Утешитель
Имени ему не дали. В его мире это было необязательно, ведь общались в основном мысленно. А в этом мире его знали как Утешителя.
Он стоял на лестнице эволюции выше всех, кого когда–либо встречал здесь. Его народ уже прошел и войны, и перенаселение, и падение нравов. Кончилось засилье эгоистов, произошел возврат к высокой нравственности и любви к ближним.
Всем на его планете было хорошо друг с другом. Можно было пообщаться с кем угодно о чем угодно. Можно было делать что угодно, не опасаясь осуждения. Но делать многое запрещала строгая мораль, а говорить можно было только на философские темы, потому что «выговориться» было не о чем. Плохое настроение бывало только у детей и подростков, поэтому вся жизнь взрослых этого народа была посвящена молодому поколению, иначе говоря, хоть они и достигли вершины эволюции, они все еще были замкнуты сами на себе.
Утешитель был одним из лучших среди своего народа. Ему было мало наставлять на путь истинный своих детей, тем более, что все больше и больше детей росло здоровыми, без перепадов настроения и вспышек агрессии. Ведь из поколения в поколение в них воспитывали Душу и, вроде бы, что–то начало получаться. К тому же, кроме Утешителя были миллионы и миллионы воспитателей. Ему некуда стало себя девать. Он покинул свой мир.
Как он выглядел, сказать не берусь. В отличие от Безымянного и Мечтательницы, он всегда менял свой облик так, чтобы у собеседника создавалось впечатление кого–то доброго и мудрого. Таким он, собственно, и был, и скромничать ему было не перед кем.
Он появлялся в те моменты, когда разумным было плохо, и утешал их. Такой случай произошел и сейчас.
Сначала он не понял, что чувствует. Вроде бы, он явно ощущал несчастье, но в то же время все указывало на полное исполнение желаний. Правильно это было или нет, Утешитель не знал. Поэтому он спросил у Мечтательницы.
Мечтательница
Она любила Утешителя. Не так, как люди любят своих мужей и жен, не так, как влюбляемся мы, подростки. Он был ей как старший брат — теплый и спокойный, добрый и понимающий. С ним хорошо было беседовать, да и просто сидеть рядом. Мечтательница понимала, что он нужен другим, но в свободное время любила посидеть с ним и поговорить о людях, которым нужна помощь.
— Вы говорите об Андрее? — сразу поняла она. По непонятной ей самой причине она обращалась к Утешителю на «Вы». Наверно, уважала его. Но его было за что уважать. — Я сама, если честно, не очень уверена. То, что он несчастен, очевидно. Но подростки из его мира любят грустить, и я не знаю, что с этим поделать.
— Беседа не помешает, — решил Утешитель.
— Осторожно, Учитель! — Иногда она называла его так, и отчасти была права. Он был тем, что в нашем мире называют Учитель, Мастер, Гуру. Будда. Разумный, достигший просветления и несущий его другим. — Он резок на язык.
— Кто только меня не оскорблял на моем веку! — улыбнулся Он. — Но спасибо, что предупредила.
Андрей
Он сидел и размышлял, сам не понимая толком, о чем именно. В голове вертелись обрывки песен, послушно, хотя и немножко тормозно воспроизводимые, должно быть, здешним мирозданием. На душе было тяжело, он уже подумывал о самоубийстве, но сидел и размышлял.
Не спрашивайте меня, как так можно. Наличие таких Андреев становится печальным фактом, если полчаса посидеть Вконтакте и почитать тамошние блоги. Не новостные, естественно, а именно эти, со статусами. В половине их все время кричат о суициде и ненависти к миру. Кричат, но не стреляются, скажете вы. Знаете, а ведь я пробовала это на себе. Уже после одной–двух машинописных страниц сочинения чего–нибудь грустного–прегрустного слезы на глаза наворачиваются и депрессия накатывает. А если постоянно…
Теперь вы понимаете состояние Андрея. И вот, пока он размышлял, кто–то бесцеремонный подошел и тронул его за плечо. Наш мир кривой, поэтому Утешитель вызвал у него ассоциацию с родителями. А с родителями Андрей не церемонился:
— Чего надо? Не видишь, я думаю! — сказал он. Мечтательница в другом конце мира услышала это (она была хранительницей, поэтому могла слышать все, что хотела, а с Утешителем у нее была практически постоянная мысленная связь, потому что он излучал свет, который ей так нужен был во время ее полуодиноких блужданий по этому миру), и сердце ее сжалось от жалости. Не к Андрею — этот и так скоро лопнет от жалости к себе. К Утешителю. Она знала, насколько тому все равно, но все же жалела его.
— Чего надо? — улыбнулся Утешитель. — Да ничего, в общем–то. Тебя вот проведать зашел.
— Меня? На фига? — удивился Андрей.
— Да вот увидел, как ты тут грустишь, и решил выяснить, в чем дело.
— Я? — Андрею стало немного стыдно, но, как известно, от стыда мы начинаем обижаться и говорить еще больше гадостей. — Вам–то что за дело? Все время забываю, что в этом долбаном мире все, кому приперло, могут все знать обо всех. А потом припираются, блин, добренькие, и начинают выпендриваться.
