– Как на тех печенегов надеяться, коли они, что ковыль под ветром, то сюда, то туда клонятся, – в раздумье молвил полутемник Огнеяр. – Заплатят ромеи им откуп, и ищи их, что ветра в поле.
– Мыслю, надобно на наш совет наставника юнаков Хоря позвать, уж он-то сих хазар, печенегов и всех прочих кочевников лепше других знает, сам не раз, сказывают, в их личинах ходил, – молвил темник Притыка, при этом незаметно скосив очи на Огнеяра, который ответил ему так же одним прикрытием очей.
– Ладно, зовите Хоря, – чуть подумав, согласился князь, который после того случая с греческими изведывателями, коих вычислил, а потом столь удачно использовал Огнеяр в Вифинии, стал помягче относиться и к старому Хорю, и к изведывателям вообще.
– А скажи нам, Хорь, ты более других ведаешь о кочевниках, как сии люди, что верны бывают лишь тому, кто деньги платит, делают так, чтобы давший слово сдержал своё обещание? – спросил Игорь.
– Просто, княже, – отвечал старый изведыватель, погладив бритую голову. – Берут в залог родичей того, кто слово давал, и коли слово не держат, то… – Хорь провёл ребром длани по горлу.
– И вправду, просто! – усмехнулся Горицвет. – Осталось только договориться с печенегами, да родичей их ханов взять в заложники, ничего себе задачка! Как у того бродника, что нашёл в пыли дорожной подкову и обрадовался, что если ещё три подковы найдёт и лошадь, то и пешком более ходить не будет.
На некоторое время все темники и сам князь замолчали, обдумывая слова старого изведывателя.
– А отчего бы и нет, – развёл могучими дланями богатырь Веряга. – После того, как поприжали мы печенегов, они присмирели и пакостей особых нам не творят, а про то, какую добычу в землях Царьградских взять можно, то каждый последний пёс в их стойбищах ведает. Надобно лишь толковых переговорщиков к ним послать, да рассказать лепо, сколь богата земля Пафлагонская, Вифинская и прочие земли ромейские.
Все темники, не сговариваясь, остановили взоры на старом изведователе. Тот поглядел на них и встал с лавы.
– Что ж, братья темники, и вперворядь ты, великий князь, коли поручите мне сие важное дело, то постараюсь его с честью исполнить. – Он приложил руку к сердцу в знак благодарности и склонил загорелую бритую голову. – Непра наша всю их печенежскую орду надвое делит, четыре племени по правому берегу ходят, от Непры до Прута, а четыре по левому, от той же Непры до Донских степей. В каждом из восьми племён пять родов или колен, всего получается сорок. Мыслю, к левобережным ханам обращаться надобно. Князь Олег Вещий с ними дело имел, да и, в отличие от правобережных, они сговорчивей будут. Их собратья, кочующие по десному берегу, те же Вожак Язы, ходят аж до Болгарии Дунайской; племя Древесной Коры обитает у границы с вытесненными ими уграми; а ещё Прославленные Подвигами и Черные Князья, что доходят до Карпат, – сии племена побогаче будут. Мало того, что они соседствуют с полуденно-западными землями, куда часто совершают набеги, так ещё и в Придунайских плавнях имеют корм для скота обильный, зачастую и на зиму там остаются. А левобережные печенеги – Небесные Вожди, Серые Кулпеи и Неясно Говорящие большей частью вынуждены на зиму в Таврику уходить, а там хазары с византийцы им не шибко рады, да и с кормом для животины гораздо хуже, опять же воды доброй мало. Пастухи Оленей не зря так называются, потому что северней всех живут, в Севских землях их кочевые угодья, от холода и бескормицы часто страдают. Вот к ним и надо отправляться на переговоры.
– Что тебе, брат Хорь, для этого надобно? – спросил старый князь.
– Полсотни воинов в добром вооружении и на конях породистых, дорогое оружие, добротные изделия из византийской добычи и помощников надёжных, добре володеющих речью печенежской, которых я сам себе подберу, вот, пожалуй, и всё…
– Не мало ли будет полусотни воинов? – с сомнением прищурил око князь.
– Я бы и с десятком справился, да для значимости посольства больше требуется, иначе за самозванца могут принять. А главная защита в таком деле не число воинов, а знание привычек, устройства жизни и отношений меж их родами и ханами, те роды возглавляющими.
– Когда думаешь отправиться? – спросил Игорь.
– Зимой, как снег ляжет, – отвечал Хорь.
– Отчего же зимой по степи рыскать, когда сейчас тепло, и в степи уютнее, чем в морозную да ветреную зиму? – не выдержал любопытный темник Горицвет.
– Летом они кочуют, и где кого точно искать – не ведомо, а вот зимой каждый на своей зимовке, и я проще найду того, кто мне нужен, а не того, кто мне горло перережет, – всё тем же ровным голосом отвечал старый изведыватель.
На том и порешили. Хорь удалился, а темники и князь продолжили свой совет, решая, что и как нужно готовить к предстоящему походу на Царьград.
Как справился со своим непростым заданием старый Хорь, то осталось его тайной, только к весне согласились три печенежских хана идти в поход на Царьград вместе с князем Игорем за долю в добыче. А три юных наследника этих ханов, от трёх до четырнадцати лет, на время похода поселились в Киеве сразу за княжеским теремным двором вместе со своими поварами, конюхами и охоронцами под надёжной опекой игоревых воев.
