Итан машинально потирал левую половину груди, отвернувшись. Тонкая ткань футболки под грубой кожей куртки сминалась все сильнее с каждым движением. Итан не пытался ни протестовать, ни горячо поддерживать идею, и если это я еще могла как-то понять, то вот молчание в мои представления о русалочьем вдовце не вписывалось.
— Разве кто-то из вас может? — спросил Итан прежде, чем я сумела подобрать правильные слова. — Стать хозяйкой тому, кто уже помечен навкой? — говорил он спокойно, но злосчастная футболка уже просилась под утюг.
— Ты это с надеждой или с ужасом? — скептически уточнила я. — Забрать тебя от покойной навки может только та, кто окажется сильнее ее. Сколько лет твоя хозяйка была мертва?
— Не знаю. — Итан взъерошил себе волосы на макушке и напряженно ухмыльнулся. — Она меня не для разговоров выбрала.
Такая постановка вопроса отчего-то царапнула, но тут я покойную навку понимала. Итан, чего греха таить, притягивал женские взгляды. Еще он делал отличные снимки и оперативно решал поставленные задачи, но в топ самых приятных собеседников я бы его включила разве что следующей строкой после тех типов, которые бросили меня в Уфимку со связанными руками.
— Мне показалось, что Инна Молога тебе симпатизирует, — осторожно заметила я. — Если тебе что-то нужно…
— Не нужно, — отрезал Итан и замолчал.
Но я уже насторожилась, вспоминая, как Инна отреагировала на него, обнаружив у входной двери. Приоткрытые губы, загоревшийся взгляд, непроизвольный прогиб в пояснице, когда она подалась вперед, увидев визитера… справедливости ради, Итан ей не просто нравился. Мужчин, на которых так смотрят, завоевывают и прибирают к рукам даже быстрее, чем те начнут понимать, кто тут на самом деле ведет охоту и на кого.
Но Инна оставила его ждать в коридоре, как приблудного пса, а мне запретила ему помогать. И теперь в ее решениях мне чудилась горькая обида отверженной женщины.
Только вот мы не просто женщины. Чтобы отвергнуть навку, поставившую себе цель заполучить конкретного мужчину, нужно иметь в покровителях кого-то сильнее, старше и злее нее.
— А давно Инна здесь во главе? — поинтересовалась я прежде, чем задумалась о тактичности своего вопроса.
— С полгода, — криво ухмыльнулся Итан, убрав, наконец, руку от груди.
Я прикусила язык, подспудно догадываясь, что тема упокоенной хозяйки для Итана куда болезненней, чем он старается показать. Но отбросить эти мысли было куда сложнее.
Как вышло, что старейшая навка Соколиной Горы мало того что приезжая, так еще и заняла место ушедшей, древней и сильной? Будь Инна Молога мертва дольше, чем хозяйка Итана, она запросто смогла бы нанести на него свои метки, и сейчас он не насмешничал бы надо мной, а смиренно служил новой госпоже. Однако вот же он, с очередной бутылкой минералки, чтоб ей пусто было!
Куда подевались все древние заложные покойники Соколиной Горы? Я не слышала ни о ком, кроме берегини у Яузы и заводского таласыма, да и про тех не была уверена, что они местные. А еще этот неизвестный колдун и новомодные гомункулы в человеческий рост…
— Плюй прицельно, горлышко узкое, — посоветовал Итан, не дожидаясь, пока я вынырну из своих размышлений самостоятельно.
— В следующий раз добудь воронку, — капризно потребовала я, но плеваться, разумеется, не стала — просто взяла бутылку в руки и сосредоточилась.
Навки, увы, не ядовиты. Мы просто мертвы, и дыхание нави сопровождает нас повсюду — только пожелай, и оно вырвется в явь, окрашивая ее болотной тиной и гнилью, неся с собой разложение и тени. Куда сложнее держать смерть в узде, нежели давать ей дорогу; но тех, кто слишком часто дает слабину, забирает навь.
Поэтому я сунула помутневшую бутылку обратно Итану, вытерла тыльной стороной кисти холодную испарину со лба и твердо пообещала себе, что ближайшие несколько дней ни с какой мистикой связываться не стану. Пока что мне хватало дел и без нее.
— Можешь ловить вороненка, — щедро позволила я, поймав скептический взгляд Итана. — В сказках действенность воды обычно проверяют на птенцах, разорвав их на куски и сложив заново, но тут я точно пас.
— В сказках птенцов поливают мертвой водой, чтобы куски срослись, а потом окропляют живой водой, — блеснул эрудицией Итан, хозяйственно запихивая бутылку куда-то за пазуху. — А ее я уже полгода ни у кого не могу выманить, хоть ты и в самом деле воронят лови.
— Имеет смысл, если ты решил заняться поддержанием спортивной формы, — сдержанно заметила я, не без содрогания наблюдая, как мутная вода скрывается за черной кожей куртки, вплотную к живому телу. — В городе ты все равно настоящего ворона не найдешь.
Итан неопределенно хмыкнул, из чего я заключила, что он уже пытался и предсказуемо потерпел неудачу, а длительного выезда в лес пока не запланировал — не то перестал бы намекать мне на возможность нарушить запрет Инны.
