Светозар как обычно уже ждал Иглу на берегу, сидел на траве и, высунув кончик язык, сосредоточенно вырезал ножичком только ему одному известную загогулину из кривой палки. Заслышав шаги, он поднял голову и просиял.
— Ты пришла!
— Ты же меня позвал, — улыбнулась Игла, села рядом и поставила перед Светозаром корзинку. — Я пирогов принесла. Капустных.
Светозар тут же потерял интерес к палке и заглянул в корзинку, а потом внимательно посмотрел на Иглу.
— Зачарованные небось? Приворожить меня вздумала?
Игла фыркнула, схватила два пирожка и быстро надкусила каждый.
— Не хочешь — не ешь, — сказала она с набитым ртом. — Мне больше достанется.
— Эй! Ты же мне их принесла! — Святозар схватил корзинку и прижал к груди. — Я же пошутил.
— Пока ты шутил, я пообедала. — Игла высунула язык, засмеялась и демонстративно затолкала в рот остатки одного из пирожков.
Светозар скорчился, показывая своё недовольство, вытащил пирожок и, внимательно осмотрев со всех сторон, надкусил, но тут же не удержался и сунул в рот целиком. Игла с пониманием хмыкнула, пирожки бабушка пекла действительно до безумия вкусные.
— А что это ты делаешь? — спросила Игла, кивая на обструганную палку.
— Стрелы. — ответил Светозар. — Вчера приехал дядька из соседней деревни, говорит, что к нам гвардейцы едут. Сама командующая Воронов будет воспитанников в Вольскую гвардию набирать. Ищут чародеев, но воины тоже нужны. Надо ей показать всё, на что способен. Я буду из лука стрелять и на кулаках биться.
— Ты... — сердце у Иглы оборвалось. За несколько быстрых месяцев она успела привыкнуть и полюбить их каждодневные встречи. — Хочешь уехать из деревни?
Светозар с готовностью кивнул.
— Хочу с нечистью сражаться, людей защищать. — Он повернулся к ней и посмотрел чуть исподлобья. — И тебя.
Игла поджала губы. Грудь давило обидой, и Игла отвернулась, чтобы скрыть слёзы. Мысль о расставании с недавно обретённым другом оказалась больнее, чем Игла могла себе вообразить.
— Не нужно меня защищать! Я сама себя защитить могу!
— Ну, ладно. Тогда поехали со мной.
Игла вздрогнула и обернулась.
— В столицу?
— А отчего нет? Ты же ведьма! Тебя-то точно возьмут.
На мгновение ей это показалось прекрасным решением, и Игла даже заулыбалась, но почти сразу сникла.
— Бабушка меня не отпустит, — вздохнула она. — Она не любит гвардию, говорит, что нечисть нельзя рубить, с ней договариваться нужно. Да и я её оставить не могу, она уже старенькая, без меня не сможет.
Светозар перестал жевать и нахмурился, кажется, только теперь задумавшись о возможном расставании. Он коснулся плеча Иглы, и та вздрогнула, когда по телу пробежала странная волна тепла, от которой тут же разогрелись щёки.
— Ну, меня ещё никуда не взяли. А если возьмут, то я как отучусь, обязательно вернусь!
Игла подтянула колени к подбородку и положила положила на них голову. Вздыхая, она смотрела на блестящую реку, которая неслась далеко-далеко, в те земли, куда никогда не ступит её нога. Туда, куда собирался отправиться её единственный друг.
— А вдруг ты забудешь про меня и не вернёшься?
Светозар толкнул её локтем в бок и растрепал её распущенные волосы.
— Ну, чего ты? Как же тебя, такую рыжую позабыть?
***
Игла спала, свернувшись клубком на полу кареты. Иногда она чувствовала на себе пристальный взгляд, открывала глаза, но тут же закрывала снова. Иногда её подбрасывало на ухабах, но и эти пробуждения длились недолго. Окончательно Игла проснулась только к обеду. Со стоном села и ойкнула, врезавшись головой в раскрытую ладонь Дара.
— Ты чего? — проворчала она, приглаживая взлохмаченные волосы.
Дар не ответил, убрал руку, и Игла увидела дверную ручку, которая метила ей точно в макушку. Дар тем временем взмахнул рукой, и карета остановилась.
— Мы куда-то приехали? — спросила Игла, выглядывая в оконце.
— Ты же собиралась опять проситься по нужде, я полагаю? — выгнул он бровь.
Игла собралась было с ним поспорить, но почувствовала, что Дар прав. Выскочила из кареты и побежала к ближайшим кустам смородины.
Карета остановилась посреди зеленого перелеска, за которым бежали тёмные волны вспаханных полей. Солнце стояло в зените и ощутимо припекало, Игла запрокинула голову: на небе — ни облачка. День обещал быть жарким. Когда она вернулась к дороге, Дар обходил лошадей, проверяя упряжь и поглаживая каждую по заплетённой в косы гриве. Игла вспомнила, в какой спешке они покидали постоялый двор, скрываясь от разъярённой толпы. Воспоминания были смутными, подёрнутыми пеленой хмельного мёда. Кажется, Дар подрался... набросился на одного из парней, с которыми Игла... Игла выпрямилась, вжала голову в плечи и прикрыла рот ладонями. Она вчера чуть не отправилась в баню с двумя парнями. Если бы не Дар... Глаза встретились с глазами Дара, и Игла почувствовала, как вспыхнули щёки.
