— До вечера минимум.
— Слышь, Фёдор Кузьмич, а давай-ка светиться не будем. У тебя мы можем остановиться?
— Да легко!
— Вот и ладушки. Поехали.
Посольство свернуло в боковой проулок, Юрка выскочил вперёд и затарабанил в глухие, обитые железом ворота. Приоткрылось крошечное оконце, изнутри радостно закричали и заскрежетали засовами.
— Бережёного бог бережёт, — словно извиняясь, пояснил посол.
Барон согласно кивнул, но подумал: много тебе это поможет, если Сила Степи захочет войти на твоё подворье… Кузьмичу, видать, пришло в голову то же самое, потому как он внезапно помрачнел, хотя и старался быть гостеприимным. Хозяйка, увидав таких гостей, застеснялась, что ничего не подготовлено, и захлопотала. Потом увидела носорога и испугалась.
С Боней барон поступил жестоко: пригрозил, что если он чего поломает или кого потопчет — месяц капусты не давать! Боня прижал ушки и лёг в углу двора, изображая памятник смирению.
От хозяйки попросили одного: где бы помыться с дороги, чтобы поскорее явиться к князю. На пиру сам Сила Степи сидит — грех такой оказией не воспользоваться!
АВАНТЮРА
Барон Владимир
Фёдор нервничал:
— Владимир Олегович, дорогой! Борай-хан ведь ложь за версту чует. Не получится тебя другим человеком представить.
— И не надо! Представь меня как есть: барон Владимир из западного баронства. Сообщи, что достигнута предварительная договорённость по поставкам алюминиевого проката и ряда запчастей. Прибыл лично переговорить с князем. Чистая правда.
Фёдор Кузьмич прекратил метаться по гостиной и впился в Воронов глазами.
— А и верно! Такое может проскочить.
— Всё, давай, помчали, пока он лыжи не смазал!
У князя было почти как в Романовских палатах. Красиво, да. Фёдоровские ближники подсуетились: пока посол представлял князю барона с сыновьями, приволокли стол, установили не слишком высоко, не слишком низко — где-то в нейтральной серединке, натащили всякой снеди. В общем, обеспечили людям культурный отдых. Культурную программу всему обществу предоставлял сегодня сам сидевший прямо напротив князя Борай-хан, беспрерывно восхваляя собственные подвиги и достижения.
Был он, как и описывали, чрезвычайно крупным: более двух метров ростом и тучным, килограмм триста, а то и триста пятьдесят. Пили степняки как кони, постепенно теряя берега. В конце концов, Сила Степи дошёл до того, что «если бы не мирное посольство», с которым он, понимаете ли, прибыл, то вертел бы он всех и так и вот эдак, и «ваш дом труба шатал» — короче, полный набор слегка прикрытых угроз.
Князь, изо всех сил старавшийся не достигнуть точки кипения, в конце концов не выдержал и едва не сорвался, ляпнул: мол, не один Борай-хан такой особенный. Есть ещё и Сила Леса (хрен знает откуда он взял этот титул — на ходу, поди, сочинил) — мужик до хрена сильный и вполне способный составить Степи конкуренцию.
Сила Степи развалился на диване, который для него выглядел скорее как кресло, и через губу выдал:
— Узнаю, где он живёт — убью! Сыновей в рабство заберу. Жён и дочерей в наложницы возьму! Я сказал!
Воронята и серокаменские дружинники смотрели на барона: мол, не пора ли подрываться? Но Белый Ворон лишь улыбнулся, едва заметно качнув головой: сидим!
Спустя четверть часа барон поднялся и откланялся, ссылаясь на неотложные дела. Едва они вышли за пределы двора, Владимир Олегович скомандовал:
— А вот теперь бегом, облачаемся в доспехи!
А ВОТ ТЕПЕРЬ ПОГОВОРИМ
Ваня
У Ваньки была трагедия. Отец велел остаться у Фёдора Кузьмича, дескать, и компания по возрасту подходящая есть, не заскучаешь! Сперва, главное, хотел обоих младших оставить, однако же Игорёха предъявил, что два года уже как не просто сын, а клятву верности отцу с матерью как главам баронства принёс, и честь их намерен защищать как воин. И отец уступил! Игорю одели тяжёлый доспех, только на руки лёгкий, чтоб стрелять мог, и посадили на отцовского чёрного жеребца… Ванька смотрел в окно, как вереница доспешных всадников вытягивается со двора, и кусал губу. Реветь хотелось — страх. Но честь Белого Ворона опозорить никак было не можно.
Барон Владимир
Казахов даже догонять не пришлось, несмотря даже на то, что ехали не коротким путём, а кругалями, чтобы перед княжьим двором не светиться. Собирались люди Борая с расстановкой, важно пересчитывали отжатые у князя «подарки».
Малая дружина белого Ворона выехала за пределы городских посадок и расположилась, перекрыв дорогу.
Степняки ехали медленно — куда торопиться на сытый желудок? Да и тяжело гружёные телеги незачем растрясать. Особенно ту, что забита ящиками с дорогим вином. И в то, что закованные в сталь конные воины и не думают уступать им дорогу, они даже не сразу поверили. Сила Степи, наливаясь дурной кровью, приподнялся на своей повозке, и тогда встречный строй раздвинулся, выпуская чёрного рыцаря верхом на огромном мохнатом звере.
— Говорят, ты убить меня хотел, Борай-хан?
— Сила Леса! — скривился тот в ответ.
— А ты догадливый, не все мозги ещё жиром заплыли.
