– Прекрати, Эмбер. Мы должны начать доверять Элис, иначе она никогда не сможет доверять нам.
– Но я не доверяю ей, – прошептала Эмбер, и ее зрачки опасно сузились. В следующее мгновение я увидела, как из ее школьной юбки вырастает кошачий хвост.
– Ладно, вы не должны…
– Нет, теперь уже я считаю, что надо, – неожиданно вмешался Кит. Он мягко улыбнулся мне, так, что вообще все в нем стало выглядеть мягким.
– Отойди в сторону, Эмбер, – дружелюбно сказал он.
Та только зашипела.
– Эмбер! – сказали хором теперь уже все в комнате, и она раздраженно вильнула хвостом.
– Ладно, как хотите. Но если она в итоге предаст нас ради Винсента, я ткну вас всех в это носом.
Остальные только закатили глаза, и Эмбер раздраженно отступила на шаг в сторону, позволяя мне разглядеть рисунок на доске.
– Что это такое? – спросила я и нерешительно подошла ближе.
– Это план игры. Джексон каждый день создает новый и записывает, что мы должны делать во время нашего хода, – разъяснил мне Хок.
– Ясно… – пробормотала я, разглядывая точные штрихи, которыми было нарисовано игровое поле.
– Слева ты видишь Честерфилд, справа-Сент-Беррингтон. Здания и лес представляют собой игровое поле, – объяснила мне Перышко. – Но ты, должно быть, уже знаешь об этом.
– А это центр игрового поля? – уточнила я, указывая на прямую линию, проходящую через лес.
Перо кивнула.
– Это важно? – спросила я заинтригованно.
Хок наклонил голову.
– Территория слева принадлежит Честерфилду, справа – нам. Мы можем легко пересечь границу, но Король сразу чувствует, когда чужие игроки находятся на территории его стороны.
– Значит, Винсент мог почувствовать, когда я приблизилась к Честерфилду?
Я не знала, что мне обо всем этом думать.
– Как будет выглядеть следующий ход, решает всегда Король? – допытывалась я, вызвав недоверчивый взгляд Эмбер.
– У нас есть право голоса, но решение принимает Джек.
– Но вы можете не согласиться? – спросила я, отчего-то почувствовав неприятное ощущение в желудке.
Игроки обменялись страдальческими взглядами.
– Да, но… пренебрежение прямым приказом Короля влечет за собой последствия. Это… больно, – тихо сказал Хок.
– Такое ощущение, будто у тебя взрывается голова, – вырвалось у Перо.
Всех передернуло, включая меня.
– Есть ли сейчас черные игроки на поле? – тихо спросила я.
Кит кивнул, указывая на три места, помеченные крестиком, которые были обозначены недалеко от центра игрового поля.
– Да. Сейчас наш ход. Джексон решил, что сначала мы будем просто наблюдать. Он поставил на поле Бастиона и двух пешек. Они следят за границей. Если видят белых игроков, сообщают Джексону, сколько их и какие это фигуры. После чего Джексон решает, атаковать ли и как это делать.
– Но в Честерфилде все студенты должны сдавать свои телефоны во время рабочей недели, – вымолвила я.
Кит и Перо обменялись взглядами.
– Это, конечно, просто прием, с помощью которого они хотели убедиться, что у тебя больше нет телефона, – объяснил мне Кит.
Я вздохнула. Да, это имело смысл – таким образом они помешали мне установить контакт с внешним миром. Неудивительно, что Ларк чудесным образом снова и снова находила свой телефон.
Я медленно начала задаваться вопросом, сколько еще лжи мне наговорили в Честерфилде. Но в данный момент важнее были другие вещи.
Я нахмурилась.
– Почему белые игроки должны выходить на поле, когда ваш ход? Тогда они фактически становятся добычей.
Кит усмехнулся.
– Совершенно верно. По этой причине Честерфилд выйдет на поле только незадолго до полуночи. Тогда – хотя для них есть опасность быть обнаруженными нами – если они будут быстрыми и ловкими и продержатся до полуночи, все перевернется, и добычей станем мы. Часто бывает, что охотник внезапно становится жертвой, и, если мы не будем знать, сколько белых игроков в реальности находится на поле, может случиться так, что они окружат нас и вырубят.
– О… все это выглядит очень запутанно, – обеспокоенно сказала я.
Кит рассмеялся и убрал за уши несколько прядей волос песочного цвета. Они слегка торчали, что выглядело довольно мило.
– Я не завидую Королю, ведь он всегда должен все учитывать. Одно неверное решение, и он может потерять всех своих игроков за одну ночь. Джексон должен невероятно точно спланировать все заранее и попытаться оценить, какие фигуры Винсент отправит на поле в полночь.
Я в последний раз изучила карту и нерешительно улыбнулась.
– Спасибо, что объяснили мне все это, – сказала я, и все улыбнулись в ответ. Все, кроме Эмбер.
– Ладно, пойдем, – сказал Хок, которому, похоже, тоже не нравилась слегка напряженная обстановка.
– Что вы, два красавца, задумали? – поинтересовалась Перо.
– Осмотр достопримечательностей. – Хок усмехнулся и потянул меня прочь.
Мы спустились по лестнице и попали в прихожую, похожую на ту, что была в Честерфилде – пол из черно-белого мрамора, и наши шаги гулко отражались от стен.
