– Ходит!
– Мистер Хьюрдин, – в голосе зазвучали жесткие властные нотки.
– Я же сказал вам – он умер! И тем не менее продолжает ходить по комнате!
– Мистер Хьюрдин, я советую вампойти прогуляться. У нас нет времени на подобные шутки.
– Это не шутка, черт побери!
– В таком случае предлагаю воспользоваться услугами нашей справочной службы и найти ближайшую к вашему дому психиатрическую клинику. Я соединю вас. – Послышался резкий щелчок, после чего в трубке зазвучал записанный на пленку голос, информирующий о том, что если он думает о суициде, ему следует нажать кнопку с цифрой «один». Если он страдает от домашнего насилия...
Он швырнул трубку, проклиная себя за то, что не спросил фамилию оператора. Там, где он сидел, стука каблуков по паркету не было слышно, но казалось, что этот звук раздается уже прямо в голове, и впервые до него дошел весь ужас происходящего. Отец или не отец, но он находился в доме с мертвецом...
Зомби... и первоочередной задачей было найти кого-нибудь, кто мог бы помочь разобраться в этой ситуации. Подумав немного, он достал свою записную книжку и набрал номер Ральфа Баджера, который работал в службе окружного коронера. Ральф должен знать, что делать.
К счастью, Ральф оказался на месте. Майлс по возможности спокойно и трезво обрисовал ситуацию. Друг не прерывал его, не воспринял его сообщение как бред пьяного или сумасшедшего; напротив, он вполне серьезно записал адрес и пообещал через полчаса приехать с фургоном и двумя помощниками.
Затем Майлс позвонил Грэму. В таком деле юрист не помешает. Он понятия не имел, что тут происходит, но случай был, несомненно, беспрецедентный, а это всегда означает некоторые трения с законом. Адвокат – редкий случай – не попросил через автоответчик оставить сообщение на пейджере, а сам снял трубку, а как только Майлс обрисовал ситуацию, пообещал немедленно выехать.
– Ты не морочишь мне голову? Без дураков?
– Без дураков.
– Ну и дела. Я должен сам это видеть.
– Ну тогда поднимай задницу.
Майлс еще подумал, не позвонить ли Халу, чтобы подключить еще несколько детективов, но потом решил пока этого не делать.
Положив трубку, он огляделся. Дом стоял, погруженный во мрак. Где же Одра? Могла ли она просто сбежать?
Или отец убил ее?
Сейчас уже стало ясно, что она не звонила ни в полицию, ни каким иным представителям власти, или, если и звонила, они отнеслись к ее сообщению так же, как к его. Могла ли она просто бросить свой пост и уехать домой или в свой хоспис? Или с ней что-нибудь случилось, и ее тело лежит сейчас где-нибудь в доме? Безусловно, именно она забаррикадировала дверь в отцовскую комнату, так что скорее всего он не мог причинить ей никакого вреда, но справедливости ради надо признать, что Майлс уже плохо соображал. Единственное, в чем он не сомневался, – что его отцом овладел некий злой дух или демон, который мог что-нибудь сотворить и с медсестрой.
Нужно обыскать дом.
На самом деле ему уже гораздо меньше хотелось покидать гостиную, чем раньше. Наступила ночь, и хотя он зажег кое-какие светильники, большая часть дома оставалась в темноте. Рассуждая логически, можно было предположить, что отец умер, когда еще было светло, а Одра исчезла в какое-то время после обеда.
Но судя по тому, что она никому не звонила, возможно, что она и не покидала дом.
Он выглянул в частично освещенный коридор. От вида разобранной баррикады по спине прошла дрожь.
Может, лучше дождаться, когда приедет Ральф с людьми коронера?
Нет. Если есть шанс, что медсестра все еще находится в доме, что с ней что-то случилось и он может оказать ей помощь, – ее нужно искать.
Майлс быстро заглянул на кухню, щелкнув выключателем. Пусто. Развернувшись, он прошел по коридору, заглядывая в ванную, в гардероб, в свой кабинет. Пусто.
Дверь в комнату отца осталась открытой. Он не мог не заглянуть туда. Боб по-прежнему ходил по периметру – голый, мертвый, в ковбойских ботинках. Вот он сделал поворот, Майлс увидел застывшие невидящие глаза на неподвижном лице и отвел взгляд. Осталось проверить последнее помещение – его собственную спальню.
Он уже был готов к худшему – распотрошенное, разорванное на куски, как Монтгомери Джонс, тело медсестры, лежащее на его кровати, – но, включив свет, не обнаружил ничего. Слава Богу. В хозяйской ванной комнате тоже ничего не было, и наконец он с удовлетворением мог констатировать, что Одра покинула дом.
Оставив включенным свет, он вернулся к отцовской комнате и заглянул еще раз. Он по-прежнему чувствовал на руках холодную рыхлость его кожи. Внезапно мелькнула мысль – несмотря на движущееся и как бы одушевленное тело, он уже не относится к нему как к телу отца. Это оболочка, действующая, но пустая, и той сущности, которая была Бобом, более не существует.
Он вернулся в гостиную, включил телевизор, чтобы хоть какой-нибудь звук создавал ощущение жизни в доме, и стал ждать.
Ральф и двое помощников из службы окружного коронера приехали первыми, хотя и опоздали минут на двадцать.