— Спасибо... за вчерашнее... — пробормотала она, не отнимая ладоней от губ, и от того звук вышел приглушённым, почти неразборчивым, но Дар всё равно услышал, потому что губы его дрогнули в привычной усмешке.
— Ты прямо-таки притягиваешь неприятности, дикая. Удивительно, как ты добралась до логова Кощеева живой.
— Мне повезло, — пожала плечами Игла, она и правда считала, что везение сыграло не последнюю роль в её, не видевшей мира лесной ведьмы, путешествии.
— О, не сомневаюсь, — хмыкнул Дар и наклонился к лошади, чтобы проверить подковы.
— Можно подумать, ты никогда не пил и не совершал глупостей. — Игла присела на корточки и обхватила колени руками.
— Я не пью. И тебе не советую. — Дар на неё даже не взглянул. — Разум должен быть трезв и ясен.
— Погоди! Ты же тоже взял себе мёда вчера!
— Наливать и пить — не одно и то же. Я держу чашу и подношу её к губам за беседой, но не пью. Когда все вокруг пьют, то так проще смешаться с толпой, вызвать доверие, впрочем... наверно, это лишь старая привычка, которой я не привык изменять.
— И что, прямо ни разочка не напивался? — Игла недоверчиво прищурилась.
— По собственной воле — нет.
— Это как?
Дар пожал плечами.
— Когда я был мал, братья держали меня, а сестра влила мне в рот целый бурдюк вина. Они решили, что это отличная шутка, — сказал он ровным голосом, будто, если подумать, шутка и впрямь была ничего.
— Какой кошмар...
— Полагаю, говорил и ползал я действительно забавно.
— Ничего это не забавно. — Игла поёжилась. — Это жестоко.
— О, нет, — ухмыльнулся Дар. — Это было не жестоко...
Игла хотела узнать, что он имел в виду, но не успела. Из-за деревьев выбежал лопоухий мальчишка лет десяти, а следом появилась женщина. Невысокая, с длинными чёрными косами и на сносях. Одета она была в простое платье с передником, да лапти, в руках — посох, за спиной — котомка с поклажей.
— Добрые люди! — улыбнулась она, остановилась, опершись на посох, и подпёрла кулаком поясницуу, стараясь отдышаться. Путь явно давался ей непросто. — Не подскажете, далеко ли до города?
— Вёрст двадцать, — отозвался Дар, всё ещё занятый лошадьми.
— Сколько? — округлила глаза Игла. — Так далеко!
— Ничего-ничего, — вздохнула женщина и потрепала сына по кучерявой макушке. — Десять прошли, и ещё двадцать пройдём, да Люб?
— Да хоть бегом! — подпрыгнул Люб, полный сил, и потянул маму за руку. — Давай! Доберёмся ещё до заката!
Мама его улыбнулась, она не выглядела такой бодрой, но пошла следом.
— Мы вас подвезём! — выпалила Игла. Она не могла себе представить, как беременная женщина преодолеет такой путь. Дар выпрямился и удивлённо уставился на Иглу:
— Нет, не подвезём.
Игла уже снимала с плеч растерянной женщины котомку.
— Ещё как подвезём! — зашипела она на Дара.
— Нет-нет, что вы, не стоит... — качала головой женщина, но Игла её не слушала, грозно глядя на Дара.
— Нам в другую сторону, — не унимался тот.
— Значит, сделаем крюк.
— А не сильно ли ты раскомандовалась? Это моя карета.
— Не твоя, а Кощеева. Так что не командуй тут. Давайте-давайте, залезайте, не бойтесь.
— Мы поедем на этой повозке? — с восторгом воскликнул Люб и запрыгнул в карету — только пятки сверкнули. Игла помогала взобраться на высокую ступеньку его матери. — Так, осторожно, головой не ударься, ага.
Когда все уселись, кони тут же тронулись с места. Игла сидела рядом с Даром, а Люб и его матушка расположились напротив. Люб крутил головой, разглядывая обстановку, он то слазил с сидения, то забирался обратно, выглядывал то в одно окно, то в другое и с восторгом смотрел на мать, не в силах поверить в их удачу. Мама же смущённо улыбалась и ёрзала на месте, ей явно было неловко от сложившейся ситуации. Дар сидел чернее тучи и хмуро смотрел в окно и даже не пытался скрыть своего недовольства вынужденным соседством.
— Простите нас. Мне... мне ведь даже заплатить вам нечем, — виновато сказала женщина, пытаясь усадить скачущего по карете сына на место.
— О деньгах даже не переживайте! Мы их и не ждём, — улыбнулась Игла, а Дар хмыкнул, намекая, что не ждёт здесь только она, а он, вообще-то бы и взял монету другую, если бы подвернулась возможность. Но Игла не обратила на него внимания, полностью сосредоточившись на новой знакомой. — Меня Игла зовут, а это Дар. Не обращайте на него внимания, пусть снаружи он колюч, как ёж, внутри у него доброе и нежное сердце.
Дар не сдержал издевательский смешок, и Игла пнула его ноге, чем вызвала у того очередной приступ негодования. Дар принялся оттирать пятно от её подошвы шёлковым платком.
— Меня зовут Чернава, сын мой Любомир, держим путь в город вот...
— Как здорово! — Игла изо всех сил пыталась поддержать беседу, чтобы сгладить поселившееся в карете напряжение. Чернава казалась напуганной и была бледна. Похоже, поведение Дара её настораживало. — Далеко вы собрались, да ещё и пешком. Путь непростой, как вы на него решились в вашем положении?