— А что такого? — пожал я плечами.
— За это можно получить! — на меня снова обрушился град ударов, а я так и сидел, закатив глаза. Просто время ведь тянет, придурок. Мог бы давно наручники нацепить и идти отдыхать. Интересно, а если прямо сейчас из Инферно покажется огромная рука, схватит его и утащит прочь, остальные сильно этому удивятся?
— Встань ровно! — очередной удар по груди. — Не двигайся! Не сопротивляйся! — продолжал выкрикивать он, всё так же продолжая размахивать дубинкой. Но уже спустя минут пять удары стали еще слабее, а дыхание у паренька окончательно сбилось.
— Ну что? Легче стало? — поинтересовался я.
— Ах ты…
— Ты чего там возишься? — окликнул бойца начальник.
— Я просто закрепляю максимально качественно и проверяю, как держатся наручники! — паренек сразу бросился выполнять свое задание и даже язык высунул, так старался затянуть наручники потуже. — Всё, сделал в лучшем виде!
— Молодец! Иди сюда, скажу, что дальше делать, — подозвал его начальник, но стоило ему подойти, как наручники со звоном свалились на пол.
— Ой, а кто это у нас такой рукожоп? — улыбнулся я. — Закрыть-то забыл! А ведь теперь я всех здесь могу убить! У-у-у!
Начальник без лишних разговоров отвесил звонкий подзатыльник своему подчиненному, и тот, получив ускорение, побежал застегивать наручники нормально.
— Во! — я не мог не заметить, как выпучились глаза этого малого после подзатыльника. — Ты теперь Мопс! Хах! — а что? Отличный позывной, говорящий.
Наручники на меня всё-таки нацепили, пусть и не с первого раза, затем начальник лично проверил, что они застегнуты, и меня повели куда-то по коридору на нижние этажи здания.
А по пути оперативники не стеснялись в красках рассказывать о том, что меня там ждет. И, судя по их рассказам, сейчас меня отведут к каким-то серьезным и важным людям, которые будут мне что-то рассказывать и как-то неприятно со мной обращаться.
— Так, прежде, чем я зайду, — я остановился у двери с решеткой и обернулся на своих сопровождающих. — Вы же записали в своем рапорте, что я Константин Первый, офицер «демонов войны»?
— Ну записал, и что? — усмехнулся мужик.
— И татуировку мою вы тоже все видели, верно? — решил уточнить на всякий случай, ведь обычно этого достаточно.
— Это, кстати, отдельная тема для разговора. Шпионы совсем обнаглели, даже такое святое научились подделывать, — скривился он.
— Вообще-то не научились.
— Ну вот и разберемся! — расхохотался начальник. — Через месяцок отправим запрос в твою часть и посмотрим, что там скажут! А пока будешь сидеть с уважаемыми людьми.
— Вот же бардак развели… — помотал я головой. — Ладно, идем знакомиться с вашими уважаемыми заключенными, — встряхнул руками и наручники снова упали на пол, а оперативники обернулись на своего молодого сослуживца.
— То есть в этот раз точно хорошо закрепил, да? — вздохнул начальник и отвесил очередной подзатыльник ответственному за наручники. — Вот же вырастил дебила…
— Ну пап… Я правда хорошо застегнул! — заблеял тот, а я не смог сдержать хохот. Кто бы мог подумать, что идиотизм передается по наследству?
Дверь распахнулась и меня толкнули в камеру, где уже сидели и дожидались меня двадцать амбалов. Все разом повернулись ко мне, оскалились, и терпеливо дождались, пока дверь снова захлопнется.
— Опа… — один из них подскочил со своего места. — Вот теперь нам точно скучно не будет!
— О, это хорошо, — обрадовался я. — Я вот тоже скуку не люблю! А чем тут, кстати, можно заняться?
— А у нас сегодня по графику театр, представляешь? — развел руками тот.
— Даже так? Театр я люблю, это вы молодцы, хорошо придумали! А какая пьеса?
— Принцесса и семь великанов! — расхохотались они. — Поучаствуешь в представлении?
— Ну, как минимум посмотрю, — улыбнулся я. Ну а что? Если они репитировали специально для меня, как я могу не посмотреть на такое? Скорее всего, у заключенных здесь просто нет других развлечений, вот и развивают свое актерское мастерство… Молодцы, в общем! — Сразу представлюсь. Я Константин, позывной Первый.
— Первый? Ну так проходи, сладкий! — пробасил здоровяк из дальнего угла камеры.
— А вот тебе сладкого нельзя, кстати, — подметил я и подошел ближе.
— М? — не понял тот.
— Ну посмотри на себя. Какое тебе сладкое? Тебе салатики жевать год минимум, а ты всё о сладостях думаешь, — помотал я головой. Всё-таки за своим здоровьем надо следить, и дело совсем не во внешнем виде. Как минимум сердце устает прокачивать кровь через такую тушу.
— Ты хочешь сказать, что я толстый? — он от удивления даже привстал со своей койки.
— Ну почему же хочу? Я уже сказал, вон как шконка трещит, того и гляди, лопнет, — усмехнулся я, тогда как остальные заключенные удивленно загудели, мол, фраер всё, окончательно попал. — Кстати, а где мне присесть?
— Так вон же твое место! — мне указали куда-то в угол камеры, в сторону торчащего из стены унитаза. — Думаю, тебе будет в самый раз.
— Серьезно? — прищурился я.