Вскоре появился и Грэм. Оба его приятеля, равно как двое других мужчин, были явно шокированы видом Боба, вышагивающего по комнате. Натягивая перчатки и хирургическую маску, Ральф быстро спрашивал, когда случился удар, какова была глубина поражения мозга и уверен ли он, что Боб мертв.
Майлс бегло посвятил его в историю отцовской болезни, рассказал о том, как приехал с работы и обнаружил забаррикадированную дверь и брошенный дом.
Облачившись в защитные доспехи, Ральф с помощниками пошли в комнату. Двое мужчин крепко держали Боба, а Ральф энергичным движением сделал инъекцию какого-то лекарства в предплечье отца, поскольку эта часть тела не проявляла никаких признаков подвижности. Сделав это, он тут же отошел в сторону. Помощники еще некоторое время с видимым напряжением продолжали удерживать тело, стремящееся продолжить движение.
Не прошло и минуты, как отец повалился лицом вперед. Ральф сменил одного из помощников, молодого здоровенного интерна по имени Мёрдок, и поддерживал Боба, пока помощник бегал за носилками. Тело уложили и крепко привязали.
– Что ты ему вколол? – спросил Майлс.
– Очень сильный мышечный релаксант.
– Он... мертв?
– Да, – с выражением полной опустошенности ответил Ральф. – Мертв.
– Ты понимаешь, в чем дело?
– Нет, – пожал плечами приятель.
– Никогда с таким встречаться не доводилось?
– Должен признаться, нет.
– Только не сообщай об этом в «Уикли Уорлд ньюс», – обернулся Майлс к Грэму.
– Скажи об этом своему другу доктору. Если будет какая утечка – имей в виду, это из офиса коронера, а не от меня.
– Можно оставить это в тайне? – обратился Майлс к Ральфу.
– Безусловно. По крайней мере до тех пор, пока мы не выясним, что к чему. Нельзя допускать паники. – Ральф стянул перчатки. – Знаешь, я в принципе должен был бы за это ухватиться. Нечасто попадаются такие случаи... Точнее сказать, такого никогда еще не было, а это, сам понимаешь, голубая мечта коронера – найти нечто такое, чего еще не бывало, и раструбить об этом на всю вселенную. И для меня как помощника коронера это уникальный карьерный шанс.
– Но? – подтолкнул его Майлс.
– Но почему-то меня это не радует. – Помолчав, он заглянул в глаза Майлсу. – Меня это пугает.
Майлс передернул плечами и посмотрел на Грэма. Обычно адвокат не удержался бы от какого-нибудь циничного глубокомысленного замечания. Но Грэм просто задумчиво стоял молча.
– Что ты собираешься делать? – спросил Майлс.
– Не знаю. Заберем его с собой. Ясное дело, пока он шевелится, никакой аутопсии я проводить не буду. Позвоню Биллу, позвоню шефу, пусть приезжают и думают, как с ним быть. Сейчас, полагаю, мы отвезем твоего отца в морг, найдем отдельное помещение, ремни снимать не будем и посмотрим, что произойдет, когда перестанет действовать препарат. Хочешь поехать с нами? В фургоне найдется место.
Майлс поглядел на Грэма.
Адвокат попробовал улыбнуться, но улыбка не получилась.
– Лучше мы поедем за вами следом, – сказал он.
Проснулся Майлс от кошмара, в котором он бежал по лабиринту, преследуемый мумией с разложившимся лицом Лиэма Коннора. Он сел и протер глаза. За окном было светло. Одного взгляда на часы хватило, чтобы понять, что ему уже два часа как следовало быть на работе. Он до сих пор так никому и не позвонил, поэтому потянулся через кровать, схватил телефон и набрал номер Наоми. Коротко объяснив ей, что отец умер, он попросил соединить себя с Перкинсом или Миллером, но она сказала, что сама все сделает, а он пусть занимается всем, чем нужно, позвонит потом, когда сможет, и что они будут молиться за него.
– Спасибо, – с благодарностью ответил Майлс.
Следующий звонок он сделал в офис коронера. Ральф все еще был там. Смертельно усталым голосом он сообщил, что ничего не изменилось. Отец по-прежнему мертв.
И в ногах по-прежнему наблюдаются сильные мышечные сокращения.
– То есть это означает, что он стал зомби? – выговорил Майлс то, о чем побоялся спросить ночью.
– Я не знаю, что это означает, – признался Ральф. – Никто тут не знает.
Майлс встал, принял душ, сварил себе кофе. Он находился в полной растерянности и совершенно не представлял, что делать. В нормальной ситуации следовало бы связаться с похоронным бюро, обзвонить родных и знакомых, но в данный момент все висело в воздухе. Он понимал, что нужно обязательно позвонить сестре, но решил и ее пока не беспокоить, подождать, пока отец умрет по-настоящему и навсегда.
Умрет по-настоящему и навсегда.
Он покачал головой. Было такое чувство, словно он должен понимать, что происходит. На каком-то уровне это, возможно, и происходило, но в данный момент сознание категорически отказывалось выстраивать логическую цепочку между тем, что случилось с отцом, и имеющейся в его распоряжении информацией. Он начал вспоминать отцовские повторяющиеся сны, его внезапное увлечение оккультизмом... Мог ли Боб предполагать, что должно произойти? Мог ли он каким-то образом готовить себя к этому? А если так, почему скрыл это от сына?