Себя Наблюдатель мог назвать глазами этого мира. Он был единственным, кто держал в голове картину всего этого мира. Скоро ему предстояло принять бразды правления у хранительницы, и он понимал, что справится.
Он прервал размышления и приземлился на поляну, где его уже ждали.
— Я готов, — сказал он просто. — Что надо делать?
Мечтательница
Она вдруг поняла, до чего плохо знает законы мира, который создала. Только что Наблюдатель выразил полную готовность сменить ее на посту хранителя мира, а она стоит, как… как медуза, и не знает, что делать. Она беспомощно обернулась на Утешителя:
— Я не знаю, как…
— Я тоже не знаю, — вздохнул он. — Давайте спросим у того единственного, что может знать. У мироздания.
Мечтательница вторично обозвала себя медузой. Она как ребенок, честное слово. Еще не привыкла, что в этом мире есть универсальный способ все знать, все уметь и выходить из любых ситуаций. Надо бы уже научиться все спрашивать у мира, а она к Учителю пристает.
Она задала свой вопрос, и получила ответ. Наблюдатель тоже уже знал его, поэтому они не стали тратить времени на разговоры, и через минуту все было готово.
Мечтательница… или уже Маша поняла, какой груз она держала в голове все это бесчисленное время, а Наблюдатель в полной мере прочувствовал и осознал этот мир. Раньше в его голове были просто люди (и нелюди, разумеется; просто автору привычнее использовать слово «люди») с их безграничными потребностями и далеко не идеальными характерами, теперь у него были безграничные возможности помощи им, и он это знал. Но, кроме ощущения могущества, мало что изменилось. Похоже, он мог все это и раньше, просто не знал этого.
— Получилось! — сказали они в голос.
— Спасибо тебе! — добавила Мечтательница.
«Что же сказал мир?» — подумал Андрей.
— Томишься любопытством, но не решаешься задать вопрос? — спросил Утешитель. Андрей кивнул. — Мир сказал: «Вы все можете».
И никто из них не мог сказать, могли ли они это раньше, или же это мир им дал такую возможность. Наверное, и так, и так было бы правильно. Потому что в любом мире, даже в нашем, таком знакомом, есть непочатый край загадок. И вряд ли мы их все разгадаем.
Саша.
Саша проснулась. Какой хороший, но грустный сон ей приснился! Такого и не выдумаешь нарочно. В этом сне она была не замкнутой, разочарованной в жизни и эгоистичной, а острой на язык и вдобавок обладательницей чрезвычайно гибкого ума. В этом сне у нее было все, о чем она мечтала, но ее ум не желал в это поверить, и она лишилась всего, чего достигла.
«Ладно тебе, это всего лишь сон! — говорила она себе. — Не переживай так, как будто это было в реальной жизни».
Ей и раньше снились такие сны, после которых не хотелось возвращаться в реальность, бывшую несравненно хуже. Но этот сон был связнее и реалистичнее предыдущих, да и вернуться в него хотелось гораздо сильнее. Это было сродни хорошей книге, которая кончалась в самый неподходящий момент или совсем не так, как хотелось Саше. Только книгу можно было и дописать (фан–фикшн придумали задолго до Саши и даже издавали), а вот в сон вернуться было невозможно.
Раньше такие сны забывались в течение суток, оставляя только небольшую порцию разочарования в жизни. Этот же сон не исчезал из памяти, несмотря на усиленную терапию чтением книг и общением с друзьями по переписке.
Однажды, гуляя по сайту Вконтакте, Саша наткнулась на блог, показавшийся ей смутно знакомым. Там было всего около 300 подписчиков и ни единого неоригинального поста, поэтому она не могла видеть этого в других местах. Раздумывая над загадкой, она походя вычислила автора блога (единственного, кто ставил «лайки» под всеми записями и начинал все обсуждения). Он привлек ее внимание. Его звали Андрей, он не заходил в Контакт уже полгода, а на его аватаре был изображен…
Саша чуть не упала со стула. Высокий шатен, желто–карие глаза, лохматая шевелюра. Вдобавок имя. Может быть, это был не сон? Может быть, тот мир существует?!
— Господи, я знаю, ты меня слышишь, — воззвала Саша. Когда ей было сложно, она часто разговаривала с Богом. Ответы приходилось додумывать самой, но иногда это помогало улучшить настроение. — Если тот мир существует, будет ли правильно туда вернуться насовсем? — Едва договорив, она поняла: нет. Надо прожить жизнь в этом мире, а потом вернуться туда. Ведь что она может туда принести? В этом мире она не обладает и половиной качеств, которые ей приснились. Значит, надо жить и совершенствоваться. А потом, лет через семьдесят, когда она вырастит внуков и правнуков и наверняка будет иметь кучу болезней, можно будет отправиться туда. — Спасибо тебе, Господи!
Слышал ли ее кто–нибудь на самом деле? Есть ли Бог? Управляет ли он всеми мирами или только нашим? Что и кто он? Столько вопросов, и ни одного ответа. Наш мир называется техногенным, но это все — лишь оболочка цивилизации, а того, что под ней, никто не знает, кроме тех, кто над нами. Если они есть.
