Однако вчера, сколько я ни ловил его взгляд, никаких предложений не поступило. Наверное, из-за этого у меня такое паршивое настроение. Сразу после выходных нужно будет подать заявление на увольнение, и я надеялся, что пока ещё получится поработать… А впрочем, пора уже отвыкать – и от этой жизни, и от капитана.
Значит, у меня осталось несколько дней безделья. Может, тоже стоит хоть раз отправиться кутить? Жалованья накопилось уже прилично. Ведь находят люди что-то интересное в посещении казино или, допустим, публичного дома…
Наглядно представив реакцию бордельных девушек на мою персону, отказываюсь от этой затеи. Ну, можно посидеть в общем зале, которых сейчас должен быть пуст, посмотреть кино на большом экране… Да, так и поступлю. Только нужно сначала зайти в спальню и взять электронный браслет – с непривычки мешает, я на ночь его снимаю, а утром регулярно забываю надеть.
В спальне уже пусто, все разъехались. Однако стоит мне направиться к выходу, в комнату заходит компания, шесть человек. Припоминаю, что накануне вот этот рыжий говорил об «ахуенной потехе», которую они запланировали на выходные. Тогда какого чёрта они делают здесь?
Ладно, меня это не касается, и я уже почти свалил. Сосредоточенно глядя на дверь, продвигаюсь к выходу, как вдруг слева замечаю быстрое движение. Долгие годы на арене научили меня выдержке – особенно когда нужно поддаться противнику, – так что я как ни в чём не бывало позволяю кулаку смазать мне по челюсти. Что, коротышки, не можете дотянуться для нормального удара?
Расслабляюсь, и тело, следуя за инерцией, разворачивается и живописно валится на пол. Поднимаю растерянный взгляд на обступившую шестёрку. Скалящиеся морды, торжествующие гыканья. И, конечно, никаких бронежилетов – обычные футболки. Идеально.
На тех аренах, где меня уже знали, приходилось изощряться и выдумывать новые тактики, но с этими ослами сойдёт и базовая, моя любимая: притвориться испуганным мальчишкой, поддаться на первые удары, упасть на землю, а когда противник эффектно поставит на тебя ногу и начнёт махать ликующей публике – вырвать ему внутренности. Живот для этого подходит гораздо лучше, чем грудная клетка. И да, я долго тренировался делать это голыми руками: когда у тебя нет оружия, противник уже с начала схватки чувствует своё превосходство и теряет бдительность.
– Ну что, урод, пришло время поговорить.
Под рёбра прилетает удар ботинком.
С другой стороны, это не арена, за убийство не похвалят. Может, сломать им что-нибудь? Хотя это будет не лучше: свидетелей нет, я мутант, а они люди. Выставят дело так, что я сам на них напал.
– По-твоему, у нас тут зоопарк?
Удар с другой стороны.
Боль ерундовая, но я старательно морщусь и поддерживаю испуганное выражение лица. Как назло, и использовать нечего. Может, стянуть простыню с соседней койки? Но этого хватит только на одного, а их шестеро. Дьявол!
– Что? Ищешь своего любимого капитана? – Тычок ботинком в скулу. – Его здесь нет. Только мы.
Издевательский смех.
Чего они хотят? Очевидно, не убить. И даже не покалечить – удары довольно лёгкие. Всего лишь припугнуть? Чтобы я уволился? Ну, в этом я готов им подыграть.
– Или мы для тебя нехороши, а? Вы, уроды, только себя за людей считаете. Вечно сидите там в своём кабинетике. Думаешь, ты имеешь право решать за нас, кому – премию, а кому – хрен с маслом?!
От удара в печень морщусь уже по-настоящему. Значит, кого-то обделили, и они решили отомстить?
– А вообще, парни, ну-ка, поднимите его! Я так думаю, пусть шлюха отработает мне эту премию! Ведь за что-то капитан её держит? Даже на выходные зовёт – поработать! Знаем мы эту работу!
Двое хватают меня под руки и вздёргивают вверх, остальные тоже вцепляются в одежду, а рыжий ухмыляется в лицо. От него разит алкоголем.
– Чем вы там занимаетесь, а, шлюха? Отсасываешь ему? Или он тебе? А потом за это денежки себе считаете!
Мрази. Капитан сутками сидит за этими злоебучими бумагами – лишь бы им выгадать дополнительный выходной или двойную ставку к празднику, а они…
Один из парней слева пинает меня под колено, но главарь его останавливает:
– Тише-тише! Погоди. Зачем портить рабочую девочку? Сейчас она всем нам премии оформит, в лучшем виде…
Парень, который держит правую руку, фыркает:
– Я этому уроду свой хуй не доверю! Ещё заразит чем. Да у меня и не встанет на его харю.
Рыжий пихает его кулаком в бок, от чего тот ослабляет хватку на моей руке.
– А ты глаза закрой да представь свою мамашу – мигом встанет.
Вокруг раздаются смешки.
Главный расстёгивает ремень на штанах:
– Ладно, попробуем. Что, шлюха, куда тебя? Раком? Или на кровать привязать?
Нет уж, подобный расклад меня не устраивает, поэтому я тихо говорю:
– Лучше отсосу.
Вокруг бухает ликующий гогот. Рыжий наклоняется к моему лицу:
– Что ты сказала? Повтори громче!
