С Филозовым все отлично
Когда умер Альберт Леонидович Филозов, похоронами занимался театр. Все, как принято: прощание в театре, отпевание, венки. Но главная проблема – место захоронения. Конечно, народный артист России должен быть погребен на мемориальном кладбище – на Ваганьковском. Тем более, что там есть целая аллея, где похоронены выдающиеся люди, артисты, тесно связанные с театром «Школа современной пьесы»: Булат Окуджава, Михаил Глузский, Мария Миронова, Любовь Полищук, Евгений Дворжецкий. Однако выяснилось, что оно теперь стало недоступным. Разрешение дает лично мэр. Я написал SMS другу нашего театра вице-мэру Леониду Михайловичу Печатникову. Написал буквально следующее: «Помогите похоронить Филозова на Ваганьковском». На что он ответил: «Почти невозможно, но постараюсь».
Дальше была переписка, звонки, понадобилось письмо от СТД, Департамента культуры, от знаменитых артистов, я всем звонил, собирал письма, ходатайства. Подписи и просьбы передавал в приемную Печатникова. Он сообщал, что все продвигается, но вопрос еще не решен. На следующее утро, когда до похорон оставалось несколько часов, Печатников прислал SMS: «Место на кладбище согласовано».
Альберта Филозова похоронили на Ваганьковском.
Через неделю была шумная премьера в МХТ имени Чехова. Иду, ищу свое место. Навстречу мне движется Леонид Михайлович Печатников, который радостно улыбается:
– Иосиф!! Как у нас все чудесно получилось с Филозовым! Прямо вот очень хорошо получилось!
Я:
– Да, спасибо, очень хорошо получилось! Просто здорово все вышло так.
Печатников:
– Слава богу, удачно. Вот именно – Слава Богу, что так все сложилось.
Я:
– Да, все просто прекрасно! Мы все очень благодарны.
Филозов лежит на Ваганьковском кладбище.
Волочкова на похоронах Филозова
Звезда российского балета Анастасия Волочкова ворвалась в «Школу современной пьесы», как цунами. Она начала репетировать в спектакле «Пришел мужчина к женщине» очень убедительно, ярко и, казалось, успешно. Однако вскоре события стали развиваться весьма неожиданным образом. Вместе со своим партнером Саидом Баговым Настя заиграла абсолютно другую историю – не имеющую ничего общего с пьесой Семена Злотникова и моей режиссурой. На глазах изумленной постановочной группы актеры произносили свой собственный текст, меняли мизансцены, кардинально переосмысливали характеры персонажей. Ну, а когда Волочкова стала приходить на репетиции в собственных весьма экстравагантных нарядах, стало ясно: в ЭТОМ спектакле не будет скромной телефонистки Дины Федоровны. А будет гиперсексуальная, скандальная красавица Волочкова на высоченных шпильках с обнаженной спиной и полуобнаженной грудью. Забегая вперед, скажу, что спектакль в этой «волочковской» версии был сыгран всего два раза. Послевкусие длилось еще долго, провоцируемое бесконечными SMS-посланиями Анастасии, в которых она выражала свою любовь к театру, ко мне, к пьесе, собственной гениальности и сетовала, что эту гениальность не оценили.
В это время нас постигло настоящее несчастье: умер Альберт Филозов. После похорон вечером мы собрались в театре. Вместо спектакля «Русское варенье», заявленного в афише, получился вечер памяти Альберта Леонидовича. Многие зрители, пришедшие на спектакль, не сдали билеты и пришли в зал. Артисты и друзья Филозова разместились на сцене: вся труппа нашего театра, режиссер Анатолий Васильев, народный артист России Василий Бочкарев, журналист Александр Минкин… И вдруг появилась Волочкова… Это было очень неожиданно – она практически, не была знакома с Филозовым – возможно, виделась с ним пару раз мельком в театре. Вышла на сцену балетной походкой: идеальная осанка, подбородок кверху, голливудская улыбка от уха до уха. Платье… Боже, какое на ней было платье!!! Черное (ну, все-таки, траур), бархатное, в пол, со стразами и гигантским вырезом на спине до самой… Как бы это сказать поделикатнее… Короче говоря, глубокий вырез. Она непринужденно села на свободный стул, закинула ногу на ногу и, продолжая широко улыбаться, устремила свой взор в зал. По залу пробежал легкий шум. Я невольно сделал попытку встать, чтобы увести ее, но Толя Васильев остановил меня. Артисты подходили к микрофону, рассказывали о своем общении с Альбертом Леонидовичем, и я надеялся, что, поскольку Насте нечего рассказать, она покрасуется молча и уйдет себе с богом. Но не тут-то было! Улучив паузу между выступлениями, Настя встала и направилась к микрофону. Не стоит и говорить, что широкая улыбка ее стала еще шире.
– Я так рада быть здесь! – произнесла балерина и сделала характерный жест рукой, как бы предвещающий эффектное балетное па. Затем махнула ручкой в радиорубку и под зазвучавшую фонограмму исполнила некую мелодекламацию. Зал обалдел. Волочкова закончила читать (сам был в шоке, поэтому даже не вспомню, что именно она прочла – Ахматову? Цветаеву?), поклонилась, напрашиваясь на аплодисменты, которые как-то не задались и, повернувшись голой задницей к охреневшей публике, уплыла за кулисы.