Знаете, что первым приходит в голову? Может быть, над нами есть какие–то высшие силы, а над ними есть еще один Бог? И он–то все знает… Или, в свою очередь, верит в того, кто над ним. И этот кто–то существует или не существует. Идея не моя, идея Бернара Вербера, которого все русские издатели переводят как Бернарда, в чем они неправы. В этом мире вообще очень мало новых идей. Да что это я заладила — «в этом мире»? В кое–каких их придуманных мной миров вообще никаких идей нет. Все живут и не задумываются. Я им завидую. Это глупо — завидовать выдуманным тобой же существам. Но поделать нечего. Остается только писать дальше.
Андрей
Ему приснилась Саша. Это было плохо. С тех пор, как она ушла, прошла неделя, а он все еще не мог смириться. В этом мире невозможно было быть несчастным, но Андрей еще в том мире любил нарушать все, что можно. Правда, период «ломания системы» быстро прошел, но теперь система все равно не принимала его. Поэтому последние дни он только и делал, что работал над собой.
Разумных существ, требующих поддержки, не попадалось, ведь быть «не в ладах с системой» отнюдь не обязательно для попадания в этот мир. По крайней мере, с этой системой сложно было не поладить.
Порой для Андрея было загадкой, как Учитель ухитрялся так часто находить себе пациентов. Может быть — он старательно гнал от себя эту мысль — Утешитель просто хотел утешать людей, и мир давал ему такую возможность. Андрей же не мог отделаться от желания, чтобы все было «по–настоящему», поэтому ему и некому было помогать.
Может быть, он такой же, как Саша. Он тоже не выносит фальши. Недаром его всегда раздражало, что никто из его родителей никогда не разговаривал с ним, как человек с человеком, предпочитая «опускаться» до его «уровня». Только вот уровень Андрея с годами поднимался, а родители не спешили менять тактику. Их нельзя было винить, ведь для них Андрей всегда оставался ребенком, но сдержанность никогда не была его сильной стороной. Из–за этого в основном Андрей и ушел из своего мира. Отсутствие друзей можно было пережить, тем более что он во многом выбрал это сам, а монотонность жизни была довольно надуманной — у него был блог, переписки и куча хороших, но пока не найденных книг.
Андрей задумался о том, чтобы вернуться в свой мир, но потом заставил себя отмести эту мысль. Снова раздражать своих родителей? Покинуть Мечтательницу и Утешителя? Никого лучше Саши в реальном мире он не найдет, а найти ее в своей стомиллионной стране было практически невозможно. Он не знал ни ее фамилии, ни возраста, ни родного города, чтобы найти ее Вконтакте, а в реальной жизни столкнуться было бы еще сложнее.
Значит, лучше остаться в этом мире. Может быть, он научится быть счастливым. Главное — не разочаровываться в тех немногих, кто у него есть. Пусть Утешитель и помогает людям только потому, что хочет этого — само намерение похвально, а частота и качество его осуществления — тем более. А кроме Учителя есть еще Мечтательница…
Свои отношения с ней Андрей охарактеризовал бы как «все сложно». Он видел, что нужен ей, причем нужен по–настоящему (как уже сказано, фальшь он распознавал на лету), но не мог сказать, что она нужна ему. Нет, с ней было весело… но не всегда легко и естественно. Он боялся сказать что–нибудь резкое или циничное, старался быть внимательным и заботливым, но его это раздражало. Она это, похоже, видела, и, понятное дело, счастливее ее это не делало. Их проблема была в том, что они оба не любили иллюзий, но именно их–то они оба и строили. Она — для себя, он — для нее.
Пожалуй, единственным, в ком Андрей не разочаровывался, был Наблюдатель, он же хранитель. С первых дней принятия им новой роли было понятно, что он просто создан для нее. Теперь его мало кто видел — он летал по небу, чтобы никому не мешать, и оттуда наблюдал за всем и всем повелевал. По идее, под его руководством все должны были быть счастливы. «Серая масса» несчастной и не была, разве что бывала неудовлетворенной, но желать все нового и нового — это нормально. А вот с несчастьем Андрея и Мечтательницы даже Наблюдатель совладать не мог.
Мечтательница
Пожалуй, с тех пор, как она передала бразды правления Наблюдателю, ей стало еще хуже. Теперь ей постоянно было нечем себя занять. Теперь ей еще сильнее требовалось общество Андрея. Теперь она окончательно утратила гармонию.
Она видела, что у них с Андреем все далеко не гладко. По–хорошему, им давно следовало бы расстаться — но Мечтательница, понимая это, ничего не могла с собой поделать. В нашем мире это назвали бы «притяжением», «вирусной любовью» или еще каким–нибудь более умным словом, которого я сейчас не вспомню. У нас вообще модно придумывать умные слова для описания либо простых и естественных вещей, либо того, чего никто и никогда не поймет.
— Как же так, Учитель? — часто спрашивала она. — Я же отдыхаю, а мне стало еще хуже.
— Похоже, фиговый из меня психолог, — отвечал он.