год. (Хотя я не слышал, чтобы где-нибудь роботам пришлось трудиться так долго.) Радий ждал, пока я закончу. Возле него лежали на земле большой брезентовый тюк с лямками и кубическая коробка весьма приличных размеров. - А коробка зачем?- поинтересовался я.- Что там? - Вода и продукты,- ответил Радий и кивнул на Кешу.- Он в руках ее понесет. - А мешок? - Тоже. - Что тоже? - Продукты и вода. - Что, там одни продукты?- удивился я. - Ну да. Десять суточных наборов и двадцать литров воды... Да, я забыл, еще палатка. - Ничего себе!- присвистнул я.- А аптечка где? - Здесь,- показал он на тюк. - Самое главное спрятал подальше,- усмехнулся я.- Давай-ка переложи инъектор и все ампулы в коробку. - Ну, не знаю,- засомневался было Радий, но потом нагнулся и стал расшнуровывать тюк. Я посмотрел меж тем на часы. С момента аварии прошло два часа. Следовательно, блокада будет действовать еще часов шесть. Это меня устраивало. Как раз успеем совершить один переход, а потом будем лежать в палатке и отдыхать. А после Радий снова прострелит мой позвоночник, и мы двинемся дальше. Что будет, когда лекарство закончится, я не знал и боялся об этом думать. Шестьдесят часов мне гарантированы, а там... что-нибудь придумаем. Да и помощь, может, подоспеет. Должны же вспомнить про нас, в конце концов! - Готово!- сообщил Радий, отряхивая ладони от несуществующей пыли. Кеша стоял рядом и держал на вытянутых руках ящик с продуктами, за плечами у него висел здоровенный тюк. Мне даже стало жаль его - таким несчастным он выглядел, таким безответным... Но я тут же одернул себя - это же робот! Железо. Чего его жалеть? Это все конструктор виноват. И надо было им делать его похожим на человека?.. - Какая у него допустимая нагрузка на руки?- спросил я, вставая. - Сто пятьдесят!- с гордостью ответил Радий. Можно было подумать, что это он про себя сказал. - Слушай,- воодушевился я внезапно,- так он и нас с тобой унести сможет? - Сможет,- охотно согласился Радий.- Еще как сможет! Одного сзади посадит, другого спереди. Я слышал - так бывало. - Как? - Ну, выносили роботы людей на себе. Один, мне рассказывали, несколько суток нес на себе разведчика. - Ничего себе!- восхитился я, с новым, особенным, интересом оглядывая Кешу.- А ты его брать не хотел. Что бы мы без него делали?.. Все-таки странное существо - человек. Стоит ему побыть недолго где-нибудь - в самом захудалом месте, как он настолько привыкает к нему, что не хочет уже никуда уходить, страшится двинуться туда, где ему будет лучше и легче, но куда необходимо двигаться, топать, следует прикладывать усилия и рвать невидимые нити, которые опутывают его против воли. - Эх ма!- вздохнул я всей грудью, да ничего и не прибавил более. - Да...- согласился Радий. Один только Кеша ничего не говорил и ничего не думал. - Ну, пойдем, что ли?- произнес я наконец.- Нам сегодня сорок километров надо сделать. - Пойдем,- ответил Радий уныло. - Кеша!- обратился я к третьему члену нашего отряда.- Иди вперед. Направление: сорок три, шестьдесят семь, тридцать восемь. И Кеша (вот молодец!) сразу взял да и пошел. - Пять километров в час!