Сила Степи начал лающе ругаться по-казахски, разбрасывая в разные стороны яркие подушки, которыми была завалена колесница. Давно, давно отпора не встречал, разнежился. Наконец на свет была извлечена кривая сабля совершенно монструозных размеров. Была у барона подобная. И меч тоже был. Но сегодня он выбрал топор. Дождавшись, пока Борай-хан распинает мешающие ему подушки, Владимир бросил:
— До́ смерти! — и послал носорога вперёд.
ДО́ СМЕРТИ
Барон Владимир
Владимир Белый Ворон ещё раз с удивлением и досадой осмотрел оружие. В полотне топора осталась огромная зарубка от борай-хановой сабли. Рядом, упираясь руками в колени, откашливался Игорёха. Предупредил его:
— Только матери не рассказывай, нервничать будет.
— А кельде можно?
Миша, хмуро вытирающий меч, прокомментировал:
— Ну шизофрению-то не надо разводить…
Игорь усмехнулся. Весь в крови, грязи и остатках сегодняшнего своего обеда. Ну не умел ещё подросший сын спокойно смотреть на разрубленные, а иногда и разорванные тела. Зато Петька был спокойным, хотя и смурным. Ну, дак Петька и старше на тринадцать лет.
Барон огляделся. Поле покрывали тела. Из своих, Белого Ворона, слава богам, здесь никто не лежал. А вот степнякам не повезло. Ну, как сказать… совсем не повезло, фатально, если уж быть честными…
Мысли Белого Ворона стали холодными.
Борай-хан зря заявил, что убьёт «Силу Леса» и возьмёт его жену и детей. И вдвойне зря он сказал это прямо на пиру у князя. И втройне — прямо при беловоронском посольстве! Ещё и бахвалился, дескать, Сила Степи всегда ломит. Это уже знаете ли, политическое заявление.
Ну и реакция на это последовала… политическая.
Предъявить Степь Белому Ворону ничего не сможет, вызов был по всем правилам. Поединок вышел быстрым: Борай рубанул со всей своей дурищи — очень быстро, очень… Барон только и успел блокировать удар топором. Эльфийская сталь оказалась прочнее. От удара сабля разлетелась напополам, осколок прилетел в левую бочину с такой силой, что, кажись, треснула пара рёбер. В топоре осталась зарубка, но шею надменного хана это не спасло.
Потом эти дебилы из личной охраны кинулись мстить. Нукеры ёб**ые. Кто им доктор? Ну а если они нарушили закон поединка — мы в своём праве. Сыновья с дружиной тоненьким слоем раскатали степняков по целинному полю, размазали по ковылям. И Игорёха тоже поучаствовал, вон, блюёт опять.
Ну, сыновья да дружина живы-здоровы — и слава богам.
Что-то не радуют они меня, боги, не давая Игорю дар. Им, конечно, виднее, мы подождём. Хотя, может я чего-то не вижу, он же лиса каких ещё поискать… может это — дар? Ну дай боги… пока отец жив, пока отец скала, пусть будет лисой… Потом волком станет.
Так.
— Миша! Из этих живые кто есть?
— Старейшин не тронули.
— А вот это хорошо, весьма, — последнее словечко отдавало велеречивостью, однако с недавних пор в Белом Вороне летописная витиеватость, сдобренная хорошей порцией иронии, приобрела особенную популярность, на манер модного сленга, — Тащи их сюда.
Три тощих седоватых мужичка с ужасом глядели на чёрного рыцаря. А что вы хотели? При своих сто кило против трёх центнеров Силы Степи барон не смотрелся. Без доспеха. А если со всеми железками, то за две тонны весил легко. Ну и выглядел соответствующе.
— Что вы скажете, Сте́пи?
Понты с них слетели пока не все.
— Ты напал на нас вероломно, и все это узнают!
— Правда-а⁈ — чёрный рыцарь наклонился, и на стариков (а по меркам Новой Земли седые сорокалетние мужики выглядели древними стариками) ощутимо повеяло смертью, — Значит, все ваши ПЯТЬ зрячих сов НИЧЕГО не запомнили? И показать видящим ничего не смогут? Ни правильного вызова, ни поединка, ни безрассудной атаки ваших людишек, НИЧЕГО? И ваше слово будет значить больше?.. Это если вы вообще попадёте в степь. ДА?
Подошёл Игорь, более-менее обтёрший доспех пучком зелёной степной травы. Сделал морду кирпичом:
— Пап, а зачем нам трое посыльных? Достаточно же одного. Пусть нам дедушки расскажут — кого из них лучше в живых оставить?
Ну, натурально — лис!
Барон слушал, как трое мудрых старцев, отпихивая друг друга, доказывают свою «профпригодность», и думал: сцуко, как же бок болит, кажись не трещина, всё-таки сломал он мне ребра два, а то и три… домой надо, к Оле под бочок… В баронском отряде был, разумеется, боевой лекарь — не такой сильный маг, как кельда, но уж рёбра-то поправить и регенерацию подстегнуть мог. Однако Владимир Олегович сомневался, что целителю удастся пробиться сквозь доспех. А разоблачаться до разговора с князем он не планировал. Значит — что? Значит, хватит тут топтаться, дела надо доделывать.
Отправили, конечно, всех троих. Старики заковыляли по дороге как оплёванные. Да и хер с ними.
— Бать! — Петя, одним из неброских, но очень полезных даров которого была удивительная способность к систематизации и наведению порядка, подбежал к отцу, — Там в одной из телег, между тюками, девки связанные, трое!