Или нет. Целая ванна мертвой воды — многовато ради одной покойницы, будь она хоть тысячу раз навка. Больше походило на то, что Итан собирался сам стать этаким мудрым вороном, который знает, где добыть чудо-зелье. Только ради чего? Не то чтобы я сомневалась в том, что и в двадцать первом веке отыщутся люди, верящие в живую и мертвую воду, но неужели их достаточно, чтобы затевать предприятие по сбыту?..
Хотя здесь-то — наверняка.
— Ладно, — вздохнула я, бросив взгляд на запястье: до конца рабочей смены на заводе оставалось еще полтора часа, которые требовалось где-то убить, — впрочем, у меня уже были варианты. Контент следовало заготовить с запасом. Просто на случай, если поиски колдуна внезапно увенчаются успехом и некоторое время будет не до соцсетей. — Я сильно тебя задержала, тебе наверняка пора вершить свои темные делишки с мертвой водой.
Итан заметно напрягся.
— А ты собралась все-таки поохотиться?
— То есть насчет темных делишек возражений нет? — тут же уточнила я.
Укоризненные взгляды сверху вниз этой громадине давались особенно успешно. Я демонстративно закатила глаза и призналась:
— Я не собираюсь никого убивать или метить. Мне просто нужен постоянный фотограф. Не буду же я каждый раз ловить тебя на живца посреди парка?
Вопреки ожиданиям, Итан заметно оживился.
— Тебе ведь понравились мои фотографии, — проницательно отметил он. — Почему бы не нанять меня на постоянной основе? Скажем, по двухлитровой бутылке мертвой воды за съемку.
— Нет, — сходу отказалась я.
Итан расчетливо сощурился и впихнул руки в карманы джинсов.
— Я от тебя ни на шаг не отойду, и, поверь, даже в край отчаявшиеся мужики и на пушечный выстрел не приблизятся, что бы ты им ни пообещала, — противно растягивая гласные, предупредил он.
Действенность угрозы я успела оценить уже по Денису. Во вредности и упорности Итана сомневаться не приходилось и подавно, а потому я только обреченно вздохнула:
— Во-первых, ты обещал мне найти колдуна, создающего гомункулов в человеческий рост. А во-вторых, столько мертвой воды я просто не потяну, и именно поэтому мне и нужен другой фотограф, с более приземленными и понятными мотивами.
— О, мотивы у меня приземленнее некуда, — тут же бодро заверил Итан. — На мертвой воде можно неплохо нажиться, если открыть небольшую кофейню рядом с платным травмпунктом. Ты не представляешь, на что готовы люди, чтобы вернуть здоровье в кратчайшие сроки. Нанять баристу с правильно подвешенным языком — и дело в кармане.
С полминуты я переваривала это заявление, тщетно пытаясь соотнести его с тем, как Итан весь сникал всякий раз, когда речь заходила о его упокоенной хозяйке. Картинка упорно не складывалась, и в конце концов я сдалась, спросив совершенно не то, что собиралась:
— Почему именно рядом с платным травмпунктом?
— Потому что в бесплатный, как правило, ходят люди с несколько меньшими возможностями, — цинично сообщил Итан. — Целевая аудитория несколько не та, улавливаешь?
О да, я улавливала. Но предпочитала не сообщать, как меня коробит известие о том, что новый знакомый наживается на чужом горе и вере в чудо. В конце концов, заменять ему совесть я не собиралась, равно как и раздавать мертвую воду на благотворительной основе. Так к чему разводить бесполезное морализаторство?
Тем более что фотографии Итана были и впрямь неплохи.
— Два литра в неделю, — постановила я, скрестив руки на груди. — Не чаще.
— Почему? — Итан слегка наморщил лоб. — Вера запросто могла… — он осекся и раздраженно дернул плечом, словно надеялся, что жест отвлечет меня от того, как изменился его голос.
Кажется, можно было даже не спрашивать, кто такая эта Вера и каковы ее пределы в вопросах изготовления мертвой воды в промышленных масштабах.
— Судя по тому, что ты рассказал, она была старше и сильнее меня, — все-таки ответила я — и тут же нахмурилась. — Погоди, кофейня — ее идея?
— Моя, — нахохлился Итан. — Вера просто ее поддержала. Ей становилось все тяжелее отходить от воды, и вопрос обеспечения встал ребром.
Я хлопнула ресницами. Если Вере было тяжело отходить от воды, утонула она не позже середины девятнадцатого века. Почти две сотни лет! Чтобы упокоить настолько старую нежить, нужно было очень постараться!
— Что с ней случилось? — настороженно спросила я.
Итан досадливо поморщился, скрестив руки на груди, и я уже догадалась, что сейчас он попытается меня срезать, — а потому быстро добавила:
— От воды не могут отходить только самые старшие из нас, сильные и неотомщенные. — Я схватила его за запястье, не позволив отвернуться и отстраниться. Кожа под пальцами была шероховатой и горячей, и от прикосновения вздрогнули оба. — Такие обычно уходят сами, когда находят душевный покой, но навка никогда не бросит своего меченого добровольно. С Верой, должно быть, случилось что-то неожиданное и страшное. И, судя по числу древних заложных покойников в окрестностях, это не единичный случай. Твой рассказ может быть очень важен для всех нас.
С мотивацией на тему всеобщего блага я точно промахнулась. Итан, кажется, вообще толком не слушал, остановив тяжелый взгляд на моей ладони, лежащей поверх его запястья, в опасной близости от левой половины груди и старой незримой метки, которую так и не смогла свести Инна Молога.