- крикнул я в его железную спину. Это для начала, подумал я, направляясь за ним, потом пойдем быстрее. Солнце все светило, все жарило, все висело в одной точке, подлое! Воздух блистал и плавился, горизонт дымился. Но нам ничего. Мы - разведчики - люди тренированные. Двинулись мы вначале довольно резво. Минут десять крыли по пяти километров в час, потом пошли быстрее. Где-то начиная с сороковой минуты, мы топали уже весьма бойко, с энтузиазмом выбрасывая ноги и вдыхая всей грудью обжигающий воздух. Не знаю, кто как, а мне обычно во время ходьбы ну просто самые дурацкие мысли лезут в голову. Даже непонятно, почему вдруг такое начинает думаться?! На этот раз я стал решать загадку: почему мы всегда в колонну по одному ходим. Почему обязательно один впереди идет, за ним другой топает, а уж за другим третий шагает? Почему бы не взять нам и не развернуться всем в ряд, то есть в шеренгу, и не пойти, подобно нормальным свободным людям, гуляющим по бульвару и ничем не озабоченным? Хотел я даже Радия про то спросить, но, обернувшись, увидел, что он погружен в свои мысли, и не решился тревожить его своими проблемами. Наверное, это просто привычка у нас такая, решил я где-то через полчаса и, оглянувшись повторно, спросил Радия: - Ты пить не хочешь? - Нет,- ответил он. "Ну и ладно,- сказал я про себя.- Нет так нет. Я тоже, в общем-то, не хочу. Это я так спросил, машинально". И тут же приказал Кеше снизить скорость. Жарко что-то стало. И в ногах потяжелело. Сколько ж мы идем? Глянул на хронометр - два часа уже шагаем. Километров, верно, двенадцать сделали. - Стой, Кеша!- крикнул я.- Привал сделаем.- (Вспомнил вдруг регламент пеших переходов: короткий отдых каждые два-три часа пути.) - Садись давай,- говорю Радию.- Кеша, ставь ящик на землю.- А сам взял и оглянулся, дай, думаю, посмотрю на вездеход. Кривизна поверхности тут незначительная - его еще долго будет видно. И точно. Как будто совсем близко - на резкой границе желтого и синего лежал боком к нам перевернутый автомобиль. Он был совсем маленький, жалкий и беззащитный. У меня сжалось сердце - так скучно он выглядел. - Хочешь пить?- поинтересовался теперь уже Радий и, не мешкая, вытащил флягу из чемодана, свернул колпачок и начал быстро пить.- Что, не хочешь?воскликнул он с надеждой. - У нас сколько с тобой воды на двоих?- спросил я его сурово. - Двадцать литров,- не задумываясь, ответил Радий.- Значит, по литру в день на человека,- тут же сосчитал я.- А ты что делаешь? - Ничего,- ответил он.- Попил немножко... - Попил... Ну-ка дай!- протянул я руку.- Нам с тобой по литру в день полагается. Это значит- по двести граммов за пять приемов. Понял? Сказав так, я ловко поднес фляжку к губам и вдруг укусил пластмассовое горлышко, впился в него зубами, едва не подавившись, когда вода хлынула мне в горло, схваченное судорогой. Естественно, я закашлялся... Радий шагнул ко мне и резко хлопнул по спине ладошкой... Мне показалось, что между лопаток у меня случился маленький атомный взрыв. Тело мое само собой выгнулось, я вскочил на ноги, сразу перестав кашлять, и, мне так показалось, чуть не улетел в синие небеса. Я даже не обратил внимания на фляжку, отлетевшую в сторону, и на воду, полившуюся из нее. Сразу дико заболела голова, всем членам сделалось жарко, словно их наполнили жидким парафином, все поплыло куда-то, стало неверным, неустойчивым... Я ходил, останавливался, садился на корточки, снова вставал и ходил, ходил... Не знаю, сколько это продолжалось. Минуту или полчаса. Только вдруг я обнаружил себя лежащим на земле лицом вниз. Голову мою покрывала мокрая тряпка, под щекой лежало что-то мягкое. По телу волнами пробегали жаркие волны, а спину я вообще не ощущал; вернее, ощущал одно сплошное онемение. Я не знал, есть ли у меня спина, может, и не было уже. Открыв глаза, я увидел сидящего вполоборота ко мне Радия. - Ты что же вытворяешь?- обратился я к нему с чувством. - Лежи отдыхай,- отозвался он.