— А куда серьезнее? — развел руками зек. — Или у тебя есть, что возразить? Если есть, то говори, не стесняйся. У нас тут серьезный коллектив, — он показал на здоровенного перекаченного амбала с золотыми зубами. — Вон, даже адвокат есть. Можешь подать жалобу и он будет отстаивать твои права! Ахаха!
— Да я и сам жалобу могу предъявить, — усмехнулся я и глаза мои вспыхнули чистым инфернальным огнем. — Хотите? Ну давайте поговорим, обсудим…
Я же сказал, что поговорим… Вот и поговорили.
— Кстати… А чего у вас тут так душно? — поинтересовался я. — Весь воздух выдышали, а форточку никто не открывает. Давайте, исправляйтесь.
— Так это… Как бы так сказать… Нет здесь окон, дядь Кость, — забубнили заключенные.
— У вас слишком ограниченное мышление, и вы пессимисты, — отмахнулся я. — Рембо, открой форточку!
Прошло всего несколько секунд и одна стена рассыпалась от мощного взрыва, а когда пыль осела, камера наполнилась свежим воздухом. Вот, совсем другое дело!
— Кстати, вы правда молодцы, хороший совет дали. Адвокат действительно хорош, отстоял мои права и даже первоклассную койку мне выбил! — похвалил я своих сокамерников.
— Рад стараться, Константин… — прогундосил адвокат откуда-то со стороны унитаза.
Да уж, какие-то они совсем расстроенные тут сидят. А ведь до разговора такие веселые и жизнерадостные были, предлагали кучу всяких развлечений… И куда делся тот запал? Почему теперь они лежат на койках, держатся за сломанные ребра, а один и вовсе, стоит посреди комнаты, думает. Наверное размышляет о том, что некрасиво было нападать на меня с ножкой стула. Теперь сидеть не может, но зато вон как осанку держит, молодец!
— Господин Константин… — один из них поднял руку, — Уважаемый смотрящий… Можно вопрос?
— Погоди… А что значит смотрящий?
— Ну это самый уважаемый в камере, — почесал затылок тот.
— А, ну ладно, побуду пока смотрящим тогда, — кивнул ему. — И что за вопрос?
— Просто хотел спросить… А как вы сюда попали?
— Это веселая и короткая история, — усмехнулся я. — В общем, решил прогуляться по столице и зашел в одну артефактную лавку. А там…
— Нет, я не об этом, — махнул рукой заключенный. — Не за что вас повязали, а как. Каким образом? Кто вас смог задержать?
— А что такого? Ну задержали и задержали… — пожал я плечами.
— Просто тут как-бы не самые слабые сидят… Я бы сказал, что здесь собрались сильнейшие, — скривился он. — Ну, раньше так считалось… А эти четверо и вовсе сотрудники разведки, — он указал на лежащих в углу побитых бедолаг. — Они как-бы по-настоящему грозная сила!
— Что, правда не понимаете, почему я тут оказался? — усмехнулся я, а те замотали головой. — Эх вы… Говорю же, скучно мне! Люблю представления смотреть. Вот одно посмотрел во время допроса, а вы мне обещали спектакль!
— Но у нас же…
— Понимаю, — я хлопнул в ладоши и с потолка свалились три увесистые сумки. — Вот вам реквизит, разбирайте, одевайтесь!
Заключенные с кряхтением и пыхтением поднялись со своих мест и побрели к сумкам. Один достал розовую пачку для балета, другой выудил рога и накладной пятачок, третий вытащил платье, четвертый — петушиный гребешок… В общем, там было немало всего разного, но в основном это, конечно, женская одежда.
— Знаете что, Константин? — ко мне подошел покрытый татуировками старый зек. — Я уважаемый человек. Больше сорока лет по зонам, и все знают меня, как авторитетного вора! Я не буду этого делать!
— М?
— Знаешь, почему? — оскалился он. — Потому, что я уйду отсюда! — в три прыжка он доскакал до двери и стал со всей силы молотить по ней кулаками. — Выпустите меня! Я всех сдам! Всех подельников!
— О, новенького обрабатывать начали, — послышался голос снаружи. — Слыхал, как орет?
— Дебилы, я не новенький! Я пахан! — взревел заключенный.
— Да-да, каждый второй так говорит, — расхохотались надзиратели. — Ничего, посиди там, пусть уважаемые люди с тобой развлекутся!
— Я и есть уважаемый человек, идиоты! Выпустите, пока это не изменилось! — заверещал пахан, но в ответ надзиратели расхохотались еще громче.
— Уважаемый человек, как ты там говорил? Принцесса и семь великанов, да? — положил я руку ему на плечо. — Что-ж, будешь принцессой в таком случае?
— Нет, лучше великаном, — насупился он.
— Хорошо, что у тебя есть свое мнение и ты готов его отстаивать, — похвалил я его. — И я уважаю это. В таком случае, раз ты не хочешь быть принцессой, то и представления не выйдет, — послышались облегченные вздохи заключенных, и я продолжил. — А раз не получится сыграть пьесу принцесса и семь великанов, сыграем другую, не менее интересную! Разыграем сказку двенадцать веселых петушат!
Сокамерники сразу позабыли про свои поломанные ребра и, ловко подскочив со своих коек, бросились на своего товарища. Буквально полминуты, и вот он уже в парике, с накрашенными губами и в розовом плаьте сидит и хлопает глазами.