– Это все сыновья ханов? – спросил князь, глядя на выгружающийся из повозок скарб и шатры.
– Вон тот трёхлеток крепкий, по имени Куры, которого на коня старый печенег сажает, от Нудыхана, это не сын его, а племянник, – пояснил Хорь. – Это как знак особого доверия к тебе, княже, потому как по обычаю печенежскому отец не может сыну власть передать, а только племяннику.
– Выходит, он мне будущего хана в заложники отдал, – хмыкнул Игорь. – А, коли нет у хана племянников, одни сыновья, может кто-то из них ханом стать?
– Это уже как племенные старейшины решат, – негромко ответил старый изведыватель.
– Ты, брат Хорь, лично приглядывай за этим Куры, может, у хитрого Нудыхана надежда есть, что не возвратится будущий хан домой, мы о такой услуге с ним не договаривались.
Если бы знал тогда старый князь Игорь, кем для его сына Святослава станет сей печенежский трёхлеток, то никогда бы не давал такого повеления Хорю. Но никому, кроме богов, не дано ведать дальних последствий своих деяний, и к какому исходу приводят они через лета многие…
Вспоминал старый князь, привычно качаясь в седле, всю подготовку к походу совсем не для того, чтобы насладиться воспоминаниями, а для того, чтобы сейчас, пока ещё не дошли до рубежей ромейских, найти и исправить те недочёты, которые всегда бывают в таком сложном и многогранном деле.
– Княже, скоро будем переправляться через Дунай, – доложил темник Притыка, чья тьма шла впереди всего воинства. – Болгары, небось, снова упредят Царьград о нашем приближении.
– Думаю, что Царьград уже ведает, что мы идём по его душу, и весть та пошла к ромеям ещё тогда, когда мы только собирались из Киева выходить, – молвил полутемник Огнеяр.
– Вот и добре. Визанщина, коли не бита, то и языка человеческого не разумеет, зато как под зад получит, тут тебе и разум просыпается, и любовь к Руси оживает, и клятвы той любви на вечные времена, – ответил темник Издеба.
Они шли уже по той части Болгарской земли, которую исстари зовут Добруджей – это образованный морем и дунайской петлёй почти остров, где исстари жило много славян и часто останавливались купцы, воины, и все, кто двигался из Варяг в Греки или обратно.
Впереди, изрядно погоняя своих коней, показались всадники, скачущие навстречу грозному войску.
– Срочная весть князю! – крикнул на скаку охоронцам дозорный сотник. – Посторонись, дорогу!
– Княже, – заговорил запыхавшийся сотник, – там визанцы нас дожидаются!
– Сколько числом, конные воины или пешие? – спросил удивлённый таким известием Игорь. Остальные темники, кажется, просто потеряли дар речи. Как армия Византии могла так быстро оказаться здесь, на самой окраине Болгарии??
– Не воины, княже, – сотник перевёл дух, вытер с чела пот, смешанный с пылью. – Посольство Царьградское…
Греческий посланник был росту среднего, молод, да красноречив, добре рёк по-словенски. После учтивого приветствия архонта россов, он, бросив быстрый взгляд на крепких воинов императорской гвардии, облачённых в блестящие железа, что в полном молчании сопровождали невиданно богатую дань, на присутствующего здесь же болгарского жупана, худощавого и высокорослого и оттого, наверное, сутуловатого, обратился к Игорю с просьбой.
– Почтенный князь Великой Руси, не сочти за дерзость просьбу мою – подписать хартию о том, что дань в полной мере тобой получена, дабы посольство могло отчитаться перед императором.
– А что, посол, в Царьграде слову изречённом не верят, только писаному? – лукаво прищурился Игорь, глядя на молодого посланника. Князь был в добром настрое, – ещё бы, сбылась его заветная мечта: он не просто «отыгрался» за прошлое поражение двухлетней давности, но и сравнялся в славе с дядькой Ольгом, который заставлял кичливых ромеев платить ему дань. Мало того, нынешняя дань ещё больше Олеговой, и получена без всяких сражений! Об этом он мечтал всегда, с того самого дня, когда стал единоличным правителем русского княжества. Но каким долгим оказался сей путь, долгим и обильным на жестокие удары и поражения. Вначале неудачный поход на море Хвалисское, когда он, взяв богатую добычу, не только потерял большую её часть, но и почти всю дружину Киевскую и Новгородскую. Позже приходилось сражаться со степняками, усмиряя и отваживая их от грабежа порубежных земель. Постепенно рос боевой опыт и мастерство его темников, особенно молодых Горицвета, Издебы, Веряги, Мечислава, Свенгельда и прочих. И когда он отправился за данью на Царьград, снова случилось поражение, которого никто не ожидал, – от подлых огненосных дромонов с греческим огнём, которые пожгли часть флота, а оставшихся в живых русов, коим удалось спастись вплавь, предали страшной смерти посреди Бычьей площади…
И тогда он, Игорь, всё лето мстил коварным ромеям, грабя и сжигая подвластные Константинополю азийские земли, и только наступление осени, да подоспевшие армия и флот, вдесятеро превышающие силы русов, вынудили Игоря уйти в Корчев.