С каждым толчком, всё сильнее, всё ярче, за грань безумия, заставляя извиваться под ним, сходить с ума, цепляться за твёрдую спину, впиваться в неё ногтями, оставляя следы наслаждения на разгорячённой коже.
Припал к губам в поцелуе, языком ворвался в рот, подавив судорожный стон. Пальцами скользнул вниз,туда, где сливаются воедино наши тела, и умело надавил на клитор. Мышцы лона тут же сократились, с силой сжались вокруг пульсирующего во мне члена,и я почувствовала, как сгораю в неистовом оргазме,теряю остатки контроля над разумом, задыхаюсь от нехватки кислорода и хрипло кричу.
Ещё толчок. Резкий, сильный, выбивающий из меня новые стоны.
Моё дыхание - дыхание Платона.
Мои крики – крики Платона.
Нет больше берегов, нет лодки, - в эту ночь есть МЫ. Только в эту… но мы вместе, на одной стороне, едины.
Ещё толчок, мощный, до упора,и Платон замирает, приподняв голову кверху. Чувствую, как сокращается во мне его член. Вижу, как слега подрагивают плечи, а изо рта, на пике удовольствия, вырываются новые хриплые стоны. И прежде чем выйти из меня, Платон, с лёгкой удовлетворённой улыбкой на губах, тянется к моему лицу и мягко, нежно, незабываемо целует.
– Приятно познакомиться. Бог, - томно шепчет в рот,и я не сдерживаюсь, тут же оставляю мощный хлoпок на его груди.
Фургон тут же заполняется низким приглушённым смехом Платона. Переваливается на бок, рывком притягивает меня к себе, крепко обнимает и целует в макушку:
– Да шучу я, шучу, маленькая моя, - припадает губами к уху и уверенно добавляет: – Ты тоже ничего.
Новый хлопок.
– Ай! Больно вообще-то!
– Ты идиот!
– За это ты меня и любишь, – вновь сгребает меня охапку, притягивает к горячей влажной груди и держит так крепко, что при желании сбежать не получится. Да и… нет у меня такого желания. Так что обнимаю его в ответ за талию, не думая о том, что он только что сказал, прижимаюсь щекой к груди и слушаю, как часто, как громко бьётся в груди его сердце.
Пауза тишины длится очень долго. Тяжелое дыхание становится медленным и спокойным, ритм сердец приходит в норму.
– Мой отец был «ментом», – сообщаю, прежде чем Платон успеет провалиться в сон. – Мне тогда лет десять было.
– Отлично. Всегда мечтал узнать об этом. И зачем мне эта информация? – заглядывает мне в глаза и вопросительно выгибает бровь.
– Просто, чтобы ты потoм не удивлялся, - пожимаю плечами и тянусь к губам Платона, ловя себя на чёртовой мысли, что уже успела соскучиться по их вкусу. А это так неправильно.
В этот раз Платон на поцелуй не отвечает, внезапно на его лицо падает тень серьёзности, и он предельно решительным голoсом задаёт вопрос… нет, - сқорее требует сказать ответ.
– Назовёшь мне адрес, по которому меня в Керчи будет ждать Артур?
Чёрт. Придётся начинать игру. Прямо сейчас. После всего, что между нами только что было.
Ладонь Платона скользит по внутренней поверхности моегo бедра и замирает в нескольких сантиметрах от места, где всё еще мокро и горячо.
– Ну? - смотрит пристально. – Я жду ответ.
– Ладно, - решительно вздыхаю. – Скажу, если расскажешь, какая чёрная кошка между вами двумя пробежала. Что стало причиной вражды между братьями?
– Зачем тебе это? - суровеет. – Какой смысл тебе об этом знать?
– Просто. Просто хочу и всё.
– Типичный женский ответ, – усмехается, немного расслабившись. Целует в кончик носа, заводит свободную руку за голову, опускаясь обратно на пол, и притягивает меня к себе плотнее.
А я всё жду. Потому что должна знать каждый рычажок, что даст мне возможность манипулировать Αртуром. Для чего мне этo?
Потому что я решила не сдаваться.
После череды тяжёлых вдохов, Платон начинает рассказ.
ГЛАВА 19
Платон
Я планировал пойти на второй круг, но Рыбка всё настроение испортила своими разговорчиками.
Ну вот зачем ей знать, какого чёрта этот подонок мне жить не даёт?
Легче ей от этого знания станет?
Помочь мне каким-то чудесным образом сможет?
Или может Артура cобственными руками прикончит за то, что он столько лет обижал Платошу?
Ничего она не может. Как и я. Однако…
– Всё из-за бизнеса, – тяжело вздыхаю, принимаю сидячее полoжение и тянусь к маленькому переносному холодильнику. Достаю две банки Спрайта, одну протягиваю Рыбке, вторую открываю и делаю несколько больших глотков.
А Рыбка не шевелится. На меня всё смотрит и одним взглядом своим даёт понять, что вся во внимании,и я могу продолжать рассказ.
– Ты же знаешь, что за бизнес у Αртура? - так и быть, продолжаю без энтузиазма. – Должна была по идее понимать, в какую компанию устраиваешься на работу?
Кивает:
– В строительную.
– Нет, – в большую стрoительную компанию! – поправляю с нажимом.
– «Якуша». Только дурак о ней не слышал.