Разрядил обстановку Саша Минкин, который выскочил к микрофону. Я попытался его представить, но он отмахнулся и сказал:
– Иосиф Леонидович, не надо меня представлять. После такого выступления я проканаю по-любому.
В зале засмеялись. Думаю, что будь жив Альберт, он бы просто хохотал…
Альберту Филозову в день его 75-летия
Любимый старый друг Альберт,
Нам на двоих 140 лет.
И как сказали бы в Одессе,
Лет до 200 живите вместе
Как поселиться у Васильевой
Был у меня студент Олег Плаксин – режиссер, который сейчас руководит Челябинским молодежным театром. Как-то он звонит из Челябинска. Слышно не очень хорошо, но я понимаю, что ему нужен телефон Татьяны Васильевой. Я так еще удивился немного, но потом подумал, что ничего необычного нет: режиссеру нужен телефон артистки. Диктую ему телефон Татьяны Григорьевны Васильевой и забываю об этом. Проходит пара дней. Мне звонит Таня:
– Иосиф, ты что охренел? Я, конечно, многое могу для тебя сделать – ты мой режиссер, с которым я работаю, дружу, в конце концов, но все-таки, есть же какие-то границы…
Я ничего не понимаю:
– Таня, ты объясни толком! Что случилось?
Но разговор как-то в тот момент не получился – кто-то ей позвонил по второй линии. Она сказала, что еще перезвонит мне, а я в полном недоумении стал гадать, чем же я так не угодил Татьяне.
Тут звонит Олег. И говорит:
– Иосиф Леонидович, так странно, но она мне отказала категорически, может быть, вы с ней поговорите?
– Кто отказал? В чем?
– Татьяна Васильевна отказалась поселить меня в общежитие ГИТИСа, а мне так надо на три дня в Москву приехать…
– Татьяна Васильевна?
И тут я начал что-то понимать. Оказывается, Олег просил меня телефон Татьяны Васильевны, коменданта общежития ГИТИСа на Трифоновской, а я ему дал телефончик Татьяны Васильевой, народной артистки России. И вышел у них примерно такой разговор. В 7 утра: потому что Олег решил пораньше позвонить – коменданты ведь рано встают.
– Татьяна Васильевна?
– Да, я… – говорит Таня спросонья, услышав так же, как и я «Татьяна Васильева».
– Здравствуйте, я студент Иосифа Райхельгауза Олег Плаксин. У меня к вам просьба огромная – можно мне дня на три у вас остановиться? А то мне надо в Москву приехать – мне совершенно негде жить.
– А почему вы решили, что я могу вам помочь?
– Ну я очень вас прошу! Я понимаю, что я заочник и не имею права, но я ни на что не претендую – могу с кем-нибудь в комнате! Мне буквально три ночи переночевать!
– Что значит «с кем-то в комнате»? Вы со мной собираетесь в одной комнате спать?
– Ну, нет, конечно, что вы… Я вас не могу стеснять, ну неужели не найдется уголка какого-нибудь? Очень вас прошу…
Короче, Таня его все-таки послала, хотя потом призналась, когда мы снова созвонились – я ей, естественно позвонил с объяснениями и извинениями, – что в какой-то момент у нее возникла мысль: все-таки Иосифа студент, значит как-то надо помочь парню…
Сын Левитина и Гафта
Известный режиссер Михаил Захарович Левитин много лет был мужем актрисы Ольги Остроумовой. Их семья была настолько крепкой, что дочь они назвали Олей, а сына Мишей. Но даже самые крепкие семьи иногда распадаются. Михаил Захарович и Ольга Михайловна расстались. Ольга Остроумова стала женой Валентина Иосифовича Гафта. Как нередко водится в интеллигентных семьях, все дружили. Детей воспитывали вместе.
Однажды Виталий Вульф, театровед, историк, создатель и ведущий передачи «Серебряный шар», хранитель и рассказчик бесчисленного количества легенд, мифов, баек, анекдотов о деятелях мирового театра, вел передачу на «Эхе Москвы». Героем его рассказа был начинающий режиссер Миша Левитин, которому на тот момент было меньше 30 лет. Представляя его, Виталий Яковлевич объяснил радиослушателям:
– Это Михаил Левитин – младший! Сын Ольги Остроумовой, Миши Левитина и Вали Гафта!
Валентин и Валентин
О Валентине Гафте рассказываю всю жизнь, с тех пора как судьба подарила счастье с ним работать и общаться. Гафт пишет замечательные эпиграммы. Хотя большое количество эпиграмм с ненормативной лексикой он не публиковал. Поскольку я их помню, Валентин Иосифович мог позвонить мне в общежитие на общий телефон среди ночи. Меня поднимали – звонит Гафт. Я брал трубку, Валентин Иосифович радостно говорил: «Старик, хорошо, что ты не спишь. Напомни мне мою эпиграмму про такого-то.» И я напоминал.
Гафт до «Современника» проработал не меньше чем в десяти московских театрах. Очень гордился трудовой книжкой, где было две записи, сделанные в один день в театре Моссовета. Утром: принять на работу в должности артиста. И после единственной непродолжительной репетиции с Юрием Завадским, вечером того же дня другая запись: освободить от занимаемой должности.