Смотрю на него испуганными глазами и послушно повторяю:
– Я хочу тебе отсосать. Всем вам.
Рыжий ухмыляется:
– Глотать будешь?
Я торопливо киваю, и он треплет меня по щеке:
– Конечно, будешь, куда ты денешься. Давай, на колени.
Опускаюсь. Из удерживающих остался один справа – который критиковал мою харю. Остальные тоже начали расстёгивать ремни. Главный уже обнажил стояк и требовательно тычет мне в губы.
– Ну, покажи, что умеешь.
Сейчас покажу, подожди чуть-чуть. С удовольствием попробую, каков ты на вкус.
Вопросительно смотрю на парня справа, слегка – не спугнуть! – тяну руку из его пальцев. И он меня отпускает.
глава 9
Пальцы дрожат от перенапряжения. Разодраны до костей. Почти везде уже покрылись коркой – процесс регенерации пошёл. Хотя я не пил кровь специально: слишком много чести для этих уродов, как будто я наркоман какой и готов хлебать всё подряд. Тем не менее, в рот попало достаточно.
А так ли необходимо было жрать сердце рыжего придурка на глазах у остальных? Ведь это не арена. Но в тот момент я даже не думал об этом, просто действовал по привычному алгоритму. Как меня годами приучали: зрители платят за шоу, больше крови, давай, урод, рви его зубами и не вздумай блевать, иначе получишь шокером. Разряд в позвоночник – это больно, поэтому правила я усвоил хорошо.
Почувствовав чужое внимание, поднимаю глаза – малолетний секретарь вздрагивает и быстро переводит взгляд на экран компьютера. Остальные присутствующие также смотрят на что угодно, кроме меня. Испуганные овечки. Внутри лениво шевелится чувство превосходства. Да, ребята, я четыре раза становился чемпионом арены Ларта, можете взять автограф.
Впрочем, это не имеет значения. Скоро я сдохну, и никто не узнает даже моего настоящего имени, не говоря уж обо всех этих годах, когда я боролся и пытался чего-то достичь – в узких рамках, которые для меня установили.
Местами на пальцах, тут и там, ещё выступают мелкие красные капельки, неторопливо собираются в крупные и срываются вниз. То на пол, то на ткань штанов – она и так вся пропиталась, хуже уже не будет.
Прежде чем сдаться, я умылся как мог – особенно тёр губы, конечно, – но это мало помогло. Волосы стали коричневыми, униформа заскорузла, и весь я воняю кровью. На этом фоне чистый, ярко блестящий металл наручников выглядит неуместным.
Те, на кого я наткнулся в коридоре первыми, понятно, охренели от моего вида. Запаниковали. Потом, когда уложили мордой в пол, высказались, что я, мол, полный псих, если не сбежал после такого. А какой толк бежать? Куда? Начнём с очевидного: я – очень приметный мутант, с такой внешностью далеко не уйдёшь. Но даже если представить, что мне удалось бы скрыться, – что дальше? Я плохо ориентируюсь в этом мире – нас и в приюте редко выпускали, мало что рассказывали про окружающее, а с тех пор я вообще отстал от жизни. С социализацией хреново: не умею знакомиться с людьми, убалтывать и втираться в доверие. Нет ни родственников, ни друзей, ни образования, ни профессии. В общем, единственный вариант – грабить дилижансы на большой дороге, а я не хочу заниматься подобным.
И вот поэтому я сижу на скамье обвиняемых, напротив входной двери так называемого парадного зала. «Зал» из него так себе: всего лишь комната, похожая на большой школьный класс, только вместо доски – серебряный герб во всю стену. Перед ним стоят кафедра и стол секретаря.
Позади моей скамьи – окно. Большое. Сияющее отблесками солнечного света. Полное ярко-голубого неба. Погода для ноября поразительно хорошая. И кажется, только руку протянуть – вот она, свобода. Деревья ветками машут, птицы летают, облака плывут. Хотя понятно, что никто не даст мне руки в окна протягивать – ни в прямом, ни в переносном смысле. Оно здесь как будто специально, чтобы поиздеваться.
По бокам от скамьи стоит конвой с «Тайпанами». Видимо, чисто для устрашения, потому что если они решат пострелять в помещении из этих монстров, то у всех уши лопнут.
Народу набралось прилично. Заняты, хоть и неплотно, все скамейки, идущие рядами перед кафедрой, – я же говорю, как будто снова в школу попал.
Наверное, так долго тянут, потому что выходные, руководство укатило на рыбалку, охоту или чем там они развлекаются. Может, даже на балет.
Ожидание давит на нервы. Интересно, каков будет способ? И насколько быстро он на меня подействует? Не хотелось бы, чтобы казнь растянулась на несколько недель, как тот костёр.
Наконец, дверь в противоположном конце зала распахивается, и входят генерал Сикорски и капитан-майор Блэйк. На меня не смотрят. Конечно, они же такие правильные – героические вояки, под завязку набитые идеалами. Да и плевать. Мне тоже есть на что посмотреть, кроме них. Например, на свои руки, лежащие на коленях. Пальцы всё ещё дрожат.
После краткого изложения обстоятельств дела в сознании вдруг раздаётся голос капитана: «Вырвал сердце и съел? Не ожидал от вас такой прыти». Хм, значит, он вполне в курсе, что я его слышу. Знает, что я подглядывал за его мыслями? Да и похрен.