— Ладно. — Кощей хлопнул по столу и поднялся. — Развлекайся тут, а я пожалуй, пойду в комнату, отдохну.
— Я видела вывеску! — махнула рукой Игла, пытаясь удержать Кощея. — У них тут баня есть!
— Замечательно, — сказал Кощей без всякого выражения. — Тебе не помешает.
Игла закатила глаза и, откусив от очередного пирога, вновь махнула рукой, на этот раз грубо отсылая Кощея прочь. Тот ухмыльнулся, развернулся на пятках и направился к лестнице на второй этаж.
Трактирщица привела его в комнатушку, которая едва ли была больше кареты, в которой они путешествовали. Две деревянные кровати стояли так близко, что пройти между ними можно было только боком. Под скошенным потолком блестело последними лучами солнца единственное окошко. И за это они отдали серебро? Кощей оглянулся на трактирщицу, которая ставила возле медного таза на лавку глиняный кувшин с водой. Она смущённо улыбнулась, поклонилась и мышкой выскользнула за дверь.
Кощей вздохнул и, не раздеваясь, прямо в сапогах упал на кровать, в воздух взметнулось облачко пыли. Поморщившись, он чихнул, выругался и закрыл глаза. Что ж, прилечь и вытянуть ноги действительно оказалось приятно. Если подумать, торопиться им некуда. Он столько лет провёл в поисках и ожидании, что день-другой промедления делу вряд ли навредят. Тем более, девчонку лучше держать довольной, до тех пор пока она не соберёт для него все четыре книги и не приведёт к тому, что он ищет.
Дверь ударилась о стену и комнату наполнило жуткое, потустороннее хихиканье. Кощей подскочил, хватаясь за кинжал на поясе, пытаясь разглядеть угрозу. В комнате было темно, должно быть он задремал, и на дворе стояла глубокая ночь. Кощей взмахнул рукой, зажигая лучину. Зыбкий свет озарил комнату, и лицо Кощея вытянулось. На пороге стояла Игла и, приложив палец к губам разговаривала с дверью.
— Тише, чего шумишь! — прошипела она и громко икнула. Попыталась закрыть дверь, но споткнулась о свои ноги, упала на колени и снова жутко захихикала. Кощей молча наблюдал за происходящим.
Кряхтя, Игла поднялась на ноги и шатаясь добралась до кровати. Стащила с головы раздобытое где-то полотенце, и мокрые волосы рассыпались по спине и плечам, комнату наполнили запахи мёда и мыла. Похоже, баню, она всё же нашла. Игла сняла душегрею, бросила её на кровать и направилась обратно к двери.
— Ты куда? — спросил Кощей, провожая её взглядом.
Игла ойкнула, подпрыгнула с испугу.
— Ты не спишь? Прости, что разбудила, — сказала она нетвёрдо.
— Ты куда? — повторил Кощей.
— Там, внизу, меня ждут.
— Кто?
— Мал и Лим. Мы пойдём в озеро прыгать.
— Чего?
— Они угостили меня мёдом, обещали показать, как париться берёзой, а потом прыгать с причала. А потом... что потом... не помню, но что-то очень интересное... Ты спи отдыхай. — Игла наконец добралась до двери и почти вывалилась в коридор.
— Она ещё и пьянчуга, — пробормотал Кощей и лёг обратно, закинув руки за голову.
Какие ещё Мал и Лим? Идти в баню в компании каких-то недоумков! Впрочем, ему-то какое дело. У девчонки своя голова на плечах. Доверху набитая опилками, и залитая мёдом. Ему до её глупости дела нет. Будет дурной голове урок по утру, в конце концов читать после бурной ночки она вряд ли разучится, а это всё, что его волнует.
Кощей тяжело вздохнул, выругался себе под нос и встал с кровати.
В трактире стало ещё шумнее прежнего, смех и гомон разбавляла нестройная музыка. Похоже, после заката веселье на постоялом дворе только начиналось. Кощей выхватил из толпы уже знакомую трактирщицу.
— Где тут баня?
На дворе было заметно тише, приглушённые голоса пробивались на улицу ровным гулом, холодный воздух согревался в груди и вырывался наружу облачками пара. Двое вели Иглу под локти, и один уже стаскивал с её плеча платье. Она сопротивлялась, продолжая хихикать, и, судя по всему, вообще плохо понимая, что происходит.
— Эй, дурни!
Парни обернулись, молодые, вихрастые, и явно не такие пьяные, как Игла. Они-то точно понимали, что собирались сделать.
— Чего тебе? — оскалился один из них.
— Руки от девицы убрали, — велел Кощей, делая шаг навстречу. — Быстро.
— Иди отсюда, она с нами! — огрызнулся второй.
— Если хочешь, можешь потом зайти с ней попариться, как мы закончим, — подмигнул первый.
Игла, кажется, только сейчас заметила, что кто-то прервал их прогулку до бани. Обернулась и скривилась.
— С ним я париться не буду. Ему не надо, — замотала головой она и добавила полушёпотом. — Он даже не срёт, представляете? За три дня ни разочка!..
Парни непонимающе переглянулись, но тут же поволокли Иглу дальше. В два шага он догнал их и потянул Иглу за локоть, чтобы освободить из жадной хватки.
— Вы с первого раза не поняли? Девицу отпустите и парьтесь сколько хотите вдвоём.
— Иди нахрен, мужик! Чего пристал? Найди себе свою девку. — Парень рванул Иглу на себя, и она, вскрикнув от боли, не удержалась на ногах и упала.