Затем мы покинули Сент-Беррингтон через главный вход. Это оказалось так просто. Нас никто не остановил.
Рядом с озером, занимавшим половину парка, проходила покрытая гравием дорожка, ведущая прямо в темный лес. Если бы у Хокинса не было снайперской винтовки за плечом, все это выглядело бы почти как прогулка с другом. Или как свидание. Я изучала юношу рядом с собой.
Черная шапочка, из-под которой выглядывали несколько непослушных прядей волос. Лицо с тонкими чертами и миндалевидными глазами.
У меня сжалось сердце.
– Могу я тебя кое о чем спросить?
– Спросить можешь. Только я не гарантирую ответ.
– Почему ты отпустил меня тогда, а сразу не сказал Джексону, что я могу видеть Ткачей проклятий?
Хок молчал. Так долго, что мы уже оказались на лесной границе, окруженные запахом мха и хвои. Я думала, он мне не ответит, когда, в конце концов, Хок все-таки сделал это.
– До тебя я был последним, кто вышел на поле, – поведал он мне.
– Я этого не понимаю. Я думала, здесь все знают, что происходит. Разве все вы не выросли вместе?
Хок кивнул.
– И да, и нет. В отличие от большинства здесь я не вырос в Сент-Беррингтоне. Я из в приюта. Миссис Грейсон нашла меня и привезла сюда. Мне потребовалось довольно много времени, чтобы смириться со сложившейся ситуацией, но эта игра по-прежнему кажется мне… неправильной. – Он наклонил голову и, казалось, прислушался. Ветер шумел и хлестал меня по лицу прядями волос, которые я забыла убрать в хвост. – Я думаю… – продолжил он, – Джексон, Изольда и остальные уже так давно варятся в этом аду, что даже не знают, каково это – жить без него. Для них все это безумие – их дом, и, с их точки зрения, все происходящее здесь имеет смысл, хоть и извращенный. Им трудно понять ужас, который испытываешь, когда тебя бросают в эту игру неподготовленным, и ты понимаешь, что выхода нет. Поэтому… Я надеялся уберечь тебя от такой судьбы. Если уж я не могу спасти себя, то, может быть, спасу хотя бы девушку с печальными голубыми глазами. – Он улыбнулся, и мне пришлось сглотнуть.
– Ты был в приюте? – осторожно спросила я. – Как это произошло? Я думала, все семьи здесь… – Я скрестила пальцы друг с другом, в подобии молнии.
– О, пожалуй, так и есть, – пробормотал он, пинком отбрасывая камешек с дороги. – Все эти семьи удобно здесь устроились. И очень давно, в течение нескольких поколений. Я не могу сосчитать, сколько вражды, ссор, недоразумений и борьбы за успех было среди них. Моя семья – особенно мама – была другой. Она этого не хотела. Хотела уберечь меня. Когда родились Джексон и Винсент, она попыталась убежать от проклятия. Я был единственным наследником семьи, поэтому она предполагала, что на меня должно обрушиться проклятие. И мои родители тайно уехали.
Он пожал плечами.
– Но колдовство находит каждого. Неважно как. Все равно когда. У нас это заняло немного больше времени, чем у других. Мои родители погибли в автокатастрофе, которой я обязан этим… – Он приподнял свою шапочку, и я резко вдохнула, когда увидела толстый шрам, тянувшийся от левого виска до темной линии волос.
Хок выругался и отодвинул шапку.
– Я был в приюте несколько лет, пока миссис Грейсон не нашла меня и не доставила сюда. Вот тогда-то я и познакомился с Пейдж. И Пейдж была… она была… ярким цветом в моей темноте. – В его голосе послышалась тоска. – Без нее я бы, наверное, пытался сбежать, как ты, но с ней я всегда верил, что смогу победить весь мир. Победить каждого белого игрока, сломать любое проклятие. Как угодно, любыми средствами. Главное, чтобы она была на моей стороне.
Он замолчал, и на этот раз тишина длилась дольше. Я не прерывала ее. Думала о том, что он мне только что рассказал, и чувствовала себя… ужасно.
Чтобы отвлечься, я сосредоточилась на окружающей обстановке. Пока я, делая шаги по лесной земле, громко шумела, Хокинс шел тихо, будто кот.
– Как ты это делаешь? – расстроенно спросила я, когда уже в десятый раз наступила на ветку.
– Как я делаю что?
– Так тихо ходишь. А еще эти сальто на деревьях. – Я показала вверх.
Хокинс, развеселившись, опять надел свою шапочку.
– Хочешь узнать? У тебя есть знак Коня. Чисто теоретически ты тоже можешь так делать, тебе просто нужно доверять своим инстинктам.
– Моим инстинктам? – повторила я, будто произнеся грязное слово.
– Проклятие, хотя и отнимает у нас многое, но кое-что нам и дает. Например, умения, такие как ночное видение, скорость и выносливость, в зависимости от того, какой ты персонаж. Нормальный человек, вероятно, не встал бы после того количества яда, которое ты получила. Неужели ты до сих пор не задумывалась, почему с тобой все в порядке?
– Все в порядке? Все везде болит, – фыркнула я.
– Но уже проходит, правда?
Я уставилась на него, а затем буркнула что-то вроде «Хмпф». Хокинс усмехнулся, остановившись перед большим дубом.