с недовольной физиономией:
– А, это ты, Байсо! А что это за новичок? И почему это я должна им заниматься?
Эта малышка была мне по грудь, ее по-детски пухлые щечки так и подпрыгивали, но разговаривала она уверенно и спокойно, как взрослая.
– Пинь, ну не бузи. Мастер сказал, что Шико должен кое-что отработать, но раз он новенький, то его отправили в младшую группу. А кому его поручить, если не тебе? Ты же самая знающая!
Девочка чуть покраснела от похвалы, но снова сдвинула выгоревшие на солнце брови и сказала:
– Шико, значит? Если хочешь вернуться живым, слушайся меня. Не смотри, что я еще маленькая, я хожу в Лес уже второй год, знаю все местные пакости. Если ты вдруг думаешь, что ты старше и не должен слушать какую-то малявку, то лучше сразу откажись.