Второй размениваться на слова не стал и молча выбросил кулак Кощею в лицо. Конечно, всё должно было закончиться банальной дракой. Скольких таких дурней Кощей встречал на своём веку — и не сосчитать. Удар был быстрый и точный, пришёлся точно по лицу, и парень мешком повалился на землю. Перстни оставили на коже кровавый узор. Кощей зашипел и потряс ушибленной рукой. Давненько он не разминал кости. Медленно он повернулся ко второму парню, но тот оказался не таким смелым.
— Да забирай ты эту дуру! Боги! Ты же мог его убить! — запричитал он, и принялся поднимать потерявшего сознание друга. — Боги! Малохольный какой-то!
Кощей проводил их грозным взглядом, а когда те скрылись за дверью постоялого двора, повернулся к Игле. Она сидела на земле и сосредоточенно дула на разбитую коленку. Кощей присел на корточки рядом с ней. Ноги у Иглы были крепкие, совсем не изящные, кожу покрывали синяки, должно быть, она часто билась об окружающие предметы. Что немудрено, когда живёшь в лесу. Кощей накрыл ссадину ладонью, Игла вздрогнула.
— Ты чего? — пробормотала она.
— Ничего. Не болтай.
— О-о, — выдохнулся Игла, когда ладонь его засветилась золотом, и ссадина начала затягиваться. — Я бы и сама справилась. Уже собиралась сделать вужь-ву-у-ужь. — Она таинственно заводила руками в воздухе. Кощей не сдержался, и уголок его губ дрогнул при взгляде на неё.
— Ты хоть знаешь, что нельзя колдовать пьяной? Можешь наворотить дел.
— Ты дурак? — Игла обиженно нахмурилась. — Я не пьяная.
— Ты едва на ногах держишься.
— Я не могу быть пьяной, — упрямилась она. — Потому что я не пила.
Кощей вскинул брови и ткнул пальцем Иглу в лоб. Она недовольно поморщилась.
— Эй!
— Ты ври, да не завирайся. Ты при мне две кружки мёда вылакала. И, видать, ещё налегла в моё отсутсвие.
— Так а мёд тут причём? Он же от пчёл. Я его сколько ела и ни разу не пьянела.
Сперва Кощею показалось, что она шутит, но её открытый, искренне ничего не понимающий взгляд подсказал, что Игла и впрямь никогда прежде не пила, и даже забродивших ягод не пробовала.
— Это другой мёд, — терпеливо пояснил Кощей и помог Игле подняться на ноги. — Хмельной.
— О-о, — снова выдохнула Игла, сжимая его ладони. Лоб её наморщился, отражая спутанное движение мыслей. — Так вот отчего вкус у него был такой странный и жидкий.
— Жидкий вкус? — улыбнулся Кощей, не давая ей снова осесть на землю.
— А он не жидкий?
Тут из трактира вывалилась целая толпа мужиков и среди их галдежа раздалось звонкое: «Вон он!». Кощей протяжно вздохнул.
— Прости, дикая, но придётся тебе обойтись этой ночью без постели.
— А? — моргнула Игла, а Кощей уже подхватил её на руки и сломя голову понёсся к конюшням.
Глава 6
Волосы у бабушки были белые как снег, она заплетала их в толстую косу, которую укладывала на затылке и прятала под красный платок. Глаза у бабушки с годами побелели и ослепли, но подмечали и видели, кажется, больше зрячих. Бабушка была низенькая, согнутая пополам, но бодрая и удивительно быстрая. Игла не знала сколько бабушке лет, а когда спрашивала, та смеялась и отвечала, что лет ей столько, что Игле не сосчитать. Смех у неё был хриплый, мелкий, похожий на шум летнего ливня.
— Куда ты опять навострилась, внучка? — спросила бабушка, когда ранним утром Игла кралась мимо неё к двери. Бабушка сидела у печи и мяла в ступке ароматные травы. — Да ещё и с пирогами.
— На речку! — выпалила Игла, пряча за спину корзинку с пирогами, которые бабушка испекла накануне. — Мы с лешим...
— Позабыла, внучка, что я слышу, когда ты обманываешь? — покачала головой бабушка, снисходительно улыбаясь.
Игла надула щёки. Бабушка не запрещала ей общаться с деревенскими, но относилась к ним настороженно, хоть и никогда не отказывала в помощи, когда те приходили на порог её хижины. Эту настороженность переняла и Игла, всю свою недолгую жизнь она старалась держаться подальше от поселения. Да и сами деревенские, выбравшись в лес на охоту или за грибами да ягодами, едва завидев Иглу, дикую ученицу лесной ведьмы, предпочитали плевать через плечо и обходить девчонку стороной.
— Я... ну...
— Который месяц уж несут тебя ноги из дому. Каждый день почти. Повстречала кого? — ухмыльнулась бабушка, прищурив затуманенные глаза. — Звать его как?
Игла помяла плетёную ручку корзинки за спиной и зарделась до самых ушей, пытаясь сдержать улыбку, хотя бабушка и не могла её увидеть.
— Светозар.
— А, знаю мальчонку, — закивала бабушка. — Мать его у нас на пороге рожала. Тяжёлые, помню, роды были, едва Морена его не забрала. Стало быть, ещё тогда дорожка его сюда вела. Чудеса-а. Ну, беги, внучка. Только будь осторожна, за сердцем ступай, да думать не забывай.
Игла заулыбалась, обняла бабушку и поцеловала в морщинистую щёку:
— Ты у меня самая лучшая, ты знаешь?
— Иди уже, — засмеялась бабушка. — Твоя дорожка ведёт далеко, но начало ей положить надо.