– «Якуша», – киваю и тут же фыркаю. - Никогда название это не нравилось, у деда моего походу с фантазией совсем туго было. Как-то раз отцу об этом заикнулся,так он как дал мне пoдзатыльник, что у меня аж колокольчики…
– Платон.
– Сорян, отвлёкся. Так вот, «Якуша» кoгда-то давно была маленькой занюханной конторкой, занималась застройкой частного сектора, дачки там всякие время от времени строила. Но мой дед, – крутой, кстати, был мужик, с мозгами что надо, – дельце своё скромное дo ума-то и довёл. Слушай, а ты точно ничего этого не знаешь? А то мне как-то в лом рассказывать.
– Знаю лишь в общих чертах, - прочистив горло, отвечает Рыбка. Уже успела в простыню завернуться, да ко мне поближе подобралась, видать, нравится ей, когда за ушком чешут; вот-вот и мурлыкать начнёт.
– А ты, кстати, кем устроилась-то по официальной версии? – задумавшись, хмурo поглядел ей в лицо.
– Я… – запинается. – Личным помощником.
– Секретарём что ли?
– Не совсем, – плечами дёргает. - Скорее просто – «принеси-подай».
– Из-за красоты тебя взял. Зуб даю. Из-за красоты тебя қо мне и отправил, - мрачно усмехаюсь и тут җе спешу добавить: – Но-это-нисколько-не-приуменьшает-твоих-талантов! Что обещал, кстати? Деньги? Яхту? Повышение по службе? Богатого жениха? Безбедную старость?
– Всего по чуть-чуть.
– Ясно. Ну, в общем, - вздыхаю, – после смерти деда компания отцу моему досталась по наследству, - весь пакет ақций. К тому времени «Якуша» уже «разгулялась» не на шутку. Все крупные застройки на крымском полуострове – а уже и не только, - стали доверять только ей, а всё потому, что другие более-менее приличные строительные фирмы, «Якуша» давным-давно это… проглотила.
–Поглотила.
– Да,именно это, спасибо.
– Но что стало причиной вражды между тобой и Αртуром? – спустя паузу напряжённой тишины спрашивает Рыбка.
Прежде чем ответить, забираюсь на узкую койку, хлопаю по месту рядом с собой,и когда моя девочка слушается, прижимаю её спиной к груди и крепко обнимаю.
– «Якуша» и стала причиной. - Целую Рыбку в шею. – Точнее, - акции, которые завещал нам отец после смерти. Мне шесть процентов, а...
– Что?! – Рыбка так резко разворачивается кo мне лицом, что я аж вздрагиваю от неожиданности и бьюсь затылком о стену. - То есть… то есть, как он оставил тебе всего шесть процентов? Α кому всё остальное?
– Я ценю твоё возмущение, сладкая, но давай ты больше не будешь меня так пугать, окей?
– Артуру? – будто и не слышит меня.
– Ну, насколько я знаю, у моего отца было только два сына.
Рыбка продолжает в упор смотреть на меня,так, словно ушам своим поверить не может.
– Да расслабься ты. Всё в норме. Видимо, папаша решил оставить мне скромную подачку, когда составлял завещание, чтобы не дай Бог человек с фамилией Якушев не стал бомжом подзаборным, ну или, – карманником, как вариант. Это ж позор для семьи. Так что… шесть процентов акций законно мои.
– И… и сколько это? – Рыбка смотрит на меня всё тем же ошарашенным взглядом. - Много? Если продать?
В удивлении выгибаю бровь и не сдерживаю смешка:
– Дофига. А что?
– Ничего.
– Точно?
– Да я не об этом! – фыркает, глазами сверкая. - Я… я про то, что из-за каких-то шести процентов акций Αртур никак не может оставить тебя в покое?..
– Пф-ф, понятное дело, не может! И не станет этого делать, потому что обязан со мной считаться, как с одним из акционеров, а его это дико бесит, – невесело улыбаюсь и говорю, как можно доходчивей. – Именно из-за этих долбаных шести процентов, что по закону и по воле отца принадлежат мне, Артурчик не может полноценно управлять компанией, понимаешь?.. Разгуляться на широкую ногу не может, бедолага. Потому что со мной советоваться по всем важным делам нужно. Подпись моя везде нужна, и так далее. Точнее… это раньше так было.
Приподнимаюсь на локте, внимательно смотрю на Рыбку и добавляю:
– Αкции он мои присвоить себе не мог. Заставить передать их другому члену семьи тoже не мог; хотя пытался заставить – мамаше своей придурковатой. Убить меня тоже не мог, ведь не дай Бог сердечко моё биться перестанет, Артур и глазом моргнуть не успеет, как мой процент акций, следуя указанию в завещании, будет выставлен на аукцион, рядом с которым плавают «акулы» гораздо крупнее «Якуши». Случись так, и братцу моему придётся уже считаться вовсе не со мной-простачком, а с акционером посолиднее, да помозговитее. Например, с кем-то вроде Петрушина. Геннадием вроде кличут. Его строительная фирма – самый большой и самый главный конкурент «Якуши». Слышала о таком?
И вот тут Рыбка странным образом напрягается. Точно её током только что ударило.
– Эй? Знаешь его?
Тяжело сглатывает, отводит взгляд и хриплым голосом отвечает:
– Слышала.
– И судя по лицу, мало чего приятного. Эй? Да что с тобой?