— Ну почему же — припираются и выпендриваются? — возразил Утешитель. — Ты забываешь одну–единственную вещь: если бы ты так уж сильно не хотел, ты бы меня просто не видел. Значит, я тебе нужен хотя бы как мишень для грубостей. Хотя в этом случае тебе казалось бы, что я обижаюсь и начинаю спорить, ведь именно это обычно нравится таким, как ты. Так что дело в другом.
— Философ, блин! — выругался Андрей. С родителями он был не вежливее. Поверьте, это нормально в наши дни. Впрочем, чего это я, вы же сами из нашего мира. — Откуда я знаю, может, вам в кайф долбать мои мозги, а мое несчастье роли не играет. Или вы здесь важная шишка и вам вообще по фиг на здешние правила.
— На здешние правила, похоже, «по фиг» как раз тебе, — улыбнулся Утешитель, и Мечтательница в который уже раз поразилась его терпению. — Ведь с одной стороны, ты несчастен, с другой, твои желания выполняются. Вон, Мечтательница подтвердит, а она, между прочим, хранительница здешняя.
— Что за на хрен! — Андрей удивился словам Утешителя, но продолжил хамить. — Желания, говорите, выполняются? Да выполнилась бы хотя бы половина, я бы тут не сидел!
— Что–то не так, — сказал Учитель. — А чего тебе хочется на данный момент? Сильно хочется? Предупреждаю, ответ в духе «чтобы от меня отцепились» не засчитывается.
— Мне? — Андрей задумался. Он понимал, что выпендриваться перед этим… человеком не только бессмысленно, но еще и стыдно. Так что лучше действительно воспользоваться шансом разобраться в себе. — Любви хочется. Дружбы. Или подоставать кого–нибудь. Поспорить. Даже не любви и дружбы скорее и не интересного общения, потому что я совершенно не представляю свою жизнь без одиночества, а именно возможности пожаловаться на их отсутствие.
— Вот оно! — Утешитель смотрел на мальчика, сидящего перед ним. Несмотря на свою очевидную испорченность и глубокую показную несчастность, он сам себе верно поставил диагноз. Может быть, потому, что Учитель с этим не сталкивался раньше, а мальчик рос в мире, где это типично?.. — И вот из–за этого мироздание корежит? По–моему, все просто. Замуровать тебя в отдельном куске пространства, стереть нам память о тебе — и конец.
— Логично вообще, — ответил Андрей. Зря, ох зря он грубил этому мудрому человеку. — Но почему этого не происходит?
— Я вижу пока только один вариант, — задумался Учитель. — Хранительница — твоя знакомая Мечтательница, и именно ее мозг всем управляет. Значит, она к тебе неравнодушна.
— Что?! — подскочил Андрей. — Да она с этим сгустком треплется! — Тут он зажал себе рот рукой. Ведь он замкнулся в себе задолго до сгустка, потому что хотел этого. — Извините пожалуйста.
Мечтательница
Где–то вдалеке Мечтательница снова и снова повторяла про себя это слово: «Неравнодушна». Сначала она слегка обиделась — как можно такое говорить, потом вдумалась и поняла — правда. Андрей был необычным и, кажется, Утешитель не ошибся.
Да, у нее было много таких влюбленностей, но ран на сердце они не оставляли. Просто в какой–то момент она становилась им не так интересна, и они выходили в мир. Душевная боль здесь была невозможна, оставались только хорошие воспоминания.
Наверно, она влюблялась в тех, кому нужна была ее помощь. Андрей был как раз таким. Спасибо Утешителю, в этот раз она бы, наверное, сама и не справилась.
Она прислушалась. Андрей и Утешитель все еще говорили. Теперь этот разговор не был спором. Они просто сидели (напомню, для Андрея Утешитель был человеком) и рассуждали о жизни. Андрей рассказывал, Учитель слушал и давал советы.
— Извини, друг, мне пора, — Утешитель поднялся. — Кажется, еще кому–то в этом мире нужна моя помощь. Встретимся как–нибудь. Если хочешь знать мое мнение, — он подмигнул, — долго один ты не останешься. — Уж он–то прекрасно знал о привычке Мечтательницы подслушивать.
Хранительница не стала терять времени даром и поспешила к Андрею.
— Привет! — сказала она. — Уже не грустишь?
— Нет, не грущу, — Андрей улыбался так, как мы улыбаемся после сердечного разговора с другом. — Знаешь, я начинаю хотеть стать таким, как Он. Тяжелая работа — всех утешать.
Так обычно говорят дети, но разве не их устами глаголет истина? «Смешная и святая детвора», как назвал их великий певец нашего мира Юрий Шевчук.
Андрей
Встреча с Утешителем помогла. Теперь Мечтательница была с ним, но это был далеко не единственный плюс. Во–первых, исчезла противоречивость желаний. Теперь Андрей хотел: любви (которая у него была), дружбы (больше всего он хотел заслужить дружбу Утешителя), приносить пользу. Последнего ему хотелось все больше и больше.
Со времени разговора с Учителем (Андрей тоже стал его так называть) они с Мечтательницей проводили вместе все время. Гуляли, слушали музыку и разговаривали. Они были такими разными, что могли часами слушать рассказы о другой жизни.