- Тебе нельзя разговаривать. Вот, думаю, бестия. Одни неприятности от него. Больше никогда не поеду с Радием в поиск. Пусть катается с другими. Лучше один буду ездить. - Сколько времени?- спросил я резко. - Четыре тридцать. Я сразу приподнял голову. - Это что, я два часа провалялся? - Ну да,- кивнул он.- Где-то так. Я тебе аэрозоля дал нюхнуть, ты и уснул. Я замер, не зная, как реагировать на такое сообщение. Он дал мне нюхнуть аэрозоля... Надо же, какой догадливый! - А Кеша где? - Вон он,- кивнул Радий мне за спину. Я оборотился на другую сторону и увидел робота, стоящего по стойке "смирно"; за спиной его висел продолговатый тюк. - Он что, так и стоял все время?- удивился я. - Конечно!- удивился в свою очередь Радий.- А что ему, прыгать прикажешь? Шутка получилась не смешной, и поэтому я не засмеялся. Радия тоже можно понять: сидеть под палящим солнцем два часа и ничего не делать... - Эй, Радий!- обратился я к нему со всей серьезностью.- Если ты еще хоть раз дотронешься до моей спины, то я не знаю, что с тобой сделаю. Понял? - Понял,- ответил он.- Больше не притронусь. Удовлетворившись таким ответом, я решил вставать потихоньку. Опыт вставанья у меня уже был, поэтому я приступил к данному маневру достаточно уверенно. Как бы там ни было, но блокада должна была еще действовать. Руки перед грудью, одну ногу согнуть и упереться коленкой в землю, вдохнуть побольше воздуха и... Через минуту я уже был на ногах, прислушивался к своим ощущениям. - Пить будешь?- спросил Радий, держа одной рукой флягу с водой. - Ну давай,- ответил я. Радий подал мне теплую на ощупь фляжку, и я немедленно освободил ее от остатков жидкости, на этот раз без приключений. - Значит так,- сообщил я, утирая губы ладонью. Посмотрел на солнце. Оно все висело в одной точке, кажется, ни на волос не сдвинулось. Местный день длится сто семьдесят два часа. И столько же - ночь; вот отчего солнце почти не переместилось по небосклону.- Сейчас пойдем дальше. Будем идти,добавил я,- будем идти четыре часа по восемь километров в час. Мы и так много времени потеряли. - Хорошо,- легко согласился Радий. И в самом деле - чего ему не соглашаться? - Кеша!- скомандовал я.- Бери чемодан. Кеша взял двумя руками деревянный ящик и, выпрямившись, замер. - Пошли. Курс прежний. Скорость - восемь. Кеша, услыхав такую команду, сразу повернулся и пошел. Я, собравшись с духом, напряг правую ногу и, чуть не зажмурившись, как перед прыжком с вышки, как перед входом в экзаменационную аудиторию, шагнул вперед. Шагнул еще раз, и еще, и еще... Пошел, плюнув на все сомнения и всевозможные опасения, растоптав собственные страхи квадратно-кованым каблуком своего негнущегося ботинка. Шли мы, в общем-то, довольно скучно. Лишь скрип подошв да ртов дыханье. Справа и сверху светит солнце, слева, прямо и кругом - даль беспредельная, в своей однообразности утомительно-неприятная. Иногда я оглядывался и смотрел на брошенный вездеход, проверяя по нему скорость нашего удаления в необходимом направлении. Вездеход, казалось, и не удалялся вовсе, вместо этого он делался меньше и меньше, съеживался и сморщивался, сдувался и скуксивался. Так мне казалось. - Сколько мы прошли?- проговорил я в пространство. - Двадцать одна тысяча шестьсот семнадцать метров,- произнес граммофонным голосом Кеша. - А времени сколько теперь?- опять спросил я. - Пять часов тридцать две минуты. Я опечалился. Мне казалось, что мы идем уже черт знает сколько, и подошвы мои уже вовсю горели, и тело взмокл